18. Исихазм в русской литературе и понятие экспрессивно-эмоционального стиля.

Отчасти на возникновение концепции исихазма повлияло иконоборческое движение. Иконоборцы способствовали тому, что византийское искусство обогатило свой изобразительный ряд символической напряженностью, так наиболее верным изображением Христа они признавали хлеб и вино (для Причастия). Иконоборцы предлагали верующим развивать собственное воображение, создавая внутренний образ Бога. Еще более значительные, хотя и оттянутые во времени, последствия имела идея иконоборцев самому верующему частично уподобляться Христу, возбуждая в себе добродетели как одушевленные образы. Из этой идеи выросла концепция "умного делания" исихазма. Исихазм (от греч. "безмолвие", "уединение") с 11 в. исподволь развивался в Византии и к. сер. 14 в. оформился в мировоззренческое учение. Основанное на тысячелетнем опыте богоискательства и общинножительства синайских и афонских монахов, оно было принято на Соборе 1351 г. как официальная доктрина православия. Творцами ее считают Григория Синаита и Григория Палама. По этому учению Бог не познаваем разумом, но сам человек после специальной глубоко личной подготовки души и тела может увидеть божественный свет, как это удалось трем ученикам Иисуса на горе Фавор ("Преображение"). Наряду с эстетическим восприятием Бога как неземного сияния и несказанной красоты, исихазм обещал верующему духовное и физическое совершенство. В результате полного "обожения" душа человека (и он сам) соединяется с божественными энергиями, которые являются одним из божественных проявлений и пронизывают весь мир, не совпадая с ним. (Сходную концепцию позднее повторит И. Ньютон, так и не будучи понятым: физические законы - лишь внешние проявления непознаваемых божественных сил.) Т.о., второй путь постижения Бога - полное слияние с ним, постижение его подлинной сути изнутри. Но если по этому пути совершить еще один небольшой шаг (шаг по пути гордыни, невозможной для православного), то мы увидим бога гуманистов, совпадающего с человеком, или просветленного Будду, за которым уже нет Бога-творца. Нет, божественная энергия это лишь сообщение с Богом, далеким и всемогущим, но который может присутствовать в человеке, снизойти к нему.

Движение исихазма, расцветшее в Византии в это же время и в аналогичных условиях, было подхвачено и на Руси. Если Иоанн Лествичник восхождение к Богу связывал с внешними условиями человеческой жизни, то исихазм учил овладению внутренними психическими и (через них) физиологическими механизмами. Относительно внешнего мира рецепт исихазма прост - молчание.

Сергий Радонежский, "божественные сладости безмолвия вкусив", подчинил его влиянию новое религиозное сознание. Из Троице-Сергиевой лавры вышли и Андрей Рублев, с его безмолвной беседой ипостасей божественного существа (Троицей), и наиболее яркий представитель нового литературного стиля Епифаний Премудрый.

На самом деле только в исихазме русская народная религиозность нашла приемлемый вариант христианского мировоззрения. Народное сознание иерархию как нечто данное свыше принять было не способно - в достижении определенного общественного положения русич видел проявление личных способностей, доблести и трудолюбия. Совладать с собой - на это и был направлен исихазм. Если для западной цивилизации после веков христианства сознание искусственности социальной иерархии было достижением (теория общественного договора), то для полуязычника северной Руси 14 в. это мировоззрение уже было естественным. Но в христианскую книжность это мировоззрение начало проникать в его афонском изложении только с 14 в.

Характерные черты новой литературы - психологизм, религиозная эмоциональность. Светские жанры, связанные с прежней иерархией (воинской прежде всего), отступили на второй план.

Тихая умиротворенность, "умное делание" себя соединилось с народными сказаниями в "Повести о Петре и Февронии". Любовь простой девушки к князю, несмотря на всю свою силу, полностью подчинена уму и воле - но от этого она впечатляет еще больше, становится непобедимой.

Как отметил один из первых "новых русских" того времени Даниил Заточник, основными необходимыми качествами служилых людей теперь стали ум и образованность. Это проявилось прежде всего в похвалах к правителю, но чаще - в обращениях к святым, покровительствующим национальным победам. В полной мере новый стиль присущ житиям Сергия Радонежского и Стефана Пермского, написанных Епифанием Премудрым (к. 14-нач. 15 вв.). Религиозная общность Руси и Византии породила огромный поток переводов византийской литературы, что послужило источником для новых выразительных средств в отечественной литературе: был выработан и получил распространение особый патетический и торжественный стиль, выразительность и эмоциональный подъем. Были усвоены некоторые общие принципы орфографии и пунктуации, появились новые понятия - развивается литературный язык (стираются местные и областные различия).

Вычурный, орнаментальный характер нового стиля соответствовал его названию - "плетение словес". Для него были характерны музыкальность речи, словесная игра, основанная на смысловых тонкостях слов и их сочетаний, словообразования.

Если в Византии появление исихазма не привело к практическим результатам, то на Руси новое православное учение вызвало подлинное преображение всей жизни. Сергию Радонежскому фактически приписывали даже заслугу победы в Куликовской битве.

В 14 в. Москва становится христианским центром Руси. В 1326 г. был построен первый Успенский собор, в кон. 14 в. - Рождественский и Благовещенский соборы. Исходным эталоном служил архитектурный стиль города Владимира. Соединение русского царствующего рода узами брака с родом Палеологов (1472 г.), последних византийских императоров, нашло свое выражение при строительстве нового Успенского собора. Уже прославленный в Венеции Аристотель Фиорованти прежде чем приступить к работе ездил во Владимир посмотреть на Успенский собор и был им восхищен. Новый кремлевский храм соединил в себе черты итальянского Возрождения и традиций православного зодчества. Фиорованти тонко почувствовал стиль русской архитектуры, кроме того, ему помогали мастера из Пскова и Новгорода.

Первоначально, в XI—XIII вв., в центре внимания русской литературы стояли поступки человека — именно они описывались и оценивались писателями. Эти поступки рассматривались главным образом с точки зрения того официального положения, которое занимал человек на лестнице феодальных отношений. Характер человека, как мы уже отмечали, был открыт в литературе лишь в начале XVII в. в силу резкого обострения классовой и внутриклассовой борьбы и накопившегося социального опыта на определенной стадии развития феодализма. Однако раньше, чем был открыт характер человека, была открыта психологическая жизнь человека. Психологические побуждения и переживания, сложное разнообразие человеческих чувств, дурных и хороших, сильных, экспрессивно выраженных, повышенных в своих проявлениях, стали заполнять собою литературные произведения примерно с конца XIV в. и с особой отчетливостью проявились в произведениях Епифания Премудрого.