23. Маша п 1) Статья Вяземского «Вместо предисловия к «Бахчисарайскому фонтану».

Краткое содержание статьи. Классик и издатель разговаривают о новой поэме Пушкина. К. считает, что П. слишком часто пишет и «скоро выпишется». На что И. возражает, что по сравнению с Байроном и Скоттом П. пишет мало. Начинается спор о новом литературном направлении – романтизме. К.: «Завелась какая-то школа новая, никем не признанная, кроме себя самой; не следующая никаким правилам, кроме своей прихоти, искажающая язык Ломоносова, пишущая наобум, щеголяющая новыми выражениями, новыми словами…» На что И. возражает, что язык не должен стоять на месте и должен обновляться. Но почему же все на немецкий лад, спрашивает К. А потому, что нет еще «русского покроя в литературе», а может быть, и не будет. И начал это подражание еще Ломоносов, который увлекался поэтом Гюнтером. За ним последовал Карамзин со своей реформой, потом пришли и новые поэты. И вообще – в Гомере, Горации и прочих древних авторах более романтизма, чем мог бы подумать К. А классики, которые рабски подражают древним, совсем не оригинальны. И к тому же до сих пор не определено, что такое «романтический род и какие он имеет отношения и противоположности с классическим». Многие не признают романтизма потому, что у него, в отличие от классицизма, нет еще законодателей, «для романтической литературы еще не было времени усвоиться», и за то ее ругают. Тут К. заметил, что они что-то совсем забыли о П. И. рассказывает, откуда почерпнут сюжет к «БФ». «Предание, известное в Крыму и поныне, служит основанием поэме. Рассказывают, что хан Керим Гирей похитил красавицу Потоцкую и содержал ее в бахчисарайском гареме; полагают даже, что он был обвенчан с нею. Предание сие сомнительно… как бы то ни было – сие предание есть достояние поэзии». К. ругается, что изображают поэты всякие небылицы. И тут И. замечает: «История не должна быть легковерной, поэзия – напротив». В общем, они еще поспорили, и в итоге К. ушел с торопливостью и в гневе.

История создания. Статья, о которой идет речь, впервые опубликована в 1823 году, в первом издании поэмы Пушкина. Написал ее В. по просьбе П. Посылая В. «Бахчисарайский фонтан» из Одессы, П. просил написать к поэме послесловие или предисловие, при этом просил писать, вооружившись фактами. Именно: к письму было приложено некое «полицейское послание», которое до современности не дошло. Кроме того, П. рекомендовал В. Воспользоваться «Путешествием в Тавриду» Муравьева-Апостола, где легенда о фонтане подробно описывается. П. просил: «Заворожи все это своей прозой, богатой наследницей твоей прелестной поэзии». Как мы видим, П. высоко оценивал талант В.-прозаика. В. Постарался выполнить рекомендации П., и у него получилась данная статья. Помимо книги Муравьева-Апостола В. расспрашивал Потоцкого и Булгарина, «не упоминается ли где-нибудь о предании похищения Потоцкой татарским ханом». Все это было в небольшой степени отражено в статье. Потом статью печатали в следующих изданиях, а в третьем П. посвятил поэму В.

Но интересна статья тем, что в ней в диалогической форме излагается манифест романтизма.

Книга

Статья Вяземского в книге «БФ» считается шедевром литературной критики и издательского дела. Будучи издателем книги (потом весь тираж у Вяземского перекупил книгопродавец Пономарев, который, как вы понимаете, загнал издание по спекулятивной цене, благодаря чему Пушкин получил гонорар 3000 рублей по тогдашнему курсу ), он гениально построил издание. Получилась концепция триптиха: вступительная статья, само произведение и комментарий. По тем временам это очень необычно.

«Предисловие» как манифест романтизма

Честно говоря, нигде об этом нет. Но я попробую проанализировать сама. В статье намечаются главные проблемы, связанные с продвижением романтизма как направления в России. Критики не понимают, в чем состоит романтизм, осознавая его как нечто противоположное классицизму и ополчаясь на него за это. Они сводят свои нападки к особенностям языка («щеголяющая новыми выражениями») и формы произведения («Ваши отступления совершенно романтические. Мы начали говорить о Пушкине, от него кинуло вас в древность, а теперь забежали вы в будущие столетия»). На это В. иронически замечает, что классики слишком держатся правила триединства. К форме произведения также относится замечание о жанрах. Поэмы классического толка избирали своим предметом нечто возвышенное, а у Пушкина речь идет о фонтане. Но для поэмы романтической это неважно, лишь бы в основе лежало нечто поэтическое.

Претензии критиков также направлены на то, что романтики, так сказать, искажают истину и историческую действительность. Но, как мы помним (см. билет про Жуковского), романтиков меньше всего интересовала окружающая действительность. Они обращались к описанию прошлого, экзотики и т.д., при этом и прошлое, и экзотика были идеализированными, измененными в соответствии с замыслом поэта-романтика. Этого никак не может понять Классик, изображенный в статье. В. справедливо замечает, что «Поэзия часто дорожит тем, что история отвергает с презрением, и наш поэт очень хорошо сделал, присвоив поэзии бахчисарайское предание и обогатив его правдоподобными вымыслами; а еще и того лучше, что он воспользовался тем и другим с отличным искусством». Упрекают романтизм в неясности, на что В. отвечает, что, когда имеешь дело с людьми «понятия деятельного и острого», им не надо все разъяснять, они и так поймут, о чем идет речь, так зачем тратить время?

Но какие требования предъявлять к поэтам-романтикам? В., в соответствии с немецким романтизмом, ценит изображение в произведении мира природы («Цвет местности изображен в повествовании со всею возможною свежестью и яркостью), экзотического колорита («Есть отпечаток восточный в картинах, в самых чувствах, в слоге»), драматизм повествования («В произведении его движения много», «участие читателя поддерживается с начала до конца»).

Статью В. отличает простота и ясность изложения, краткость и иронический тон. Это образец критики того времени. Еще надо сказать, что идеи В. относительно романтизма в некоторых частях пересекаются со статьей Рылеева «Несколько мыслей о поэзии». Рылеев считает, что под романтизмом подразумевается все, что есть оригинального в мировой литературе, т.е. Гомер и Гесиод – первые романтики. Похожая мысль у В., что Гомер – более романтик, чем можно было подумать, потому что он хоть и классический поэт, но никому не подражал, а ведь в это состоит суть классицизма.

Полемика с классиками

Основным объектом нападок в статье стал «Вестник Европы» и его издатель Каченовский, с которым он вел полемику как с противником Карамзина. Одновременно В. Задевает и критиков журнала «Благонамеренный», что видно из названия статьи («Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или Васильевского острова»). Дело в том, что некто из журнала «Благонамеренный» под именем «жителя Васильевского острова или Выборгской стороны» критиковал Вяземского, а вернее, «лаялся» на него.

Реакция критики

В. Получил лестный отзыв о статье от Жуковского. Отклик Пушкина: «Твой Разговор более писан для Европы, чем для Руси. Ты прав в отношении романтической поэзии». Но П. не понравилось, что враги романтизма в статье изображены слабо.

Вообще статья вызвала бурную полемику. Сомнительным представлялось парадоксальное заявление В. об античных авторах как предшественниках романтизма, а также о «германском» воздействии на русскую литературу начиная с Ломоносова. Выдвинутое в полемике с критиками Ж., оно опиралось на теоретические разработки Шлегеля и мадам де Сталь. «Германский» элемент противопоставлялся французскому как национальный и «романтический». В ряде положений статья В. Соприкасалась с теоретическими работми Стендаля.

Белинский считал, что «Предисловие» сыграло значительную роль в освобождении русской литературы от предрассудков французского псевдоклассицизма». Оля