§ 22. Положение Церкви в Византийской империи на рубеже тысячелетий

Успех или неудача основной миссии Церкви – освящения жизнедеятельности общества и государства и свидетельствования об истине и добре, как правило, зависит от сочетания двух факторов: во-первых, от состояния дел в самой внутренней церковной жизни; а во-вторых, от того, в каких отношениях находится Церковь как общественный институт с другим общественным институтом – государством. Причем чаще всего в истории бвало так, что характер этих взаимоотношений определялся в одностороннем порядке, а именно более сильным началом – государством. Церкви же обычно доставалась оборонительная позиция, призванная хоть как-то защитить и сохранить ее канонические установления.

В частности, на Соборе 869 года было определено, что избрание епископов, митрополитов и патриархов в соответствии с древними правилами должно совершаться не через насилие или какую-нибудь хитрость со стороны светских властей, а самим священноначалием, и что если когда-нибудь подобное нарушение будет иметь место, то такое епископство должно быть признано нелегитимным и немедленно аннулировано. Дело дошло даже до того, что отдельным пунктом было прописано положение о недопустимости присутствия на церковных соборах самих императоров или их уполномоченных, что более чем красноречиво свидетельствует о чрезмерно излишней «опеке» Церкви со стороны светской власти Византии.

Определяя, в свою очередь, отношение Церкви к государству, патриарх Фотий писал: «патриарх обязан предостерегать императора и наставлять его на путь истинный в случае греха, потому что, если ошибки царя и властей остаются неизобличенными, народ легко приходит к подражанию недолжному; наоборот, при надлежащем вразумлении глав государства, народ, склонный к преступлению, удержится от подражания злому».

Содержащаяся в данном высказывании претензия Церкви не только на самостоятельность, но и некоторое нравственное учительство по отошению к светской власти вполне объясняется тем, что юридически, в теории такая независимость действительно имела место. Это прекрасно доказывает законодательство того времени. В частности, в правилах иператоров Василия I и Льва VI, касающихся прав и обязанностей Константинопольского патриарха и императора в отношении к Церкви каждому из них определены нормы, с которыми они должны были сообразовывать свою религиозную деятельность. Причем, правила эти свидетельствуют о довольно высоком месте Церкви в государственной сфере. Да и идеал императора носил существенный религиозный оттенок: по замыслу авторов указанного законодательства, император «…обязан приводить в исполнение все заповеди Священного Писания, определения Семи Вселенских соборов; отличасться перед всеми в православии и религиозной ревности».

В целом, можно сказать, что рассматриваемое законодательство, наделяя императора и патриарха различными функциями, фактически уравнивало их права и власть.

Впрочем, как уже было сказано, реальное положение дел, определяющее итинную картину государственно-церковных отношений, диктовалось в одностороннем порядке главой государства. Так, император Василий Македонянин, управляющий Византией в конце 60-х и в 70-е годы IX столетия, проводил линию независимости Церкви в ее деятельности, участвовал в работе соборов 869 и 879 годов. Напротив, Лев VI провозласил принцип, согласно которому царь есть закон неписанный, то есть императору все дозволено.

Таким образом, несмотря на то, что юридически в Византии государство и Церковь были поставлены на одну плоскость, на деле ее права очень часто попирались светской властью. IX столетие, непосредственно следующее за эпохой Вселенских Соборов, предоставляет многочисленные примеры вмешательства государства в жизнь Церкви.