Библиографический список (основной)

1. Антология мировой философии: В 4 т.— М., 1970.— Т. 2.— Бэкон. Новый Органон.— С. 193—218; Декарт. Начала философии.— С. 232—256; Дидро. Разговор Даламбера и Дидро.— С. 649—660.

Библиографический список (дополнительный)

1. Антология мировой философии: В 4 т.— М., 1970.— Т. 2.— С. 236.

2. Бэкон Ф. Соч: В 2 т.— М., 1972.— Т. 2.— С. 27.

3. Декарт Р. Соч: В 2 т.— М., 1989.— Т. 1.— С. 260.

4. Дидро Д. Соч: В 2 т.— М., 1986.— Т. 1.— С. 386, 387.

5. Лейбниц Г.-В. Соч: В 4 т.— М., 1982.— Т. 1.— С. 415.

6. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Полн. собр. соч.— Т. 18.— С. 91.

7. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения.— М., 1978.

8. Маркиз де Сад. Философия в будуаре. Тереза-философ.— Минск, 1992.— С. 20.

9. Рассел Б. История западной философии.— М., 1959.— С. 55.

10. Степин В.С. Философская антропология и философия науки.— М., 1992.

11. Фейнман Р., Лейтон Р., Сэндс М. Фейнмановские лекции по физике.— М., 1976.— Т. 1—2.— С. 56.

12. Юм Д. Соч: В 2 т.— М., 1966.— Т. 2.— С. 156.

Тема VI. Немецкая классическая философия

1 Трансцендентальный идеализм и.Канта.

2. Фихте и Шеллинг.

3. Философия Гегеля.

Немецкая классическая философия как школа, или традиция, в целом завершает то общее направление новоевропейской мысли, начало которому положили Бэкон и Декарт. Оказав исключительно сильное воздействие не только на дух эпохи, но и на свойственные ей социокультурные процессы, эта традиция исчерпывает свой потенциал к середине XIX в., когда Л.Фейербахом, К.Марксом, О.Контом, А.Шопенгауэром, С.Кьеркегором в европейской философской мысли были обозначены существенно новые, отличные от немецкого идеализма проблемные поля и подходы к их интерпретации. Основные же идейные импульсы, определившие вектор философствования, присущего немецкому идеализму (Фихте, Шеллинг, Гегель), нашли выражение в философии И.Канта (1724—1804).

1. Трансцендентальный идеализм и.Канта

Творчество Канта принято делить на два периода: докритический (по 1770 г.) и критический. В первый период Кант занимается главным образом естественно-научными, натурфилософскими проблемами, как то: причинами землетрясений, океанских приливов и отливов, метеорологических явлений и т.п. Наибольшее же значение имела разработанная им в этот период гипотеза происхождения Солнечной системы, предвосхитившая появившуюся несколько позднее аналогичную гипотезу Лапласа.

Согласно кантовской космологической гипотезе, изложенной в трактате «Всеобщая естественная история и теория неба», первоначальным состоянием мира было хаотическое движение пылевых частиц. Сталкиваясь друг с другом, обмениваясь энергией и импульсом, частицы притягивались друг к другу, образуя более крупные сгустки. Поскольку равнодействующая всех сил притяжения, действовавшая на каждую частицу, была направлена к центру туманности, туда же устремлялась большая часть из них. Там сформировалось ядро туманности — будущее Солнце. Другие частицы и их сгустки понемногу переходили к упорядоченному движению, образуя планетарную систему.

С точки зрения классической механики кантовская гипотеза была несостоятельна, т.к. действием ее законов невозможно объяснить переход от совершенно хаотического движения частиц к правильному вращательному. Поэтому у Лапласа за исходное состояние Вселенной принималась гигантская газовая туманность, медленно вращавшаяся вокруг своей оси. Однако гипотеза Канта, и в этом ее основное значение, привносила в космологию идею историзма, идею развития, усвоенную в том числе и современной астрофизикой. Теоретико-познавательная позиция Канта докритического периода может быть охарактеризована как стихийный материализм, или натурализм.

Основные философские работы Канта написаны во второй период его творческой жизни. Это «Критика чистого разума», «Критика практического разума» и «Критика способности суждений», где он изложил свою систему трансцендентального (т.е. выходящего за пределы опыта) идеализма. В первой «Критике» излагается теория познания, или теория истины, во второй — этика, или теория добра, в третьей — теория красоты, т.е. эстетика.

«Наш век,— писал Кант,— есть подлинный век критики, которой должно подчиняться все. Религия на основе своей святости и законодательство на основе своего величия хотят поставить себя вне этой критики. Однако в таком случае они справедливо вызывают подозрение и теряют право на искреннее уважение, оказываемое разумом только тому, что может устоять перед его свободным и открытым испытанием» [5]. Кант, таким образом, фиксирует основную особенность интеллектуальной и мировоззренческой ситуации эпохи Просвещения. Но сколь основательны претензии разума быть судьей всему и вся? Поэтому, делает он вывод, «такой суд есть не что иное, как критика самого чистого разума».

Высшей формой разума, а к такому представлению приводила логика интеллектуального и культурного развития Нового времени, является наука. Поэтому кантовская «Критика чистого разума» должны была ответить на три вопроса: как возможна математика? как возможна физика? и как возможна метафизика, т.е. философия? Каковы, другими словами, основания этих форм знания?

Свою теоретико-познавательную позицию, свой подход Кант сравнивал с коперникианским переворотом в естествознании. «До сих пор считали,— писал он,— что всякие наши знания должны сообразовываться с предметами. При этом, однако, кончались неудачей все попытки через понятия что-то априорно установить относительно предметов, что расширяло бы наше знание о них. Поэтому следовало бы попытаться выяснить, не разрешим ли мы задачи метафизики более успешно, если будем исходить из предположения, что предметы должны сообразовываться с нашим познанием, а это лучше согласуется с требованием возможности априорного знания о них, которое должно установить нечто о предметах раньше, чем они нам даны. Здесь повторяется то же, что с первоначальной мыслью Коперника: когда оказалось, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движения небесных тел, то он попытался установить, не достигнет ли он большего успеха, если предположить, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя. Подобную же попытку можно предпринять в метафизике, когда речь идет о созерцании предметов. Если бы созерцания должны были согласоваться со свойствами предметов, то мне не понятно, каким образом можно было бы знать что-либо a priori об этих свойствах; наоборот, если предметы (как объекты чувств) согласуются с нашей способностью к созерцанию, то я вполне представляю себе возможность априорного знания» [5]. Мысль Канта заключалась в том, что мышление познающего субъекта не является пассивным отражением реальности, напротив, оно активно творит образ действительности. Подобный подход, по Канту, и давал возможность преодолеть противоречия и тупики, с которыми столкнулась гносеология Нового времени, прежде всего альтернативность эмпиризма и рационализма в попытках обоснования методологии научного познания.

Если сопоставлять позицию Канта с подходами эмпириков и рационалистов, то она будет выглядеть так: хотя общей предпосылкой знания является опыт, за пределы которого оно выйти не может, тем не менее не все его содержание индуктивно выводится из опыта. «Не трудно доказать,— писал он,— что человеческое знание действительно содержит такие необходимые и в строжайшем смысле всеобщие, стало быть, чистые априорные суждения. Если угодно найти пример из области наук, то стоит лишь указать на все положения математики; если угодно найти пример из применения самого обыденного рассудка, то этим может служить утверждение, что всякое изменение должно иметь причину» [5]. Поэтому центральный вопрос «Критики чистого разума» формулируется следующим образом: как возможны априорные синтетические суждения, т.е. такие, истинность которых не может быть установлена чисто логическим анализом, без обращения к знаниям о внелогической действительности? Так, суждения арифметики и геометрии являются синтетическими, но также и априорными.

В целом, по Канту, процесс познания строится следующим образом.

Внешний мир дает только материю ощущений, но наш собственный мыслительный аппарат упорядочивает и оформляет ее. Этот аппарат априорен, доопытен. Во-первых, это априорные формы чувственности, в качестве которых выступают пространство и время. Именно благодаря наличию данных априорных форм чувственности хаос первичных ощущений группируется в определенном порядке. Ощущения имеют своим источником внешний мир. Этот мир объективен. Кант называет его миром «вещей в себе», или, точнее, «вещей самих по себе». Вещи сами по себе, являющиеся причинами наших ощущений, не находятся в пространстве и времени. Почему, однако, мы считали пространство и время чем-то объективным, присущим самим вещам, реальному миру? Потому, что таково устройство нашего аппарата восприятия. Таким образом, непосредственно познающий субъект имеет перед собой не природу «саму по себе», а то, как она ему является,— «вещи для нас».

Следующая ступень познания — деятельность рассудка. Средства, которыми он оперирует,— предельно общие понятия или категории. Сами по себе категории пусты, они получают свое содержание в результате их применения к материалу чувственного созерцания. На основании категорий рассудка формируются все наши суждения о внешнем мире. Именно из соответствующей категориальной «вооруженности» рассудка вытекает, что всякий данный нам предмет получает свою количественную и качественную определенность, находится в определенном отношении к другим предметам, получает определенный способ существования (модальность). Категории рассудка делятся на четыре вида, так что получается таблица, состоящая из 12 категорий.

1. Категории количества: единство, множественность, целокупность (тотальность).

2. Категории качества: реальность, отрицание, ограничение.

3. Категории отношения: субстанция и акциденция, причина и следствие, взаимодействие.

4. Категории модальности: возможность — невозможность, существование — несуществование, необходимость — случайность.

Результатом деятельности рассудка становятся общезначимые и необходимые суждения, или синтетические суждения a priori, образующие содержание математики и теоретического естествознания.

Но рассудком познание не заканчивается, оно идет к разуму. Разум — высшая инстанция мышления «для обработки материала наглядных представлений и для подведения его под высшее единство мышления». Свое содержание разум получает от рассудка. Если рассудок подводит созерцание под категории, то разум — суждения и понятия под принципы и идеи. Логической функцией разума являются не суждения, а умозаключения, т.е. связи суждений. Идеи разума — это своего рода требования, «заставляющие» разум восходить от условного к безусловному, от конечного к бесконечному, от относительного к абсолютному. Однако как только разум выходит на уровень безусловного, бесконечного и абсолютного, он впадает в неразрешимые противоречия — антиномии. Их четыре.

1. Мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве.— Мир не имеет начала во времени и бесконечен в пространстве.

2. Всякая сложная субстанция состоит из простых частей.— Ни одна вещь не состоит из простых частей, и вообще в мире нет ничего простого.

3. Причинность по законам природы недостаточна для объяснения всех явлений. Существует свободная (спонтанная) причинность.— Нет никакой свободы, все совершается в мире только по законам природы.

4. Миру принадлежит безусловно необходимая сущность как его причина.— Нет никакой абсолютно необходимой сущности, ни в мире, ни вне мира, как его причины (т.е. бога).

Антиномии — это нечто вроде сигналов разуму о безнадежности его попыток разрешить неразрешимое, познать непознаваемое, т.е. выйти за пределы единственно доступного познания мира вещей для нас (явлений). За этими границами начинается область веры, трактуемая Кантом как позиция разума, принимающая то, что логически недоказуемо, но необходимо, скажем, для обоснования морали. Не может иметь удовлетворительного логического доказательства и существование вещей вне нас, оно принимается на веру.

Поэтому, согласно Канту, метафизика, т.е. традиционная философия, не является наукой в собственном смысле, подобно математике и теоретическому естествознанию. Во всякой науке, писал Кант, «можно найти науки в собственном смысле лишь столько, сколько имеется в ней математики» [7]. Разум, в отличие от рассудка, имеет дело не с миром явлений, а с понятиями, формой его мышления выступает рефлексия.

Нужно учитывать также, что априорные формы мышления не являются чем-то врожденным человеку как индивиду, их существование Кант фактически связывает с внеличностным, т.е. общественным, опытом, культурой. Тем самым был намечен подход, получивший наиболее полное развитие в философии Гегеля.

В «Критике практического разума» (функция практического разума — руководить действиями и поступками человека, что составляет предмет практической философии) Кант ставит вопрос об основаниях морали, об общезначимых и необходимых законах, определяющих поступки людей. Высшим законом разума, полагаемым им в сфере нравственности, по Канту, является категорический императив, гласящий: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства» [6]. Это можно понимать в том смысле, что разумная оценка нравственного поступка должна апеллировать как к суду последней инстанции к общечеловеческим ценностям. Моральные законы не могут быть обоснованы исключительно опытом, как и законы науки. Но они обладают безусловностью. Здесь законы разума предписывают, что должно делать, если «воля свободна, если существует Бог и если есть загробный мир», т.е. бессмертие, вечность.

В «Критике способности суждений», являющейся связующим звеном между первой и второй «Критиками», Кант анализирует категорию прекрасного в контексте целесообразной человеческой деятельности. Красота предмета, согласно его аргументации,— это лишь форма целесообразности предмета, поскольку она воспринимается в нем без представления о цели. Иными словами, в категории прекрасного заложена некая универсальная мера человеческого творчески-деятельностного отношения к миру. Что касается собственно искусства, то оно есть реализация данной меры в плане свободного воображения, а не ради практических задач. В этом смысле искусство — игра, которая приятна сама по себе.

Кантовский анализ познавательной деятельности субъекта привел к постановке проблемы, которая до него в такой форме в философской традиции не возникала. Это проблема предмета самой философии, причем в контексте соотношения философствования и науки, научного познания. Кант обнаружил, в частности, что в сфере разума, а именно с ним ассоциируется философствование, не выполняется закон (принцип) противоречия, основной логический закон, согласно которому никакое выска­зывание (предложение, суждение) и его отрицание не могут одновременно быть истинными. В логике к данному закону примыкает еще один принцип — исключенного третьего, утверждающий, что из двух отрицающих друг друга суждений одно непременно истинно. Важно при этом, что в отношении к реальной действительности указанные законы полагают ее как неизменную, вне аспекта развития: та или иная вещь или ее свойство не могут одновременно и быть и не быть, существовать и не существовать. Кантовские антиномии указывали на то, что в суждениях, где фигурируют категории (предельно общие понятия), законы формальной логики не действуют.