4. Проблема идеального. Идеальное и материальное

Из сказанного следует, что идеальная реальность существует, хотя форма ее существования и иная, нежели способ существования предметов, как он выражен в человеческой чувственно-прак­тической деятельности, проявляется через нее, дан во внешнем опыте. Философский идеализм поэтому представляет собой аналитику идеальной реальности. «Идеализм не следствие элементарной ошибки наивного школьника, вообразившего грозное привидение там, где на самом деле ничего нет. Идеализм — это совершенно трезвая констатация объективности идеальной формы, то есть факта ее независимого от воли и сознания индивидов существования в пространстве человеческой культуры…» [15].

Идеальное не существует вне социокультурного контекста. Поэтому совершенно бессмысленно искать феномен идеального, скажем, в животном мире. Но феномен идеального не существует «сам по себе». Общественно-практическая природа мышления еще не делает его чем-то таким, что можно охарактеризовать понятием «идеальное». Свойство быть идеальными, равно как и объективными, культурные формы приобретают лишь относительно рефлексии. Поэтому для внешнего наблюдателя ни культура, ни индивидуальная психика не содержат ни грана идеального. Напротив, их «идеальность» обнаруживается лишь постольку, поскольку культурные формы попадают в измерение рефлексии. Тогда сразу же обнаруживается, что они, хотя и существуют, но существуют как-то иначе, нежели «объективная реальность, данная нам в ощущениях». И мышление не находит иных способов для выражения обнаруженного эффекта, как прибегнуть к выражениям типа: «сверхчувственное», «действительность особого рода», «мировой разум» и т.п.

Единственной формой человеческой духовности, в пределах которой приобретается опыт оперирования с идеальными феноменами как таковыми, является философия. Конечно, любой человек, поскольку он мыслит, некоторым образом соприкасается с миром идеального. Это, однако, вовсе не означает, что уже тем самым каждый человек становится специалистом «по идеальному». Уместно такое сравнение. Поскольку кислород входит в состав воздуха, а жить — значит дышать, все люди имеют дело с кислородом. Но лишь химия, и то со времен Лавуазье, знает о существовании кислорода как такового. А уж от химика об оксигене и его свойствах узнает и все человечество. Точно так же и о существовании идеального человечество может узнать только от философа. Соответственно, справедливо и обратное. Как для того, чтобы непосредственно познакомиться со свойствами кислорода, следует осуществить ряд экспериментов, например получая его (подобно Лавуазье) в результате прокаливания красной окиси ртути, так и идеальное обнаруживает себя лишь тому, кто выходит на позицию философской рефлексии. Если идеализм является выражением рефлексивной позиции, а философия, соответственно, аналитикой форм идеальной реальности, то материализм — выражение принципиально арефлексивной позиции, позиции отказа от рефлексии и переноса вектора мышления вовне. Можно в данной связи сослаться на мнение Ф.Энгельса, полагавшего, что «современный материализм… это вообще больше не философия, а просто мировоззрение, которое должно найти себе подтверждение и проявить себя не в некой особой науке наук, а в реальных науках» [25]. Из этой «оговорки» Энгельса, между прочим, следует, что материализм как философия невозможен, а философия, с другой стороны, не является наукой, подобной «реальным» наукам.

Парадоксальность «философского» материализма наиболее отчетливо была выражена А.Шопенгауэром, говорившим: «Утверждению, что познание есть модификация материи, с одинаковым правом всегда противопоставляется обратное утверждение, что всякая материя — это только модификация познания субъекта как его представление. Тем не менее цель и идеал всякого естествознания в основе своей — это вполне проведенный материализм». Другими словами, материалист считает, что мыслит материю, в то время как на самом деле он мыслит субъекта, представляющего себе материю, глаз, который ее видит, руку, которая ее осязает, рассудок, который ее познает. А.Шопенгауэр саркастически сравнивает материалиста с бароном Мюнхгаузеном, вытаскивающим себя вместе с лошадью из болота за косичку парика. Парадокс разрешается, если исходить из того, что философский материализм есть рефлексия, осознание оснований практики и научной познавательной деятельности. А данные основания, конечно, по своему статусу суть идеальные сущности в том смысле, как это было определено выше. Таким образом, материализм, становясь философией, перестает быть материализмом, перестает быть мировоззренческой установкой, определяющей ориентацию человека во внешнем опыте, становится рефлексивной аналитикой данного основания человеческого бытия, которое в таком своем качестве есть уже элемент внутреннего опыта, форма идеальной реальности, не существующая по законам физического мира.

К подобной интерпретации философского материализма вплотную приблизился материалист Ф.Энгельс, хотя и не развил ее достаточно последовательно и внятно. «Материя как таковая,— делал он оговорку,— это чистое создание мысли и абстракция. Мы отвлекаемся от качественных различий вещей, когда объединяем их как телесно существующие под понятием материи. Материя как таковая, в отличие от определенных, существующих материй, не является, таким образом, чем-то чувственно существующим. Когда естествознание ставит себе целью отыскать единообразную материю как таковую и свести качественные различия к чисто количественным различиям, образуемым сочетаниями мельчайших частиц, то оно поступает таким же образом, как если бы оно вместо вишен, груш, яблок желало видеть плод как таковой, вместо кошек, собак, овец и т.д.— млекопитающее как таковое, газ как таковой, металл как таковой, камень как таковой, химическое соединение как таковое, движение как таковое» [25].

Таким образом, понятие «материя» имеет своим содержанием только то, что относит нечто к сфере внешнего опыта, квалифицирует это нечто как существующее вне и независимо от нашего мышления, от внутреннего опыта. Понятно, что свойство «материальности» имеет принципиально иную природу, нежели, допустим, упругость, тяжесть, теплота и т.п., и в этом смысле материя как таковая не существует.