Раздел 3. Субъективный волюнтаризм ф. Ницше.

3.1 Переосмысление Ф. Ницше философии А. Шопенгауэра. Отправной точкой философии Ницше является объективный волюнтаризм А. Шопенгауэра. Вот что сам Ницше пишет по этому поводу: «Я принадлежу к тем читателям Шопенгауэра, которые, прочитав одну его страницу, вполне уверены, что они прочитают все, написанное им, и будут слушать каждое сказанное им слово. У меня сразу явилось доверие к нему, и это доверие теперь таково же, каким было девять лет тому назад. Выражаясь нескромно и нелепо, но вразумительно, я скажу: я понял его, как будто он писал для меня» [35]. Пессимистическое миропонимание Шопенгауэра оказало глубокое влияние на молодого Ницше. Молодой мыслитель видел эти страдания мира собственными глазами (вспомним участие Ницше в войне). Жизнь есть не что иное, как страдание, не стоит тешить себя оптимистическими надеждами – эту позицию Шопенгауэр упрямо отстаивает в своем творчестве: «…чем может быть для нас после Канта Шопенгауэр — именно вождем, который ведет нас с высот скептического недовольства или критического отречения на высоты трагического жизнепонимания; под бесконечным ночным небом с его звездами, и который сам впервые проложил себе этот путь» [50]. Трагедия и трагическое мировидение отразилось в первой работе Ницше «Рождение трагедии из мира музыки».

По мнению Ницше, Шопенгауэр очень четко определил состояние современного ему общества. Пессимизм, появляющийся от понимания того, что прежние идеалы не представляют более никакой ценности, приводит к обесцениванию мира и человеческой жизни. Общество, оказавшееся во власти капитала, стремится только к накоплению и потреблению – в таких условиях страдания этого общества неизбежны – индивид, стремящийся удовлетворить свои эгоистические интересы, доставляет страдания окружающим, но сам обречен на страдания в виду фундаментальной неудовлетворенности движущей им воли. Но Ницше не согласен с Шопенгауэром в том, что мир и жизнь в целом следует обвинять в бесполезности: «современный пессимизм есть выражение бесполезности не мира и бытия вообще, но современного мира»[34, с. 44]. Причины появления современного пессимизма Ницше видит в том, что инстинкты жизни до сих пор были оклеветаны как церковью (отказом от действительной жизни в пользу жизни лучшей в ином мире), так и идеалами модерна (господством разума над естественными инстинктами). Но пессимизм может иметь двоякую трактовку. Понимание бессмысленности бытия может привести к полному отказу от бытия, к крайнему нигилизму, как мы можем видеть это на примере Шопенгауэра. Но Ницше такая позиция совершенно не устраивает, для него такой вид пессимизма и нигилизма – это позиция слабых [34, с. 38]. Для Ницше приемлема только позиция сильных: осознание бессмысленности бытия должно подвигнуть человека сказать «Нет» всем существующим ценностям, провести переоценку всех ценностей с целью полного отречения от предсуществующих ценностей, но не от жизни. «Максимума относительной силы он [нигилизм] достигает как насилие, направленное на разрушение: как активный нигилизм» [34, с. 39]. И этот крайний активный нигилизм, отрицая все предсуществующее, расчищает место для утверждения новых ценностей.

Что же явилось причиной пересмотра шопенгауэровской философии и отхода от его мрачного пессимизма и жизнеотрицающей позиции? Основной причиной такого переосмысления многие философы видят в появлении эволюционной теории. Читаем у Зиммеля: «между Шопенгауэром и Ницше находится Дарвин», «в то время как Шопенгауэр останавливается на полном отрицании конечной цели и считает отрицание воли к жизни вообще единственным имеющимся практическим следствием, Ницше находит в факте развития человеческого вида возможность цели, в которой жизнь снова может быть утверждена» [72, c. 45]. Говоря о Дарвине, Зиммель имеет в виду теорию Дарвина об эволюции видов, появившуюся во второй половине XIX века и имевшую широкий резонанс в научных, теологических и философских кругах. Рассмотрим ниже, что же конкретно из эволюционной теории взял на вооружение Ницше.

3.2. Смерть Бога – новые перспективы для человека. «Ученый Чарльз Дарвин (1809-1882) пробудил философа Фридриха Ницше (1844-1900) от его догматического сна, заставив осознать, что на протяжении истории органического мира ни один вид (включая наш собственный) не оставался неизменным. Всеобъемлющее изменение пришло на смену вечной неподвижности. Пойдя дальше Дарвина, немецкий мыслитель предложил концепцию динамичной природы, в которой учитывались как философские, так и теологические последствия признания истинности факта биологической эволюции» – пишет Джеймс Беркс [5]. В теории эволюции не остается места для Бога, поэтому появление труда Дарвина об эволюции нанесло ощутимый удар по традиционным ценностям и духовным целям. Все подвержено биологическим изменениям, человек в том числе, но биологические изменения человека влекут за собой и изменения его внутреннего духовного мира, то есть изменения в сферах культуры, морали, религии и т.д. Но главный и основной удар был нанесен по теоцентрической картине мира. Мир без Бога предполагает новые возможности для человека, но и налагает большую ответственность. Именно поэтому слова Ницше «Бог мертв» являются главными для характеристики духа современной Ницше эпохи.

Говоря о смерти Бога, Ницше говорит только о смерти христианского Бога, личности, к которой обращаются, ища поддержки и спасения, о смерти Бога-судьи и воздаятеля. «Когда Ницше говорит «Бог мертв», речь идет о «нравственном» Боге и только о нем» [48, с. 142]. Этот Бог теперь мертв, потому что он лишился своего могущества, так как вера в христианского Бога стала неправдоподобной. Вместе с Богом умерло и то, что он собой символизировал – сверхчувственный мир идеалов, возвышающийся над земной жизнью, цель этой земной жизни, остающаяся вечно недостижимой. Именно из-за своей недостижимости сверхчувственный мир изначально вызывает сомнения в своем существовании, которые с течением времени и развитием мысли ширятся и становятся все более устойчивыми пока, наконец, человек не скажет свое крайнее нигилистическое «Нет» всему тому, что прежде нависало над ним в виде Бога, определяя все стороны его жизни. Это растущее недоверие к Богу и его могуществу является причиной возникновения европейского нигилизма, апогей которого наблюдается с выходом в свет трудов Дарвина. По своей сути этот процесс является закономерностью развития человечества, мы не первый раз в истории сталкиваемся со смертью одних идеалов и рождением других. Мысль и дух человечества не стоит на месте, и нигилизм, возникающий в эпоху Нового времени и достигающий своей крайней формы в философии Ницше, можно расценивать только как «основополагающее движение в историческом совершении Запада» [50].

Итак, Бог умер, вместе с ним постепенно исчезает авторитет церкви, которая до смерти Бога была единственной инстанцией устанавливающей ценности, в соответствии с которыми формировалось мировоззрение человека. Бог умер, но место осталось, место законодателя ценностей. Это место пытаются занять совесть, разум, социальный инстинкт, но и они являются всего лишь производными церковно-христианского истолкования мира. И эти «новые законодатели» в силу своей сути могут провозгласить всего лишь старые ценности на новый лад, оставляя при этом неизменным сам принцип полагания ценностей, что никак не улучшает ситуацию: «Попытки избежать нигилизма без переоценки прежних ценностей – они производят обратное, усугубляют проблему» [34, с. 40].

Выход из сложившейся ситуации Ницше видит только в крайнем нигилизме: «Нет» следует сказать всему – и Богу, и месту, которое он занимал; и прежним ценностям, и разделению мира на сверхчувственный (истинный) и чувственный (ложный). Следует вновь вернуть ценность и истинность миру чувственному, то есть следует найти основание для ценностей в чувственном мире, а не искать этого основания в выдуманном Боге. Ранее человечество в силу своей незрелости (или «несовершеннолетия») господство над миром приписывало только Богу, так как видело в Нем высшее существо. Теперь же, благодаря прогрессу науки и техники, человек понял, что сам способен на творение, созидание, способен подчинять себе природу – человек увидел в себе самом те сверхспособности, которые ранее приписывал Богу: «Внезапно и неожиданно для себя человек обнаруживает, что бытием сущего поставлен перед задачей перенять господство над землей» [50]. И это внезапное событие и осознает Ницше, но вместе с тем он осознает и то, что человек хоть и должен с необходимость перенять господство, пока еще не готов к этому. Чтобы стать господином над миром, следует прежде стать господином над самим собой, но современный человек пока не чувствует всей ответственности такого положения. Этот человек еще не полностью забыл прежние ценности, он еще не может полностью отказаться от привычки идти на поводу у авторитета церкви, не может отказаться от бесполезной надежды на то, что есть нечто лучшее, чем этот чувственный мир с его страданием и несправедливостью. Так уж вышло, что в результате некой случайности (которую Ницше именует Платоном) человек научился делить мир на чувственный и сверхчувственный. А потом, в результате еще одной случайности (которую Ницше именует христианством) человек научился любить сверхчувственный мир и презирать мир чувственный. Человек настолько отучился любить жизнь и себя, что теперь его следует учить этому заново. Человек сможет стать господином мира и своей собственной жизни только в том случае, если полностью осознает и прочувствует, что никакого лучшего истинного сверхчувственного мира нет, это выдумка. Единственное, что у человека есть, – это мир вокруг него, такой, каким он его видит. Пускай некоторые говорят, что этот мир полон страдания и жестокости, но это единственное что есть, и человеку пора научиться любить этот мир, любить эту жизнь, принять чувственный мир как единственный.

3.3. Критика Ф. Ницше теории эволюции Ч. Дарвина. Появившееся в Новое время сомнение во властвующих в обществе религиозных постулатах с течением времени развивалось и находило новые подтверждения своей атеистической позиции. Теория эволюции Дарвина поставила человечество перед фактом того, что в этом мире ценна только жизнь, все живое стремиться жить, и только борьба за выживание является импульсом и движущей силой развития как такового. И как следствие, «прямым результатом эмпирической теории органической эволюции Дарвина была потребность в абсолютно новом философском понимании мира. Ницше предложил такую картину реальности, которая принимала во внимание изменчивость природы, видов, верований, идей и ценностей» [5].

Конечно, новая картина мира была нужна, но много ли общего имеет теория Дарвина и философия Ницше. Пока что единственными сходными пунктами этих мыслителей можно отметить «Смерть Бога» и изменчивость мира. Основными же постулатами теории Дарвина являются совершенствование видов в борьбе за существование; развитие от низшего к высшему, причем высшее есть лучше приспособленное к внешним условиям; передача благоприобретенных признаков по наследству. Что же отвечает на это Ницше? «Наследственность», как нечто совершенно необъяснимое не может быть использована для целей объяснения, а только для обозначения, фиксирования известной проблемы. То же самое относится и к «способности приспособления». И на самом деле, посредством морфологического описания, – предполагая, что оно закончено, – ничего не объясняется, а только – описывается огромный круг фактов. Каким образом известный орган может быть приноровлен для какой-нибудь цели, – это остается неясным»[34, c. 355].

Довольно критическая оценка учения Дарвина, но на этом Ницше не останавливается. Он критикует происхождение органов в виду их полезности, ведь что такое «полезность» – орган или привычка, приобретенные в процессе жизни, могут сохранять индивид, но задерживать или остановить его развитие. И недостаток может быть полезен, поскольку может стимулировать другие органы к развитию. Еще одно положение, не устраивающее Ницше – развитие от низшего к высшему, более совершенному. По Ницше все совсем наоборот – более высший тип легче гибнет, в то время как самые низшие выживают в неблагоприятных для жизни условиях благодаря своей плодовитости. Еще один пункт несогласия – явная переоценка внешних условий для развития вида: по мнению Ницше не внешние обстоятельства, а «…та огромная созидающая изнутри формы сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует «внешние обстоятельства» [34, c. 356], является двигателем всего живого.

В этом споре с Дарвином Ницше вполне может оказаться прав – принципы теории эволюции могут полностью соответствовать развитию животного и растительного мира. Но когда дело касается человека, все принимает более серьезный оборот. Жизнь животных построена на инстинктах и, можно сказать, полностью соответствует «замыслу природы». Но человек как существо обладающее разумом может по своему усмотрению менять эти природные замыслы. В конечном итоге понятие полезности принимает слишком уж широкое толкование, как видно из слов самого Ницше, пытающегося определить содержание этого понятия. Развитие от низшего к высшему тоже попадает под сомнение – с одной стороны человек за последние 40 тыс. лет очень изменился, внешне и внутренне. Но стал ли он выше, совершеннее? С одной стороны очевидно научно-техническое развитие, но что оно дает большинству человечества – по всей видимости, ничего, кроме обеспечения неких совершенно примитивных потребностей – и где же здесь, в таком случае прогресс? Относительно же внутренней силы, изменяющей индивида – с Ницше в этом пункте вполне можно согласиться. Если до определенного времени человек еще пытался приспособиться к окружающей среде, то современный человек действительно эксплуатирует эту среду и обращает ее себе на пользу.

Следует отметить еще один пункт разногласия Ницше и теории эволюции – не индивид приносится в жертву роду, а «бесчисленное количество индивидов приносится в жертву немногим»[34, c. 373]. Этими словами Ницше, можно сказать, узаконивает рабство. Не только свобода и интересы, но и жизнь многих миллионов людей ничто по сравнению с жизнью, к примеру, одного такого как Гете. Ницше, сетуя на то, что средние индивиды являются более ценными, чем лучшие исключения, понимает этих средних как массу, которая по своей сути инертна и не стремится ни к какому прогрессу или процветанию собственного вида. Масса стремится только к сытому и спокойному существованию, возвышенные идеалы ее не интересуют, ведь достижение чего-то большего, чем уже имеешь, всегда сопряжено с борьбой, если не с внешними обстоятельствами, то с собственным внутренним естеством.