Gruzia_v_puti_Teni_stalinizma_-_2017

таисского университета Тариэла Путкарадзе, который перешёл

вуниверситет грузинской православной церкви в Тбилиси. Он стяжал среди мингрелов, лазов и сванов очень сомнительную славу, утверждая, что эти грузинские «племена» говорят только на «диалектах» (грузинского языка). Их подлинно родной язык – грузинский.

Древнейшие молитвы мингрелов дохристианским божествам, живые ещё и по сей день, дошли до нас исключительно на мингрельском языке. Равным образом очень старые мингрельские имена и фамилии не имеют параллелей в грузинском языке. Как могли возникнуть бесчисленные мингрельские, лазские и сванские микротопонимы, если родным языком был грузинский? И как возникла возможность того, что мингрелы, лазы и сваны наряду со своим «родным языком, грузинским» могли научиться ещё мингрельскому, лазскому и сванскому?

Ачто же думали сами мингрелы, лазы и сваны о своём родном языке? В Мингрелии можно было постоянно услышать: «Margaluri nina re, nanaši nina re» («Мингрельский – это язык, это родной язык»). Отнесение представителей этих этносов к числу носителей диалектов они с возмущением отвергают и чувствуют, что их считают дураками грузинские учёные, значительная часть которых не в состоянии понять даже одно-единственное предложение на мингрельском, сванском или лазском языках.

В декларации, которую подписали приблизительно 1000 человек, лазы энергично протестовали на лазском, грузинском, турецком и английском языках против того, чтобы их вовлекали в грузинскую нацию. Они, отмечается в документе, не грузины, а лазский – самостоятельный язык.

Авот и ещё один пункт. Как можно, чтобы мингрельский и лазский языки превосходили грузинский, государственный язык,

влексическом богатстве и по причине гораздо большего числа превербов располагали тончайшими выразительными возможностями, которых не знает грузинский? Если так, то грузинский ни

вкоем случае не может быть родным языком.

Царство Лазика

«Авторы не знают или умалчивают о том, что Лазикой византийских источников является исторический Эгриси – Западная Грузия» (Гамахария. С. 393).

Говорить применительно ко времени до X столетия о грузинской нации или грузинском государстве неправильно. Это изо-

бретение грузинского национального движения на исходе XIX в. Царство Лазика было многонациональным государством, которое в политическом отношении колебалось между Византией и Персидской империей и, в конце концов, было завоёвано арабами. После этого события, как представляется, лазы, подобно также грузинам и хемшинам, поселились в северо-восточных пограничных областях Византии.

Греческий был государственным языком, религией – грекоправославная вера. Грузинский никогда не был литературным языком лазов, что доказывает лексика лазского языка. Здесь мы находим сильные греческие влияния, которые привели и к заимствованию звука «ф», которого в других южно-кавказских языках, кроме лазского, нет.

Уничижение Абхазии

«Историки-сепаратисты не смогут привести ни одного аргумента, объяснявшего бы то, почему малочисленный, не очень трудолюбивый, ничего не сделавший на протяжении целого позднего Средневековья малоцивилизованный народ (который не вёл городского образа жизни, у которого уже почти отсутствовала религиозная жизнь, без образования, художественной литературы – имелся лишь фольклор), получил такую особую привилегию» (Даушвили. С. 442).

Будучи этнологом, я возмущён уничижительной лексикой, которую использует профессор, представляющий ту же специальность; в соответствии с практикой XIX в. он характеризует кавказские народы как малоцивилизованные, не особенно трудолюбивые, чуждые религии и малообразованные. Мы знаем эти абсурдные высказывания также из путевых заметок о грузинском населении регионов Хевсурети, Пшави и Мтиулети, в особенной же степени о «диких лазах».

Конечно, абхазы на протяжении многих столетий активно участвовали в культурной жизни, которая сначала была отмечена воздействием греческого языка и греко-православного христианства. Мы знаем Пицунду на Чёрном море как важный город и религиозный центр. Только к концу X в. абхазы всё более заимствовали грузинский язык и грузинское православие, учитывая роль Византии. Наряду с христианством и введённым позже исламом в Абхазии, как и у мингрелов и грузинских горных племён, дохристианская вера с множеством божеств-защитников и святых мест оставалась живой до самого недавнего прошлого.

Сколь сомнительны представления Даушвили, становится ясно, если применить масштабы его оценки к Сванетии и сванам. Они равным образом формируют небольшой в численном отношении народ, который никогда не жил городской жизнью и у которого распространение образования и литературы в обычном смысле слова имело место ранее в довольно скромных объёмах. Источником для этого являются разыскания известного сванского этнолога Бессариона Нижарадзе, носившего прозвище «Сванетис Гурджи» (грузин из Сванетии), посвящённые состоянию образования в Сванетии. В его родном селе Ушгули в 1870 г. только 25 % мужчин владели грузинским языком; едва ли хоть одна женщина в Сванетии знала тогда грузинский! Так что же – поэтому в Сванетии не было культуры?

Грузинский алфавит для абхазского языка

«Если абхазы являются потомками тех старых абхазов (что так рьяно утверждают историки-сепаратисты), которые в Средневековье использовали грузинский алфавит, почему не должны использовать тот же алфавит в XIX веке, ведь грузинский алфавит лучше отражает абхазский языковой феномен, чем славянская кириллица?» (Даушвили. С. 443).

«Прямым насилием над историей является утверждение о “мегрелизации” православных абхазов в районах, граничащих с Мингрелией – т. е. в Гальском районе» (Даушвили. С. 384).

Грузинский алфавит в Абхазии Средних веков употреблялся не для абхазского, а для грузинского языка. Постольку у абхазского языка нет какой бы то ни было грузинской письменной традиции, и только в XIX в. он стал письменным литературным языком. Ещё дольше употребляли в Абхазии греческий алфавит, что явствует из письменных документов XIII ст.

Утверждение, что грузинский алфавит более пригоден для абхазского языка, чем русский, вызывает серьёзные сомнения. Грузинского алфавита также было недостаточно для абхазского языка, и его приходилось расширять дополнительными знаками. Эти буквы должны были заучивать исключительно абхазские дети на уроках родного языка, так как жившие в Абхазии мингрелы, грузины, русские, армяне и греки едва ли проявляли интерес к школьному преподаванию на абхазском языке.

Как можно было установить ещё в 1992 г., роль «лингва франка», языка межнационального общения, в Абхазии играл русский, а не грузинский. Мингрельские семьи предпочитали посылать

своих детей в русские школы, так что было и по сей день имеется много мингрелов, которые совсем не владеют грузинским или по меньшей мере обладают недостаточными зданиями. Русский алфавит применялся во всех абхазских школах и присутствовал повсюду в общественной жизни. Соответственно абхазским детям было легче изучать с помощью расширенного единого алфавита родной язык и иностранный – русский, чем раздельно, с помощью букв второго, грузинского, алфавита. В принципе абхазский язык можно с помощью дополнительных знаков записывать правильно, используя латинский, кириллический или грузинский алфавит. Решающую роль играет при этом ориентация в сфере языковой политики! Если почитать тогдашнюю прессу, обращает на себя внимание то обстоятельство, что в Абхазии неожиданно декретом был введён грузинский алфавит, чему не предшествовал ни опрос населения, ни даже обсуждение с ним этого вопроса. Об использовании алфавита на основе грузинской графики для абхазского языка было сообщено под сенсационными заголовками на первых полосах тогдашних газет.

Для оценки этнической принадлежности населения Самурзакано не хватает обобщенных научных результатов исследований. Предшествующие исследования по микротопонимии Самурзакано наводят на мысль о том, что здесь постоянно проживает скорее мингрельское, нежели мингрелизированное абхазское население. Интересно, что области Нижней Сванетии и Лечхуми, относившиеся к мингрельской сфере влияния, с языковой точки зрения мингрелизированы не были.

Однако следует учитывать и традиционно многочисленные смешанные браки между мингрелами и абхазами – дети в таких семьях склонялись к двойной идентичности. Архивы музея Дадиани в Зугдиди, к сожалению, не открытые для научного исследования, могли бы, конечно, дать дальнейшие сведения по истории и этнологии Самурзакано. Кроме того, в архивах Ватикана хранятся сообщения католических миссионеров из Мингрелии.

Из письма Берии от 13 апреля 1937 г. мы узнаём, что, согласно статистике, по состоянию на 1.1.1936 в Абхазии проживает 84167 «грузин». Абхазский обком партии не располагал тогда ни одним печатным органом на грузинском языке, так что Центральный комитет Коммунистической партии Грузии принял 7 апреля 1937 г. решение об издании ежедневной газеты на грузинском языке тиражом в 10 тыс. экземпляров.

Интересно в этой связи, что в городе Гали (Самурзакано) прежде существовала достойная внимания пресса на грузинском языке:

1)Мшромели Квазаки («Трудящийся крестьянин»), 1931, тираж 2000 экз.

2)Колмеурне («Колхозник»), 1932–1933, тираж 3000–4000 экз.

3)Колмеурнеши ксума («Голос колхозника»), 1932–1933, ти-

раж 2000–4000 экз.

4)Сталинури шарат («По сталинскому пути»), 1936–1937, ти-

раж 3000–4000 экз.

Вышеупомянутое решение об издании в Абхазии ежедневной газеты на грузинском языке совпало во времени с начавшейся грузинизацией печати на мингрельском языке в Зугдиди весной 1937 г. Не приходится сомневаться в том, что введение грузинского алфавита для абхазского языка и прекращение существования печати на мингрельском языке в Самурзакано преследовало цели грузинства.

Армяно-грузинская война 1918 г.

«Сразу же бросается в глаза тенденциозность авторов, когда они говорят о войне между Арменией и Грузией в декабре 1918 года. Нигде не указывается, что в декабре 1918 года войну развязала Армения, что она потерпела поражение, и только англичане спасли её от полной катастрофы» (Гамахария. С. 390).

Государственная библиотека в Берлине располагает двумя новыми работами по этой тематике, соответственно на грузинском и армянском языках. В обеих книгах эта война представлена с разных точек зрения. Отсутствует статья западного исследователя, основывающаяся на архивах Грузии, Армении, Англии и партии Дашнакцутюн19. Армянская дашнакская республика, имевшая характер однопартийной диктатуры и рассматривавшая применение насилия в качестве легитимного политического средства, через день после вывода последних германских войск из Тбилиси без объявления войны ввела свои войска в области, находившиеся под управлением Грузии. Речь шла при этом о регионах Лори и Джавахетии. В соответствии с грузинским изложением фактов, армянские войска намеревались захватить Тбилиси, чтобы соединиться там с армянским населением. В свою очередь, как утверждается, грузинские войска планировали захват Еревана. Военное столкновение было остановлено английскими вооружёнными силами, и статус Лори как «нейтральной

зоны» подтверждён. Постольку можно в значительной степени согласиться с изложением Гамахарии.

После геноцида 1915 г. и на фоне сильного голода это военное столкновение Армении с Грузией непонятно. Планировавшееся присоединение Джавахетии не удалось. Армяне Тбилиси ощутили в 1919 г. последствия этой войны в результате репрессий. Отношения между армянами и грузинами всё более обострялись, а влияние армян на культурную и экономическую жизнь грузинской столицы снижалось. Следовательно, едва ли можно говорить об армянском успехе в этой войне.

Депортация месхетинцев, хемшинов и лазов

«Мы можем принять попытку авторов доказать этническое содержание проведённых в Грузии репрессий и какие-то тайные замыслы руководства Грузии только в том случае, если будет представлен специальный циркуляр ЦК КП(б) Грузии, ЦИК Грузии, Наркомата внутренних дел Грузии, который указывал бы на специальное внимание карательных органов к этническому фактору» (Даушвили. С. 425).

«Кроме того, они “освободили” Грузию и от другой ответственности – за депортации народов. Местные интересы в этих депортациях, оказывается, играли подчинённую роль» (Гамахария.

С. 399).

Обычное предположение, в соответствии с которым депортация месхетинцев, хемшинов и лазов в 1944, 1949 и 1951 гг. была инсценирована «московским руководством», не соответствует действительности. По поводу депортации месхетинцев (турок), курдов и хемшинов в 1944 г. имеется интересная публикация, а

именно Ahıska Türkleri von Kıyas Aslan, Ankara 1995. Конечно,

турецкого перевода русских оригинальных документов, которые автор нашёл в «Юридической газете», № I, Москва 1991, недостаточно. Но они по меньшей дают представление о характере депортации. (Aslan, S. 37–46) Ниже приводим краткое изложение этих текстов.

Не прошло ещё и шести лет после окончания Большого террора, как весной 1944 г. Центральный комитет Компартии Грузии и Народный комиссариат Грузии уже запланировали депортацию месхетинцев, курдов и хемшинов в Среднюю Азию и приняли соответствующее решение. Вслед за этим Лаврентий Берия в «совершенно секретном» письме обратился к товарищу Сталину с просьбой согласиться с депортацией 86000 турок, курдов и хем-

шинов из 16700 хозяйств в Казахстан, Узбекистан и Киргизию. В то же время 7000 колхозных усадеб из малоземельных областей следовало переселить на покинутую родину депортированных.

В письме от 31 июля 1944 г. Сталин соглашается с просьбой Берии. 40 тыс. депортированных должны были в ноябре 1944 г. поселеиться в Казахстан, 30 тыс. – в Узбекистан и 16 тыс. – в Киргизию. Приготовления к депортации следовало завершить к 1 ноября 1944 г., а переселение 32 тыс. человек из 7 тыс. дворов в грузинских деревнях в зоны обитания депортированных – на протяжении трёх месяцев, начиная с ноября 1944 г.

28 ноября 1944 г. Берия отмечает в письме Сталину, Молотову и Маленкову, что подготовка к депортации продолжалась с 20 сентября по 15 ноября 1944 г. С 15 по 18 ноября была проведена депортация в регионах Адыгея, Аспинза, Ахалцихе, Ахалкалаки и Богдановка, а 25–26 ноября 1944 г. в Аджарии. В то же время началось переселение из Грузии в пограничные области. При депортации не было особых происшествий. Берия называет также точное число депортированных: 91095. Это на 5095 человек больше, чем, собственно говоря, было предусмотрено. Не подлежит никакому сомнению, что из Грузии изгонялись этносы, которые не вписывались в образ грузинства. В этом случае речь шла исключительно о мусульманских этносах, большинство из которых были обвинены в контрабанде, создании организованных бандитских групп, шпионской деятельности и готовности к побегу. Для грузинской стороны эта депортация с переселением 30 тыс. человек имела окончательный характер. Ненадёжные мусульмане не должны были возвращаться, но какие страдания пришлось перенести населению, которое в зимние месяцы – декабре 1944-го и январе и феврале 1945 г. – предполагалось выселить из Картли, всё ещё остаётся неизвестным.

Эта отталкивающая позиция Грузии по отношению к мусульманским этносам сохраняется и сегодня. От того, кто, будучи месхетинцем, хемшином или лазом, стремился к возвращению на старую родину, настоятельно требовали отказа от собственной идентичности. Он должен был заявить о себе в письменной форме как об этническом грузине, причём ему в то же время рекомендовалось перейти в грузинское православное христианство.

Интересно в данной связи, что хемшины, проживающие в Абхазии, жившие часто по соседству с христианами-армянами, в 1944 г. ещё не были депортированы. То же самое касается лазского населения в Абхазии и Аджарии. Относительно депортации

лазов в 1949 и 1951 гг. с грузинской стороны всё ещё нет публикаций. Но из сообщений лаза М. Ванлиши мы узнаём, что ответственность за это нёс Берия. Поэтому неправильно мнение соавторов о том, что московское руководство было инициатором депортации. Пришло время открыть грузинские архивы, посвящённые этой мрачной главе истории.

Этничность мингрелов, лазов и сванов

Вмингрельском горном районе Лакада и захолустных деревнях Сванетии есть ещё, вероятно, очень старые люди, являющиеся одноязычными, т. е. владеющие только мингрельским или сванским языками. Сообщения об одноязычных лазах в Турции встречаются примерно до 1995 г.

Вотличие от прежних времён развивалось многоязычие, а с ней и двойная идентичность. Мингрелы, лазы и сваны в Грузии, разумеется, участвуют в культурной жизни и причастны к её формированию. То же самое можно сказать и о лазах в Турции. Следовательно, мингрел в Грузии является мингрелом и грузином, лаз – лазом и грузином, сван – сваном и грузином и, в конце концов, лаз в Турции – лазом и турком. Это справедливо для тех случаев, когда не произошла полная ассимиляция среди грузин или турок. При этом также не играет роли тот факт, какая идентичность находится в данной ситуации доминирует. Решение предоставляется на усмотрение каждого отдельного человека.

Тем не менее имеется существенное различие. Грузин из Тбилиси или Кутаиси не обладает второй мингрельской, лазской или сванской идентичностью, а имеет одну-единственную, грузинскую. Турок из Стамбула или Анкары не располагает наряду с турецкой идентичностью никакой другой. Следует признать, что

всовременном мире двойная идентичность должна была бы, собственно говоря, обогатить каждое государство.

После длившейся десятилетиями борьбы против языка и культуры меньшинств, которая в период между 1983-м и 1991 г. увенчалась всеобщим запретом на употребление языка, турецкое государство осознало, что от языка и культуры не исходит никакого «сепаратизма». В течение нескольких лет свободно выходят публикации на лазском языке. В школах северо-восточной Турции дети два часа в неделю факультативно изучают лазский, а также получают оценку по этому языку в табеле.

Лазский признан в Турции самостоятельным языком. Усилия, направленные на сохранение этого языка, которому угрожало

вымирание, поддерживались даже депутатами турецкого Национального собрания. Следовательно, о лазском языке и культуре в Турции можно заботиться без возникновения противоречия с государственным языком.

Совершенно по-иному складывается ситуация в Грузии. Национализм, дошедший до одержимости, объявил мингрельский, лазский и сванский языки сначала диалектами существовавшего якобы 2500 лет назад языка «цанури», а сегодня – диалектами грузинского языка. Грузинская языковая политика на протяжении десятилетий ограничивает употребление мингрельского, лазского и сванского языков исключительно устным общением. Говорить по-мингрельски и петь мингрельские песни не запрещалось, но горе мингрелу, которому пришло бы в голову писать по-мин- грельски – стихотворения, рассказы, делать переводы грузинского национального эпоса или даже Священного Писания!

Для того чтобы при любых обстоятельствах воспрепятствовать развитию наряду с грузинским государственным языком также мингрельского, лазского и сванского в качестве региональных языков, прибегали и прибегают к «опробованным средствам». Ведь наглое требование писать и на унаследованном языке, может родиться только в головах «сепаратистов», «изменников родины», «врагов Грузии», «агентов России», «большевиков» и «атеистов». Цитата патриарха грузинской православной церкви Илии II на титульном листе газеты доказывает едва вообразимое националистическое ослепление:

«Перевод Библии на сванский и мингрельский языки представляет собой преступление по отношению к грузинской нации».

Сегодня грузинские учёные снова прибегают к тому же порочащему выбору слов даже по отношению к западным коллегам, если догма грузинства каким бы то ни было образом ставится под сомнение.

Только грузинская лингвистика имеет право заниматься мингрельским, лазским и сванским «диалектами», причём исключительно на основе языкового материала, сохранившегося в устной форме. Многочисленные документы на литературных языках, касающиеся мингрельского и лазского, в течение многих десятилетий так непреклонно табуировались и игнорировались, что в данной связи возникла обширная terra incognita. Мингрелоязычные книги, журналы и газеты времён культурной автономии были до такой степени вытеснены из общественного, исторического и научного сознания, что никто в Грузии не может компетентно высказаться о мингрельском письменном языке той эпохи.

На протяжении последних двух десятилетий в Турции появились многочисленные книги на лазском языке. Грузинская наука сознательно не хочет принимать их во внимание, так как их нельзя согласовать со «статусом диалекта» лазского языка. По отношению к мингрельским публикациям, вышедшим со времён перестройки, ведут себя не иначе. Ведь не может же быть того, чему нельзя быть! Мы знаем тысячи чисто языковедческих статей о мингрельском, лазском и сванском языках, но нет ни одной, в которой обсуждалось бы стихотворение, опубликованное мингрелом или лазом.

European Centre for Minority Issues (Европейский центр по проблемам меньшинств), представленный бюро в Тбилиси, в течение многих лет добивался решения. Агитация, инициированная руководителем Института диалектологии в Университете Кутаиси, Тариэлом Путкарадзе, препятствовала до сих пор какому бы то ни было сближению. Надуманная классификация языков как диалектов делает невозможной защиту мингрельского, лазского и сванского как региональных языков. Националистические фанатики в Грузии заинтересованы в гибели южно-кавказских языков, на протяжении тысячелетий принадлежавших к культурному наследию человечества.

В заключение я хотел бы обратить внимание на западных лингвистов, которые по причинам, вероятно, оппортунистического свойства в течение многих лет молчат относительно грузинской языковой политики или даже перенимают её позицию. Этих языковедов не интересует, выжил ли язык, который они изучают. Вымирающие языки используются только для того, чтобы добиваться личного преуспеяния, а иногда также и с целью злоупотребления. Вот так и возникают за письменными столами на Западе, очень далеко от мингрельского и лазского языков, вопреки здравому смыслу, безосновательные определения: unwritten languages, «бесписьменные языки» или письменные источники «второстепенного значения». С помощью этих высказываний они ускользают от грузинской критики, тем самым облегчая себе дальнейшие исследования.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Цитируем по опубликованному отзыву анонимного автора, который пишет под псевдонимом Gusti Daimchen (Густи Даймхен, персонаж романа Генриха Манна «Верноподданный»), от 21.01.2016. См.: https://www.ama-