Майерс Д. - Социальная психология

образом, могли общаться с представителями противоположного пола с удовольствием.

{Тренинг социальных навыков. Когда застенчивые,

тревожные люди вначале наблюдают за тем, как ведут себя другие, после чего повторяют эти действия и, наконец, пытаются вести себя более уверенно в реальных ситуациях, их социальные навыки обычно улучшаются}

В одном из экспериментов мужчины, студенты колледжа, заполняли «опросник тревожности», после чего должны были дважды прийти в лабораторию в разные дни. Во время своих посещений каждый из них в течение 12 минут мило беседовал поочередно с шестью молодыми женщинами, о которых мужчины думали, что те тоже испытуемые. На самом деле экспериментаторы специально пригласили женщин, чтобы они естественно, открыто и дружелюбно поговорили с этими мужчинами.

Эффект от бесед, которые в общей сложности продолжались 2,5 часа, превзошел все ожидания. Вот что написал один из участников эксперимента: «Никогда прежде я не встречал так много девушек, с которыми было бы приятно поговорить. После нескольких бесед я почувствовал себя настолько уверенным, что от моей былой нервозности не осталось и следа». Это признание подтверждается результатами разных тестов. У тех, кто участвовал в беседах, повторное тестирование спустя неделю и полгода выявило значительно меньшую – по сравнению с теми, кто входил в контрольную группу, – нервозность, связанную с женщинами. Если их оставляли наедине с привлекательной незнакомкой, они в большинстве случаев вступали с ней в разговор. А за стенами лабораторий стали чаще назначать свидания.

Хеммерли и Монтгомери подчеркивают, что все это не только произошло без вмешательства психотерапевтов, но, вполне возможно, и благодаря этому. Поскольку мужчины добились успеха сами, у них появилась возможность воспринимать себя как социально компетентных людей.

Впрочем, 7 месяцев спустя, когда исследователи провели повторный опрос своих бывших испытуемых, мужчины добились уже такого социального успеха, что приписывали этот успех своим внутренним качествам. «Ничто не объясняет успех лучше, чем сам успех, если отсутствуют внешние факторы, которым клиент мог бы приписать его», – к такому выводу пришел Хеммерли (Haemmerlie, 1987).

ТЕРАПИЯ, НАПРАВЛЕННАЯ НА ИЗМЕНЕНИЕ СТИЛЯ ОБЪЯСНЕНИЯ

Порочный круг, мешающий человеку выйти из депрессии, избавиться от одиночества и застенчивости, можно разорвать разными способами: тренингом социальных навыков, приобретением позитивного опыта, улучшающего представление о самом себе, и с помощью терапии, изменяющей негативные мыслительные паттерны. У некоторых людей вполне достаточно социальных навыков, однако общение со слишком склонными к критике родственниками и друзьями убедило их в том, что это не так. В таких случаях вполне достаточно одного – помочь им избавиться от негативных представлений о самих себе и своем будущем и направить их мысли в иное, позитивное русло. Одним из когнитивных терапевтических методов, перед которыми стоят именно такие цели, является предложенная социальными психологами

терапия, направленная на изменение стиля объяснения

(Abramson, 1988; Gillham et al., 2001a, b; Greenberg et al., 1992).

По одной из таких программ студентов колледжа, переживающих депрессию, обучали тому, как изменить свойственные им атрибуции. Мэри Энн Лейден (Layden, 1982) первой объяснила преимущества сближения атрибуций людей в состоянии депрессии с атрибуциями тех, кто её не испытывает (за счет приписывания успеха самому себе и понимания того, как внешние обстоятельства могут помешать его достижению). После того как её подопечные студенты выполнили ряд различных заданий, она помогала им понять, каким образом они обычно интерпретируют свои успехи и неудачи. Затем

начинался сам терапевтический этап: Лейден инструктировала каждого студента, как следует вести дневник, ежедневно отмечая в нем свои успехи и неудачи и обращая особое внимание на собственный вклад в успех, а также на внешние причины неудач. Спустя месяц после начала этой «перековки атрибуций» студенты были протестированы повторно. Оказалось, что их самооценка возросла, а стиль объяснения стал более позитивным (по сравнению с контрольной группой, не проходившей лечения). И чем совершеннее становился их стиль объяснения, тем лучше становилось их настроение. Изменение атрибуции привело к изменению эмоций.

ВНУТРЕННЯЯ АТРИБУЦИЯ УСПЕХА КАК СПОСОБ СОХРАНЕНИЯ ИЗМЕНЕНИЙ

Два рассмотренных выше принципа – изменение поведения вызывает внутренние изменения и изменение самовосприятия и стиля объяснения помогает разорвать порочный круг – логически объединяются в один, более общий: достигнутое усовершенствование наиболее стабильно тогда, когда человек может приписать его не пройденному курсу лечения, а факторам, которые он сам в состоянии контролировать.

Наиболее заметные и быстрые изменения поведения, как правило, достигаются методами, основанными на принуждении (Brehm & Smith, 1986). Сделав так, что нежелательные поступки дорого обходятся пациенту и ставят его в неловкое положение, а желательные – весьма щедро вознаграждаются, психотерапевт может быстро добиться весьма существенных перемен к лучшему. Беда, однако, в том, что изменения поведения, которые достигаются принуждением, недолговечны, как учит нас тридцатилетняя история психологических исследований.

Чтобы понять, почему, обратимся к примеру с Мартой, которая озабочена своей склонностью к полноте и огорчена тем, что ничего не может с этим поделать. Она изучила несколько коммерческих программ похудания. Авторы каждой клянутся в том, что именно их программа гарантирует наилучшие результаты. Выбрав одну из них, она вынуждена строго

придерживаться диеты – «съедать» не более 1200 калорий в день. Более того, она обязана ежедневно отчитываться за «потребленные» калории и еженедельно являться к инструктору на взвешивание: и инструктор, и она сама должны точно знать, как обстоят её дела. Уверенная в ценности программы, Марта строго придерживается всех рекомендаций и с удовлетворением отмечает, что лишние фунты постепенно исчезают. «А что, эта уникальная программа действительно работает!» – говорит себе Марта, достигнув того веса, о котором мечтала.

К несчастью, после завершения программы с Мартой произошло то же, что и с большинством её предшественниц: она вновь набрала прежний вес (Wing & Jeffry, 1979). Однажды, встретив на улице своего инструктора, она в смущении перешла на другую сторону и оглянулась. Инструктор узнал её и дружелюбно пригласил «вернуться на программу». Признавая, что программа помогла ей добиться хороших результатов, но что ей вновь нужна помощь, Марта согласилась снова пройти тот же путь.

Марта не оригинальна. То что, произошло с ней, происходит практически со всеми участниками разных экспериментов по контролю за весом, включая и эксперимент, который провели Жанет Соннэ и Дин Джанофф (Sonne & Janoff, 1979). Половину испытуемых заставили, как и Марту, поверить в то, что изменения, которые произошли в их рационе питания, – заслуга программы. Другую половину убедили в том, что они худеют благодаря собственным усилиям. Члены обеих групп во время выполнения программы похудели. Но когда через 11 недель все явились на контрольное взвешивание, оказалось, что те участники программы, которые считали потерю веса собственной заслугой, находятся в лучшей форме. Эти люди, как и в описанном выше эксперименте с застенчивыми мужчинами, подтверждают преимущества установки на самоэффективность. Научившись эффективно справляться с проблемой и поверив в то, что они сами это сделали, люди почувствовали себя более уверенно и добились лучших результатов.

Не преуменьшая значения изменений в поведении и стиле мышления, мы поступим правильно, если напомним себе об их границах. Обучение социальным навыкам и позитивное мышление не могут превратить нас в не знающих поражений счастливчиков – предмет обожания и восхищения окружающих. К тому же временное депрессивное состояние, одиночество и застенчивость – более чем уместная реакция на действительно печальные события. Основания для озабоченности и необходимость изменить негативный ход мыслей и саморазрушительное поведение появляются только в том случае, если эти чувства присутствуют постоянно и без видимых причин.

К 1990-м гг. психологи все более проникались мыслью о том, что сутью психотерапии является социальное влияние – влияние одного человека на другого. Стэнли Стронг приводит характерный пример (Strong, 1991): 30-летняя женщина приходит к психотерапевту и жалуется на депрессию. Врач деликатно расспрашивает её о чувствах и жизненной ситуации. Она сетует на требовательность супруга и на свою беспомощность. Восхищаясь её преданностью мужу, психотерапевт старается дать ей понять, что она берет на себя ответственность за его дела. Она протестует. Но терапевт настаивает. Постепенно она признает, что её муж, возможно, не такой слабый, как ей казалось, и начинает понимать, что у нее есть возможность уважать обоих – и мужа, и себя. С помощью терапевта она планирует стратегию поведения на каждую неделю. В конце продолжительного периода взаимного воздействия друг на друга пациентки и терапевта она признает, что избавилась от депрессии и обрела новую стратегию поведения.

Первые работы, посвященные изучению психотерапевтического воздействия, преимущественно обращали внимание на то, как психотерапевт может доказать, что он компетентен и заслуживает доверия, и как компетентность усиливает его влияние (Strong, 1968). Авторы аналитических исследований, выполненных в более позднее

время, меньше внимания обращали на психотерапевта и больше на то, как взаимодействие с психотерапевтом влияет на мышление пациента (Cacioppo et al., 1991; McNeil & Stoltenberg, 1988; Neimeyer et al., 1991). Такие сопутствующие факторы, как доверие к терапевту, могут помочь последнему обратить внимание пациента именно на то, о чем ему, по мнению терапевта, следует задуматься. Однако наиболее стабильные изменения в установках и поведении достигаются с помощью обращения к центральным информационным процессам. Это значит, что психотерапевт должен стремиться не к поверхностному, чисто внешнему согласию пациента с его профессиональными суждениями, а к тому, чтобы сам пациент стал мыслить по-другому.

К счастью, большинство людей, обращающихся за психотерапевтической помощью, стремятся именно к этому и серьёзно обдумывают свои проблемы под руководством терапевта. Задача психотерапевта – найти аргументы и задать вопросы, способные направить мысли пациента в нужную сторону. Собственные представления психотерапевта о проблеме менее важны, чем мысли, которые они пробуждают у клиента. Терапевт должен так формулировать свои высказывания, чтобы клиент мог услышать и понять его, ответил на них согласием, а не контраргументами и чтобы у него было время и «пространство» для ответных действий. Вопросы типа «Как вы относитесь к тому, о чем я только что сказал?» способны стимулировать мышление клиента.

В качестве иллюстрации Мартин Хизакер приводит пример Дэйва, 35-летнего аспиранта (Heesacker, 1989). Поняв, что Дэйв отрицает сам факт существования у него проблемы – лекарственной зависимости, – психотерапевт сделал ставку на ту информацию о нем, которой он располагал. Зная, что Дэйв интеллектуал, доверяющий только неопровержимым доказательствам, он воспользовался этим для того, чтобы тот согласился с диагнозом и стал лечиться в группе взаимной поддержки. «Если мой диагноз ошибочен, я буду рад отказаться от него. Но чтобы проверить, прав я или нет, давайте сначала

К числу принципов социальной психологии, которые могут быть полезны практикующим психотерапевтам, относятся следующие три:

1)изменения в поведении могут привести к внутренним изменениям;

2)саморазрушительный порочный круг негативных установок и поступков могут разорвать обучение социальным навыкам, позитивный опыт, изменяющий самовосприятие, и изменение негативного мыслительного паттерна;

3)позитивные результаты лечения более стабильны, если люди имеют возможность приписать их не психотерапевтической программе как таковой, а внутренним факторам, которые они сами контролируют.

Психотерапевты приходят к осознанию того, что изменение установок и поведения пациентов требует убеждающего воздействия. Их задача – стимулировать с помощью убедительных аргументов и правильно поставленных вопросов более позитивное мышление пациентов, в чем им должна помочь репутация экспертов и людей, заслуживающих доверия.

СОЦИАЛЬНАЯ ПОДДЕРЖКА И БЛАГОПОЛУЧИЕ

Социальная психология психического и физического здоровья имеет ещё один важный аспект. Здоровье и счастье человека во многом зависят от характера его отношений с ближайшим окружением: от того, насколько эти отношения доверительны, ощущает ли он себя любимым, чувствует ли одобрение и поддержку.

Человеческие отношения изобилуют стрессами. «Ад – это другие», – писал Жан-Поль Сартр. Когда Питер Уорр и Рой Пэйн обратились к репрезентативной выборке взрослых британцев с вопросом, что накануне вызвало у них эмоциональное напряжение, большинство ответили: «Семья» (Warr & Payne, 1982). А стресс, как мы теперь знаем, обостряет

такие недуги, как сердечно-сосудистые заболевания и гипертония, и ослабляет иммунную систему организма.

Тем не менее близкие отношения приносят в общем и целом больше радости и счастья, чем вреда. Когда у тех же респондентов Уорр и Пэйн спрашивали, с чем связаны лучшие минуты вчерашнего дня, самым популярным ответом снова оказался «С семьей», причем позитивных ответов было больше, чем негативных. Ничто не приносит нам таких огорчений и такой радости, как близкие отношения.

БЛИЗКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ЗДОРОВЬЕ

Авторы восьми фундаментальных исследований, в каждом из которых обобщены результаты опросов тысяч людей на протяжении нескольких лет, пришли к одному и тому же выводу: между здоровьем и близкими отношениями существует прямая связь (Berkman, 1995; Ryff & Singer, 2000). Люди,

поддерживающие близкие отношения с друзьями, родственниками, членами религиозных общин или с соседями, живут дольше тех, кто практически не имеет социальных связей. Утрата подобных связей увеличивает риск заболеваний. По данным финских исследователей, в первую неделю после смерти супруга вероятность смерти для вдов и вдовцов удваивается (Kaprio et al., 1987). Исследователи из Национальной академии наук пришли к выводу о том, что среди недавно овдовевших людей смертность и заболеваемость выше среднестатистических данных (Dohrenwend et al., 1982). По мнению авторов исследования, проведенного в 1997 г., для пожилых, имеющих многолетние близкие отношения менее чем с тремя людьми, весьма велика вероятность смерти в ближайшие три года (Cerhan & Wallace, 1997).

ДОВЕРИЕ И ЗДОРОВЬЕ

Итак, социальная поддержка и здоровье взаимосвязаны. Почему? Возможно, те, у кого есть близкие, ведут более здоровый образ жизни: лучше питаются, больше занимаются спортом, меньше курят и пьют. Возможно, друзья и семья

помогают нам сохранять самоуважение. Возможно, поддержка, которую оказывают нам окружающие, помогает трезво оценивать и переживать стрессовые ситуации (Taylor et al., 1997). Авторы более 80 исследований пришли к выводу о положительном влиянии социальной поддержки на функционирование сердечно-сосудистой и иммунной систем (Uchino et al., 1996). Так оно и есть: когда мы страдаем из-за чьего-то враждебного отношения или потери работы, дружеское участие и совет могут оказаться лучшим лекарством (Cutrona, 1986; Rook, 1987). Друзья понимают нас без слов: даже тогда, когда проблемы вообще не упоминаются, они отвлекают нас и вселяют чувство уверенности в том, что, как бы ни сложились обстоятельства, нас любят, принимают и уважают. «Дружба – самое надежное лекарство от всех несчастий», – сказал Сенека.

Мы делимся самым сокровенным с тем, кого считаем близким другом. Авторы одного исследования беседовали с людьми, чьи супруги погибли в автокатастрофе или покончили жизнь самоубийством (Pennebaker & O'Heeron, 1984). У тех из них, кто переживал свое горе в одиночестве, было больше проблем со здоровьем, чем у тех, кто имел возможность поделиться с кем-либо. Когда Джеймс Пенбэйкер опросил более 700 студенток колледжа, оказалось, что каждая двенадцатая пережила в детстве сексуальное насилие (Pennebaker, 1990). По сравнению с женщинами, пережившими психические травмы иного характера (например, смерть родителей или развод), женщины, пережившие сексуальное насилие, чаще жаловались на головные боли и боли в желудке и на другие недомогания; в

первую очередь это относится к тем из них, кто хранил эту тайну в себе.

Чтобы выделить именно этот, доверительный, исповедальный аспект близких отношений, он просил вдов и вдовцов рассказать ему о событиях, воспоминания о которых до сих пор мучают их. Те из них, кого вначале просили рассказать о каких-то обычных вещах, пребывали в физическом напряжении и оставались в таком состоянии до «исповеди». Затем расслаблялись. Такую же помощь оказывают записи в дневнике о личных проблемах. У