Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Гиляровский В.А. - Психиатрия

.pdf
Скачиваний:
436
Добавлен:
15.09.2017
Размер:
7.35 Mб
Скачать

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

наблюдаться. Также заслуживает внимания, что больные охотнее говорят о своих галлюцинаторных переживаниях, как о чем-то бывшем в прошлом, и склонны отрицать их в настоящем, хотя при дальнейшем течении из слов самого пациента выясняется, что галлюцинации у него были и в то время, когда он их отрицал. При полной недоступности больных, а также в случаях глубокого затемнения сознания, когда беседа с ними вообще невозможна, для установления наличности галлюцинаций может принести пользу знакомство с так называемыми объективными признаками их, к которым относят неподвижный взгляд в одном направлении, заставляющий думать, что больной что-то рассматривает, поворачивание головы в одну сторону, точно больной к чему-то прислушивается, затыкание ушей и носа при слуховых и обонятельных галлюцинациях. Сюда же можно отнести такие явления, когда больной что-то ловит в воздухе, стряхивает с себя или с постели. Галлюцинанта иногда можно узнать по внешнему виду, по особенному выражению лица, которое при этом меняется в зависимости от содержания галлюцинаций (рис. 3), далее по какой-то настороженности и в то ж время отрешенности от окружающего, по выражению сильного страха или. наоборот, особенной восторженности.

Рис. 3. Слуховые галлюцинации, в зависимости от которых изменяется выражение лица.

Наконец имеет значение, что галлюцинации и в особенности иллюзии могут быть и внушенными. В ясной форме это можно видеть в состоянии гипноза, когда загипнотизированному можно внушить какие угодно образы, равно как можно внушить отсутствие восприятия действительно существующих объектов (отрицательные галлюцинации). К внушенным галлюцинациям, без участия гипнотического усыпления, относится большинство коллективных и массовых галлюцинаций, когда одни и те же (не всегда в той же форме) образы ощущало большое количество лиц; сюда относятся известные из истории случаи видения креста на небе, видение чудес, случаи, когда целые тысячи людей видели изгоняемого беса и т. п. Как видно из приведенных примеров и других многочисленных случаев, галлюцинации могут быть у людей совершенно здоровых, но обычно находящихся в состоянии большого переутомления или большого нервного волнения. Часто приводят пример Лютера, в период напряженной работы и волнений видавшего чорта, Тассо, беседовавшего со своим добрым гением. Как показали анкетные обследования, галлюцинации у здоровых

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

наблюдаются в довольно большом проценте, который конечно не достигает цифр, относящихся к душевнобольным (от 30 до 80 % по разным авторам). Здоровые чаще всего видят отдельные фигуры, слышат звуки, голоса. Особенно часты так называемые оклики, когда страдающему ими кажется, что его называют по имени.

Возможно полное знакомство с галлюцинаторными переживаниями душевнобольных имеет очень большое значение. Прежде всего они являются, если вообще имеют место, самыми яркими признаками в картине психоза, чрезвычайно важным пластическим материалом в его построении, — в общем тем, что придает характерный отпечаток отдельным случаям. При всем разнообразии и многочисленности галлюцинаций содержание и форма их в отдельных случаях далеко не случайны. Каждому более или менее важному этиологическому моменту, тому или иному сдвигу в биологических реакциях и различным изменениям мозга как анализатора соответствуют определенные особенности реагирования, которые могут отразиться и на характере галлюцинаций. Последние не являются случайным, оторванным от всего остального признаком, а стоят в связи с особенностями психических процессов в целом. На галлюцинации нужно смотреть не как на симптомы простого раздражения отдельных участков, а как на продукты известного творчества, на результатах которого отражаются все врожденные и приобретенные особенности психической индивидуальности, та или другая организация психических механизмов и их состояние в данный момент. Тщательное изучение галлюцинаций может поэтому многое дать для выяснения характера заболевания в целом,—выражаясь клиническим языком, может помочь диагностике. Отсылая за подробными данными по этому вопросу к главам, содержащим описание отдельных заболеваний, можно теперь же указать на некоторые наиболее важные факты.

Обильные зрительные и слуховые галлюцинации, носящие преимущественно характер сцен с видением большого количества мелких животных, нечистой силы, характерны для белой горячки. Те же особенности, но с более разнообразным содержанием галлюцинаций, переживанием различных сцен, путешествий и т. п. типичны для делириев вообще. Микроманический тип галлюцинаций свойствен кокаинизму. При затяжных алкогольных психозах наблюдаются преимущественно слуховые галлюцинации. Последние, особенно в форме Gedankenlautwerden, а также обонятельные и вкусовые галлюцинации характерны для шизофрении. Кожные ощущения в форме ползания мурашек со времен Маньяна считаются характерными для кокаинизма.

Для лучшего уяснения сущности галлюцинаций и значения их как среди других психопатологических феноменов, так и в общем построении психоза, необходимо коснуться, хотя бы и в самых общих чертах, вопроса об их генезе. Из многочисленных теорий по этому вопросу, количество которых не перестает увеличиваться, мы остановимся только на самых главных и притом таких, которые являются типическими для определенных направлений в самых подходах к решению вопроса. Одной из таких является так называемая периферическая теория галлюцинаций, более всего придающая значение изменениям периферических воспринимающих аппаратов, пятнам роговицы, изменениям хрусталика и других светопреломляющих сред глаза, скоплениям серы в наружном ухе, заболеваниям среднего уха и т. п. Предполагалось, что раздражения, связанные с этими местными процессами, могут дать толчок для

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

развития более центральных раздражений, дающих в конце концов галлюцинации. Исходным пунктом для построения этой теории были сравнительно немногие клинические случаи, в которых вместе с теми или другими галлюцинациями наблюдалось какое-либо из вышеперечисленных изменений. Некоторые случаи односторонних галлюцинаций при наличии заболеваний органа зрения или слуха только на одной стороне также приводились авторами как доказательство справедливости этой теории. В пользу ее использовались также случаи слуховых галлюцинаций у глухих, сохранивших остатки слуха, и галлюцинаций, бывающих иногда у больных со слепотой на почве атрофии зрительного нерва. Эта теория однако в настоящее время вряд ли имеет сторонников. С одной стороны, далеко не у всех галлюцинантов можно найти изменения перечисленного рода, а главное давно доказано, что развитие галлюцинаций возможно при полном разрушении соответствующего периферического аппарата, при полной глухоте или слепоте, причем исключается в пораженных органах возможность каких-либо источников раздражения. Давно уже пришли к убеждению, что галлюцинации—психическое образование центрального происхождения. Большими симпатиями пользуется поэтому теория, исходившая из мысли о раздражении центральных отделов, именно центров высших органов чувств, неодинаковых в зависимости от характера галлюцинаций. Так смотрели на положение дела Гаген, Шюле, Крафт-Эбинг, Тамбурини, Корсаков.

Роль этого центрального раздражения понималась однако в разное время неодинаково. В период господства вундтовской, ассоциационной психологии предполагалось, что зрительную, слуховую или иную какую-нибудь галлюцинацию можно рассматривать как симптом местного раздражения соответствующего кортикального центра. Так именно объясняли себе дело в случаях слуховых или обонятельных галлюцинаций при опухолях соответствующих отделов мозга. В монографиях об опухолях мозга можно найти например указание, что слуховые галлюцинации могут рассматриваться как фокусный симптом поражения височной доли, а обонятельные галлюцинации— как симптом сдавления gyri uncinati. С современной точки зрения нет возможности конечно так просто объяснять генез галлюцинаций. Они являются сложным психическим явлением, которое едва ли можно приурочить к какомунибудь ограниченному участку. Главным образом они наблюдаются при общих заболеваниях мозга, какими прежде всего являются все психозы, и из них чаще всего—галлюцинации при алкогольных и вообще интоксикационных заболеваниях, инфекционных психозах, при сифилисе мозга, шизофрении — вообще случаях с ясно выраженным диффузным распространением изменений. Беглый взгляд на все эти заболевания, при которых особенно постоянны и многочисленны бывают галлюцинации, не оставляет никакого сомнения в том, что причина последних не может заключаться просто в механическом, химическом или каком-либо ином раздражении. Если же галлюцинации наблюдаются при опухолях мозга, то объяснение должно быть более сложным. Опухоли мозга только с большими ограничениями могут быть использованы для решения вопросов 6 локализации, так как при них помимо того, что опухоль сама по себе может кроме местного действия давать и симптомы поражения отдаленных от нее участков, постоянны общемозговые симптомы, а самое главное—это то, что опухоль в мозгу является источником расстройства обмена с наличием токсических изменений, далеко не ограничивающихся областью опухоли. Таким образом случаи опухоли мозга с галлюцинациями также подходят

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

под общее правило, по которому последние требуют для своего развития диффузных и притом очень часто токсических изменений. В этом особенно убеждают случаи отравления, в том числе экспериментальные, различными алкалоидами и другими ядами,

опием, гашишем, белладонной, мескалином. Хотя соответствующие галлюцинаторным переживаниям биологические процессы не могут быть вполне точно локализованы в анатомическом смысле, но все же несомненно, что они должны затрагивать главным образом те психические механизмы, функционирование которых особенно тесно связано с раздражением периферических аппаратов высших органов чувств. На это указывает и структура галлюцинаций, построение их из элементов, относящихся к психосенсорной зоне, и сохранение ядра личности с возможностью критического отношения и со стремлением провести демаркационную линию между переживаниями, особенно интимно связанными с нашим «я», и галлюцинаторными образами. Вышеприведенное определение К. Гольдштейна является типом неврологического толкования галлюцинаций; оно ставит акцент на местных изменениях в смысле раздражения сенсорной зоны. Эта теория является отражением взглядов старых психиатров, например Кальбаума, говорившего о патологической концентрации нервного раздражения на различные церебральные территории, Тамбурини, видевшего основную причину галлюцинации в состоянии возбуждения кортикальных сенсорных центров, Сури (Soury), по которому галлюцинации—это эпилепсия сенсорных центров. За последнее время в связи с другими подходами к сущности психических явлений намечается все более определенный отход от толкования галлюцинаций как элементарных расстройств, генез которых сводится к местному раздражению; центр тяжести теперь перемещается на общие изменения психики и в частности большое значение придается интеллектуальным изменениям. С новых точек зрения галлюцинации скорее являются интеллектуальным расстройством, так что стирается разница между галлюцинациями в собственном смысле и так называемыми псевдогаллюцинациями. Мург рассматривает галлюцинации как результат общих изменений в организме, а именно думает, что в основе их лежат явления деперсонализации. Так в особенности заставляют думать наблюдения над токсическими и инфекционными галлюцинациями. Аналогично высказывается Клод. Он настаивает на резком отграничении истинных галлюцинаций всегда механической природы, свойственных главным образом органическим заболеваниям мозга, от структурно более сложных расстройств, наблюдаемых при хронических бредах. Фундаментом этих последних является чувство постороннего воздействия, откуда и предлагаемое автором название «синдром внешнего воздействия». По его мнению истинные галлюцинации характеризуются наплывом в сознание элементарных ощущений, нейтральных и свободных от аффективного содержания, с элементами простоты и «неожиданности.». Истинные галлюцинации являются внешним феноменом, следствием определенных органических изменений или динамических пертурбаций центров или связей, соединяющих центр с периферией. Истинные галлюцинации наблюдаются с несомненностью при церебральных поражениях или менингитах, при туморах, прогрессивном параличе и пр. В равной мере они могут быть обусловлены сосудистыми изменениями, которые ведут к функциональным расстройствам различных центров и являются причиной рефлекторных феноменов на расстоянии. В случаях делирия при интоксикациях разного рода речь идет о преходящих возбуждениях различных областей

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

церебральной коры. Токси-инфекционные процессы дают делирии той же природы. Dementia ргаесох с несомненной органической сущностью может обусловить появление галлюцинаций той же органической природы, что и случаи церебральных поражений.

По нашему мнению проблема генеза галлюцинаций может быть правильно разрешена только в свете точного выяснения на данном конкретном случае взаимоотношений общего и частного. Из приведенных выше данных можно видеть, что сущность галлюцинаций нужно связывать с общими изменениями в мозгу, будет ли то диффузный органический, токсический или инфекционный процесс. Особенно много в этом отношении может дать анализ явлений при эпидемическом энцефалите, равно как вообще при состояниях сонливости и так называемых онирических состояниях французских психиатров. Здесь прежде всего приходится констатировать определенные корреляции между сновидными состояниями, с одной стороны, и галлюцинациями—с другой. Интересны указания, в справедливости которых мы могли убедиться и лично, что снотворные, даваемые галлюцинирующим больным, в частности энцефалитикам, иногда, если доза не оказывается достаточной, дают не сон, а усиление галлюцинаций или вызывают их даже вновь в те периоды, когда их не наблюдалось. Еще больше значения имеют такие факты, констатированные нами и нашими сотрудниками, когда у больного галлюцинаторные состояния наблюдались тотчас по пробуждении, причем по своему существу и содержанию эти галлюцинации бывают непосредственным продолжением сновидений предшествующего пробуждению периода сна. Таким образом галлюцинации прежде всего являются результатом творческой деятельности мозга; по существу они представляют скорее расстройства не восприятий, а представлений. Но что является причиной проецирования последних вовне? Здесь конечно имеет значение изменение состояния сознания личности, деперсонализация, о которой говорилось выше. Оно аналогично тому состоянию, которое наблюдается при засыпании и с которым связаны так называемые гипнагогические галлюцинации. Но это слишком общее указание само по себе не разрешает вопроса. Нам думается, последний может быть разрешен только с точки зрения более общей проблемы отчуждения, для которой имеют значение данные невропатологического порядка, представленные Петцлем и его сотрудниками Гофом и Зильберманом. Они показали, что при определенных поражениях правого полушария возможны такие явления, когда собственные парализованные конечности кажутся чужими или собственный голос кажется чужим. Эти явления отчуждения собственного голоса и речи, имеющие отношение к сущности деперсонализации, несомненно имеют прямое отношение к сущности галлюцинаций. Местные изменения при определенной локализации и при наличии снижения тонуса личности, связанного с деперсонализацией, могут быть причиной того, что отдельные представления, являющиеся звеньями творческой работы, проецируются вовне и благодаря раздражению психосенсорной зоны приобретают характер полной реальности, давая переживания чувственных образов, хотя и возникая центрально без наличия возбуждения в воспринимающих аппаратах органов чувств. Местные раздражения имеют таким образом значение, но не такое, как думали прежде. Они играют роль и в смысле направления творческой деятельности, конкретно говоря, для характера и может быть для содержания галлюцинаций, подобно тому, как раздражения извне, доходящие до сознания спящего, влияют на характер его сновидений. Очень многое в генезе галлюцинаций остается еще неясным.

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

3. РАССТРОЙСТВА СИНТЕТИЧЕСКОЙ

Психиатрия

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МОЗГА

В.А. Гиляровский

Бредовые идеи

 

Название бред не только в общежитии, но во врачебном и даже психиатрическом мире применяется для обозначения не всегда одних и тех же явлений. С одной стороны, с добавлением того или другого определения слово бред является названием болезни, например затяжной алкогольный бред, инфекционный бред, с другой,—это обозначение определенного психопатологического феномена, характерного явления, хотя и имеющего очень большое значение в патологии, но все же только отдельного признака, встречаемого при самых различных заболеваниях. Эта некоторая путаница понятий объясняется главным образом тем, что в известные периоды развития психиатрии, как мы уже отмечали в главе о сущности психоза, болезный считались явления, которые с современной точки зрения—только отдельные признаки, а так как бредовые идеи являются чрезвычайно частым и наиболее существенным признаком душевного заболевания, то естественно, что отдельные бредовые идеи могли квалифицироваться как самостоятельная болезнь. Имеет значение и то, что самое слово бред (Delir, Delirium, Wahn—немцев, delire— французов) на различных языках имеет не вполне одинаковое значение. Во избежание недоразумений вместо широкого и недостаточно определенного термина—бред следовало бы говорить в соответствующих случаях о бреде и о бредовых идеях как отдельных признаках психоза или о делириях, делириозных состояниях алкогольного, инфекционного или другого какого-нибудь происхождения.

Бредовые идеи в кратком определении—это возникшие на болезненной основе заблуждения, недоступные коррекции ни путем убеждения ни другим каким бы то ни было образом. В своем существе это неверные, ложные мысли, ошибки суждения, но они выделяются из ряда других заблуждений, например предрассудков, суеверий, ходячих, но неверных мнений, тем именно, что развиваются на болезненной почве; они ин-дивидуадльны, составляют нечто, присущее именно данной психической личности. Такие заблуждения, как вера в чертей и ведьм, вера в порчу, в домового, который путает по ногам хвост лошади, или что мир стоит на трех китах, в отличие от бредовых идей представляют массовое явление, свойственное малокультурным слоям; эти заблуждения питаются невежеством благодаря тому, что недостаточность верных сведений мешает с должной критикой отнестись к тому, что передается от поколения к поколению. Но нужно иметь в виду, что отличие бредовых явлений от заблуждений вообще не в их содержании, а в механизме развития, именно в их индивидуальности и болезненной основе. Те же идеи одержимости нечистой силой могут развиться и в качестве бредовых, но это будет что-то не просто воспринятое от других, а развившееся вследствие болезненного изменения психики у человека, получившего известное образование и никогда не верившего в нечистую силу. Для полной оценки явления, в особенности в сомнительных случаях, необходимо войти в рассмотрение всех особенностей, какими человек обладал всегда, до болезни, и учесть возможную роль среды. Другое отличие бредовых идей от заблуждений—это то, что последние доступны исправлению, устранению путем убеждения, поднятия культурного уровня, вообще мерами просветительного характера. Естественно поэтому, что заблуждения разного рода были широко распространены в средние века, а теперь остались главным образом в глухих углах и вообще у лиц, которых не коснулось даже самое начальное образование. Что касается бредовых идей, то во

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

вполне развитой форме они характеризуются своей неустранимостью, недоступностью для каких бы то ни было убеждений. Бредовые идеи в зависимости от характера болезни и ее течения в связи с общим улучшением и исчезновением других болезненных расстройств могут утратить свою яркость, подвергнуться частичной коррекции или даже совершенно исчезнуть, но этим только подчеркивается развитие их на болезненной основе, по отношению же к критизирующим влияниям и убеждениям со стороны они непоколебимы. Попытки разубедить больного с бредовыми идеями, доказать ему, что высказываемые им мысли неверны, не приводят ни к чему несмотря на самую, казалось бы, неотразимую аргументацию; скорее они еще больше укрепляют больного в его бредовых позициях и дают толчок для дальнейшего развития бреда. В этом отношении нужно помнить об известном афоризме, что сто мудрецов не в состоянии убедить одного безумного, скорее наоборот.

Для большей отчетливости представления о бредовых идеях необходимо указать на отличия от других аналогичных феноменов. Нередко применяется термин— доминирующие представления или идеи. Это понятие нормальной психологии и относится к господствующим в сознании представлениям, имеющим особое значение для данной индивидуальности; по своему содержанию это— идеи честолюбия, ревности; такой же характер могут принять художественные и ипохондрические представления. Навязчивые мысли, о которых речь будет ниже, в отличие от бреда доступны критике как со стороны, так и для сознания самого больного и переживаются им субъективно как что-то болезненное. Близки к ним сверхценные, переоцениваемые идеи (Ьberwertige Jdeen), понятие о которых дал Вернике. Это мысли или комплексы их, доминирующие над другими длительное время благодаря тому, что особенно сильно затрагивают эмоциональную сферу.

По своему содержанию это—представления, которые особенно затрагивают личность и обнаруживают тенденцию застревать в сознании. Они оказывают большое влияние на оценку и на все течение мыслей. По своему существу они не представляют ничего стойкого, нелепого и психологически понятны. По определению Бумке это—мысли или целые комплексы их, приобретающие на долгое время благодаря своему чувственному тону преобладание над всеми другими. Штранский в зависимости от того, больше или меньше затрагивается «я» больного, различает объективные и субъективные сверхценные идеи. К первым относятся религиозные, политические взгляды, ко вторым—мысли о собственной выгоде, идеи чести. Из сказанного ясно, что сверхценные идеи могут оказать глубокое влияние на все поведение, могут иногда натолкнуть на совершение какихнибудь необычных поступков и даже актов насилия, например убийство под влиянием идей мести, всецело овладевших сознанием. По содержанию и в особенности по своему значению для личности они могут быть чрезвычайно различны. С одной стороны, к сверхценным идеям можно отнести мысли, которые овладевают научным исследователем: иногда это переживания, близкие к бредовым. Однако сверхценные идеи надо строго отличать от бреда, так как только большая напряженность и эмоциональная окрашенность являются причиной того, что отдельные звенья нормального хода мыслей выдвигаются на первый план с такой силой, что заслоняют собой все остальное; между тем бредовые идеи представляют результат патологического сдвига во всем мышлении. С другой стороны, в отличие от навязчивых мыслей сверхценные идеи отличаются тем, что содержание их далеко не случайно, как бывает там, а наоборот, характеризуется своей значительностью; в связи с этим для самого больного сверхценные мысли представляются не

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

навязчивыми, насильственными, от которых желательно освободиться, а чем-то естественным, побуждающим к тому, чтобы отдаться им.

Бредовые идеи представляют наиболее характерный и важный признак душевного расстройства. В то же время они наблюдаются очень часто, почти в каждом случае душевного заболевания, хотя бы только в течение определенного периода.

Бредовые идеи представляют большое разнообразие по своему содержанию, по своей структуре и по роли, которую они играют в общей картине психоза. В смысле общего содержания наиболее часты идеи преследования. Больному кажется, что окружающие относятся к нему дурно, насмехаются над ним, как-то особенно смотрят, перешептываются относительно него, делают друг другу какие-то знаки; про него распускают дурные слухи, хотят очернить его самого и его семью. В более тяжелых случаях больной высказывает убеждение, что его хотят убить, какие-то люди неотступно следят за ним, ходят по пятам всюду, куда бы он ни пошел. В трамвае также попадаются подозрительные лица, которые многозначительно перемигиваются при его входе; иногда больному кажется, что кто-либо из прохожих, опуская руку в карман, хочет достать оружие, чтобы тут же на месте его застрелить. Бред иногда не связывается с какими-нибудь лицами, и больному кажется, что он находится под какими-то неизвестно откуда идущими воздействиями, иногда при этом думает о каких-нибудь организациях. Гораздо чаще, в особенности когда бред принимает вполне развитую форму, в нем фигурируют известные больному люди, его близкие родные, знакомые и различные лица, с которыми ему приходилось сталкиваться в силу каких-либо обстоятельств; сравнительно нередко бред связывается с лечащими врачами, которые будто бы неправильно лечат, умышленно стараются вместо пользы принести вред, прививают сифилис или какую-нибудь другую болезнь, хотят окончательно погубить больного.

Как об особых формах, можно говорить о бреде особого значения и о бреде отношения. В первом случае самые невинные обстоятельства начинают казаться имеющими какое-то особое значение; например неизвестный, прошедший мимо, имел какой-то странный вид и несомненно был сыщиком; прохожий, закрывая зонтик, так хлопнул им, что там наверное спрятан какой-то аппарат, все как-то переменилось, даже животные кажутся неестественными. Бред отношения является какбы дальнейшим развитием идей значения. Констатируемые кругом перемены больной принимает на свой счет. Слова и фразы, произносимые другими, например замечания о погоде или покрое платья, кажутся больному имеющими к нему определенное отношение; в газетных статьях больные постоянно видят намеки на те или другие события в их жизни; неизвестная женщина, сидевшая против больного в трамвае, так пристально на него смотрела, точно хотела что-то сказать. Такой бред распространяется иногда на животных и даже на неодушевленные предметы; например в расположении письменных принадлежностей на столе больной видит ясное осуждение своему поведению. Бред значения и отношения, представляя иногда нечто самостоятельное, очень часто переплетается с бредовыми идеями другого характера, образуя как бы аморфный бредовой фон, на котором развиваются более конкретные, отчетливо выраженные бредовые идеи.

Довольно частые формы представляют собой бред отравления и бред физического воздействия. В первом случае больные замечают какой-то странный привкус в пище и приходят к мысли, что их хотят отравить. Отраву они часто видят и в лекарствах. Для той же цели в комнату напускают ядовитые, удушающие газы. В случае бреда

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

физического воздействия в собственном смысле больным кажется, что на них действуют электричеством с помощью каких-то особенных аппаратов, причиняют им этим ужасные мучения, насильственно изменяют направление их мыслей; иногда больные думают о каких-то особенных вновь изобретенных машинах. Эти машины, как кажется больным, поставлены где-то здесь, так что слышен их шум, или они действуют с очень большого расстояния. Различные новые изобретения и в особенности чудеса радио доставляют очень много пластического материала для конструирования бредовых идей этого рода. В психиатрической клинике II ММИ, недалеко от которой находится наиболее мощная в Москве радиостанция, причем ее антенны стоят почти над окнами клиники, бред воздействия нередко связывался с действием именно этой станции. Одна больная, страдавшая бредом такого рода, была убеждена, что врачи клиники используют радиостанцию для своих опытов над больными, в частности для прививки сифилиса. Будучи переведена в другую больницу и даже после, когда больная уехала с родственниками за несколько сот километров от Москвы, она чувствовала те же ощущения, продолжала считать себя жертвой радиоопытов и подавала жалобы местным властям на действия врачей.

Во многих случаях приходится иметь дело с бредом гипнотического влияния. Чувствуя в себе какие-то перемены и по свойствам самой болезни не имея возможности дать им правильную оценку как явлениям болезненного порядка, больные начинают думать, что причина перемен заключается в каких-то влияниях со стороны. В особенности к этому ведет развивающееся на болезненной почве чувство внутренней несвободы, связанности. Изменение течения мыслей часто в необычном для больного направлении, появление в сознании мыслей странного, необычного содержания и навязчивое возвращение их против воли очень часто расцениваются как результат гипнотического влияния. Развитию бреда именно такого содержания способствует недостаточность сведений о сущности гипноза и преувеличенные представления о возможности внушений на расстоянии. Естественно, что бредовые идеи этого содержания нередко связываются с лечащими врачами. Бред порчи свойствен главным образом мало развитым людям и встречается теперь не так часто, как в прежние времена. О нем можно говорить там, где появление его свидетельствует об известном болезненном сдвиге в миросозерцании, а не тогда, когда он представляет заблуждение, механически воспринятое от других и свойственное больному как человеку своей среды. В этом случае на болезненной почве развивается самая наклонность к развитию бредовых явлений; бред порчи для них берется как готовая форма. Он встречается или в самой общей форме, когда под влиянием злых людей, «от дурного глаза», предполагается появление расстройства здоровья в форме например «злой немощи», «килы» (грыжи), или когда бредовые интерпретации связаны с представлением о проникновении в тело больного нечистой силы,— бред одержимости в собственном смысле. Бред этого рода комбинируется с иллюзиями и галлюцинациями общего чувства, псевдогаллюцинациями и в особенности внутренними голосами. Тот же в сущности бред одержимости может принять несколько иную форму. Именно больному начинает казаться, что в тело его проникли различные животные, насекомые, змеи и т. п. Так одному нашему пациенту казалось, что он как-то вместе с воздухом проглотил двух ангелов, которые поместились у него где-то в грудной клетке и разговаривают с ним человеческими голосами; другая больная была убеждена, что в живот к ней забралась кошка и мяукает; при этом больная сама подражала кошачьему мяуканью, уверяя в то же время, что это мяукает не она, а вселившаяся в нее кошка.

Онлайн Библиотека http://www.koob.ru

Бред превращения в животных, зоонтропия, например бред превращения в волка (ликантропус), собаку (кинатропус) и т. д, представлял в прежнее время очень частую форму бреда. Его нужно отличать собственно от бреда одержимости.

Бред ограбления и воровства связан с представлением, что больному наносится имущественный ущерб неизвестными злоумышленниками или известными больному лицами. Больные, возвращаясь к себе в квартиры, находят ясные, как им думается, следы того, что кто-то без них хозяйничал, так как вещи расставлены иначе, хранилища несомненно открывались, причем недостает многих вещей. Развитию этой формы бреда способствуют ослабление памяти и общая недоверчивость и подозрительность; сочетание этих признаков свойственно больным со старческим слабоумием; поэтому именно у них бред воровства встречается особенно часто и на отдельные бредовые утверждения, например, что у них что-то пропало, что-то взято, можно смотреть как на расстройство, в основе которого лежат ошибки памяти.

Очень характерную и довольно частую форму представляет бред ревности. Больному кажется, что жена его стала как-то без причин холодна к нему, что она получает какие-то подозрительные письма, заводит тайно от него новые знакомства; в его отсутствие жену посещают какие-то мужчины, на постели он видит подозрительные пятна. Женщине, страдающей таким бредом, кажется, что муж изменяет ей с прислугой, назначает какие-то свидания в театре; ему постоянно звонят по телефону, куда-то приглашают. Бред ревности у мужчин очень часто развивается на алкогольной почве и имеет в основе половую слабость. У женщин он возникает большей частью в связи с истерическими и вообще невротическими расстройствами, нередко при психозах в климактерическом периоде.

В некоторых случаях бред преследования в той или другой форме комбинируется с бредом самообвинения, самоуничижения. Большей частью речь идет о больных с преобладающим тоскливым настроением. Им кажется, что они очень дурные, ничтожные люди, вся жизнь их наполнена ошибками; они привели на край гибели себя и своих близких, заслужили всеобщее презрение и достойны смерти. У некоторых больных бред выражается главным образом в идеях греховности.

Иногда идеи уничижения, обнищания распространяются и на все окружающее: все погибло, разрушено, ничего нет (нигилистические идеи, бред отрицания). При старческом слабоумии в особенности часто можно встретить бредовые утверждения, что у больного ничего нет, ни желудка, ни других органов, и что его тело — это труп (синдром Котара). Иногда больному кажется, что он весь стал совсем маленьким, микроскопическим (микроманический бред), невесомым, так что когда его ставят на весы, «они показывают нуль».

Особую форму представляет ипохондрический бред. На фоне дурного самочувствия и преувеличенных опасений за свое здоровье у больного развиваются идеи вроде следующих: тело все сгнило, желудка и кишечника уже нет; пищевод совершенно ссохся, так что пища проходить не может; сердце превратилось в какую-то тряпку, мозг совершенно атрофирован, желудок не действует уже много лет. Одному больному казалось, что голова его стала стеклянная, и он отстранял всех от приближения к нему, боясь, что она разобьется. Сравнительно нередко у больных без достаточного повода и вопреки всяким анализам и заключениям специалистов развивается убеждение о сифилитическом заражении или о наличности какой-

Соседние файлы в предмете Судебная психиатрия