§5. Социальная маргинальность

Термин маргинал дословно означает «находящийся на краю» (от лат. Marginalis). В социологии к маргиналам относят представителей низших соци­альных групп, наиболее обездоленных социальных слоев (бездомных, бес­призорных, безработных и т.п.). Именно маргиналам посвятил свой роман «Отверженные» В.Гюго, их Ф.М. Достоевский назвал «униженными и оскор­бленными», о них написал пьесу «На дне» М. Горький.

Маргиналы - питательная среда преступности (образно их можно назвать «кандидатами» в преступники). Голод и бедность, отсутствие своей собственно­сти порождают зависть и озлобленность, подрывают нравственность и уважение к собственности чужой. Безрадостное существование, болезни и страдания -причина того, что нередко маргиналы не дорожат своей жизнью и перестают ценить жизнь чужую. Рост маргинальности и рост преступности - параллель­ные социальные процессы. Маргинальность может нейтрализовать эффект же­стких мер воздействия на преступность. Забота об обездоленных, оптимизация социальной политики, уменьшение масштабов маргинальное™ - наиболее эф­фективный и гуманный способ воздействия на преступность.

Одно из первых криминологических исследований маргинальности в конце XIX в. провел бельгийский ученый А. Принс. Вот строки из его книги:

«Возьмите любую бедную, невозделанную дикую область, и все-таки в боль­ших городах, Лондоне или Париже, Нью-Йорке или Сан-Франциско, вы все­гда найдете среду низшую, чем в той области, среду более развращенную. Здесь-то в подвалах, куда никогда не проникает ни единый луч благосостоя­ния физического или нравственного, именно здесь-то и ютятся обездолен­ные. Они видят мельком блеск роскоши, чтобы ее только ненавидеть; они не уважают ни собственности, ни жизни, ибо ни жизнь, ни собственность не имеют для них действительной ценности; они рождаются, чахнут, борются и умирают, не подозревая, что для некоторых людей существование есть счас­тье, собственность - право, добродетель - привычка, а спокойствие - посто­янный удел. Таков естественный и неизбежный очаг преступности. В кварта­ле, поставленном в отвратительные гигиенические условия, построенном на болотистой почве, лишенном канализации, воды, годной для питья, проре­занной узкими и грязными улицами, покрытом скверными жилищами без воздуха и света, в квартале, где прозябает атрофированное население, всякие эпидемии неизбежны и распространяются с большой интенсивностью. Рав­ным образом, и преступление находит себе легкую, верную добычу среди не­счастных столицы. Незаконные и покинутые дети, дети наказанных преступ­ников и проституток, бродяги и т.п. - все они предназначены служить делу преступления. Что же удивительного в том, что не имея ни семьи, ни тради­ций, ни постоянного места жительства, ни оседлых занятий, ни связей с пра­вящими классами, эти люди испытывают только одни физические потребно­сти, не имеют иных побуждений, кроме крайне эгоистических, не знают никакой другой деятельности, кроме деятельности корыстной и преходящей ради непосредственного удовлетворения их материальных потребностей».* Парадоксально, но картинка, которую сто лет назад нарисовал с натуры ис­следователь, практически до деталей напоминает современную Россию.

* Принс А. Преступность и репрессия. М., 1898. С. 8-9.

Проблемы маргинализации современного российского общества давно уже тревожат ученых: «Говоря о деформациях структуры населения, рынка труда и связанных с ними противоправных проявлениях, следует выделить маргинализацию общества (маргиналы - граждане или отдельные группы на­селения, которые утратили официальный статус, а новый еще не приобрели, или имеют противозаконный статус), связанную с ростом числа беженцев и вынужденных переселенцев, лиц без определенного места жительства, лиц с психическими и физическими отклонениями, ранее судимых, проституток, самоубийц, наркоманов, алкоголиков».*

* Нестеров А.В. Демографический кризис в России // Безопасность и здоровье нации. М., 1996. С. 14.

Социальное дно в нашей стране - это десятая часть общества, 14 млн чело­век тех, кто не имеет жилища, некриминального заработка, перспектив нор­мальной жизни: беспризорники, проститутки, нищие, бродяги. Самое драматич­ное, что деморализована самая перспективная часть общества: средний возраст беспризорника - 13 лет, проститутки - 28 лет, нищего - 40.* Сейчас у нас заре­гистрировано около 35 тыс. малолетних проституток. В 1995 году насчитывалось более 41 тыс. детей, больных сифилисом и гонореей. Нравственная деградация нашего общества находит отклик за рубежом: «В Петербурге предлагают сексуальные услуги дети от 8 до 12 лет. Милиция обнаружила даже специальный «пу­теводитель», распространяемый в Финляндии и Швеции, где можно узнать, по­чем и, главное, где в Петербурге мальчики и девочки для мужчин и женщин».** Социальное дно достаточно агрессивно: 85% беспризорников и 34% бомжей имеют холодное оружие, 28% - огнестрельное. Малолетние преступники «на дне» проходят массовую и хорошо поставленную школу преступного мира. Роль наставников выполняют бомжи, 38% из которых ранее судимы. «Социальное дно - это результат российских реформ, плата за них, возложенная на все обще­ство», - к такому выводу приходят социологи, исследовавшие проблему маргинальности.***

* См.: Римашевская Н., Овсянников А., Иудин А. Социальное дно: драма реальностей и реальность драмы // Литературная газета. 1996. № 49.

** Филатова И. Мальчики и девочки для мужчин и женщин //Аргументы и факты. 1996. Мв 3.

*** См.: Римашевская Н., Овсянников А., Иудин А. Социальное дно: драма реальностей и реальность драмы.

Общество - социальная система, все члены которой не только взаимосвя­заны между собой, но и взаимоответственны. Нищета и бедность одних есть результат чрезмерности и избытка других.

Каждый гражданин страны имеет право на свою долю национальных бо­гатств и национальных ресурсов. К сожалению, это касается лишь той нефти и газа, которые находятся под землей. Как только природные запасы превра­щаются в товар, они начинают работать на обогащение лишь малой части об­щества.

Маргинальность чаще всего оказывается следствием того, что в силу тех или иных обстоятельств (сиротство, болезнь, стресс, физические или психи­ческие недостатки), человек оказался вытесненным из сферы распределения национальных ресурсов. Главным фактором этого являются пороки социаль­ной организации, формирование в обществе механизмов несправедливого распределения, когда главным условием достатка и богатства становятся не личные способности и трудовая деятельность, а доступ к распределению го­сударственных средств.

Для того чтобы завуалировать несправедливость социального распределе­ния, маргиналам нередко навешивают ярлык неполноценных людей, а при­надлежность к высшему классу рассматривают как результат талантов и за­слуг перед обществом. В действительности, главным пропуском в высшие слои общества зачастую оказывается способность идти на сделку с совестью, готовность переступить нравственные и правовые барьеры, умение злоупо­треблять служебным положением (а отсутствие этих криминогенных качеств нередко делает человека маргиналом). Крупномасштабные хищения и кор­рупция, продажа природных ресурсов за бесценок зарубежным дельцам с ог­ромной прибылью для себя - все это ведет к баснословному обогащению од­них и росту маргинальности в обществе.

Устранение социальной дезорганизации, социальная гармония - это не утопия. Многим государствам удалось достаточно далеко продвинуться в этом направлении. Главным условием оптимизации социальной политики являет­ся устранение пороков государственного механизма распределения нацио­нальных богатств. К сожалению, власть остается глуха к нуждам народа до тех пор, пока голос его слаб. Одним из принципов успеха в воздействии на пре­ступность является участие всех граждан в этом процессе - и не только в ка­честве народных дружинников. Рост политического самосознания россиян, обретение народом способности самоорганизовываться для отстаивания сво­их политических и экономических интересов оказывается главным условием пресечения коррупции и хищений в высших эшелонах общества, оптимиза­ции национальных расходов, уменьшения числа маргиналов, снижения уров­ня преступности.

РАЗДЕЛV. ЗАРУБЕЖНЫЕ КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ И ПРАКТИКА ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ПРЕСТУПНОСТЬ

ГЛАВАXIV. История зарубежных криминологических учений

§1. Развитие криминологии в рамках теории естественного права

Естественная школа права - научное направ­ление, рассматривающее право как ниспосланные богом императивы, естественные правила, соот­ветствующие природе человека и гармонии окру­жающего мира. Основой естественного права яв­ляется справедливость - идеальный порядок, при котором все удовлетворены и умиротворены. В переводе с древнегреческого «справедливость» означает «обычай», уклад жизни. Теоретики есте­ственного права исходят из того, что высшим ра­зумом порождена идея справедливости. Задача людей - воспринять ее и реализовать в общест­венном устройстве.

Одним из первых идею справедливости раз­вил китайский мыслитель древности Мо Ди (V в. до н.э.), утверждавший, что «справедливость -высшая драгоценность поднебесной. Небо любит справедливость и ненавидит несправедливость...Того, кто делает людям зло, обманывает людей, небо непременно покарает».* Мо Ди во многом предвосхитил учение Платона об идее (высшей, небесной сущности) как творце земной справедливости.

* Цит. по: Таранов П.С. Анатомия мудрости: 120 философов. Ставрополь, 1996. Т. 1. С.169-171.

Одно из наиболее основательных исследований проблем справедливости было сделано Аристотелем. Философ проводит интересную параллель между несправедливым и неправосудным поступком. Причем, «неправосудное мо­жет быть по природе или по установлению».* Неправосудное по природе - это нарушение естественного права. Анализируя понятие естественного права, Аристотель отмечает: «Оно естественно, если повсюду имеет одинаковую си­лу и не зависит от признания или непризнания».** Философ разработал кон­цепцию правосудия как процесса восстановления справедливости, а наказа­ния как справедливого воздаяния. Миссия судьи заключается в восприятии свыше справедливости. Он оказывается посредником между людьми и спра­ведливостью. Аристотель называет судью «одушевленным правосудием», а выносимый им приговор - правдой.***

* Аристотель. Никомахова этика // Сочинения. Т. 4. С. 161.

**Там же. С. 160.

*** См. Там же. С. 153, 159.

Теория Аристотеля была реализована в системах правосудия, основанных на прецедентах. Особенно показателен в этом отношении механизм правосу­дия в Англии, где начиная с XIV в. параллельно с системой так называемого общего права (основанного на государственных статутах и судебных прецедентах) сложилась оригинальная правовая система - право справедливости. При лорде-канцлере стихийно сформировался «Суд справедливости», кото­рый в ходе рассмотрения конкретных дел не был связан нормами общего права и руководствовался лишь интуицией судьи, основанной на принципах справедливости.

В концепции естественного права существенное место занимает положение о неправовых законах. Сам факт божественного происхождения естественного права предопределял его приоритет в случае коллизии с законодательством, ос­нованным на произволе законодателей. По этому поводу Цицерон отмечал, что закон государства, противоречащий естественному праву, не может рассматри­ваться как закон. Священным является право народа на смещение властителя, попирающего справедливость.

В генезисе человеческих представлений о естественном праве важное ме­сто занимает христианская этика. За два тысячелетия многие представления христиан о сущем и должном претерпевали значительные метаморфозы. В своих проповедях Христос вполне определенно дифференцировал вечное и временное, божественное и государственное. Отрицая господствовавшие в Иудее и Древнем Риме порядки, он призывал своих последователей поднять­ся над законами земными и перейти как бы в новое социальное измерение, где господствует божественное право. Атрибутами божественного права яв­ляются равенство людей, отрицание собственности, отказ от воздаяния за причинение зла, терпимость ко всем людям независимо от их вероисповеда­ния. Важным аспектом уяснения христианского мировосприятия является то, что оно не отрицает страдание, напротив, оно рассматривается как фено­мен, развивающий духовную сущность человека. Отсюда достаточно нетра­диционное представление о том, что полезно для человека. Соответственно и христианская концепция истинной справедливости и истинного права «не от мира сего». Восприятие людьми христианства, вероятно, избавило бы чело­вечество от многих пороков, в том числе войн и преступности.

В средние века христианская этика стала основой развития теории есте­ственного права. Однако перейти в новое социальное измерение абсолютно­му большинству христиан (и в первую очередь, их духовным наставникам, клирикам) оказалось не под силу. Уже в третьем веке н.э., когда христианская религия стала государственной, канули в лету практика веротерпимости, принципы равенства, свободы, греховности богатства. Аврелий Августин те­оретически обосновал, что светская власть имеет божественное происхожде­ние. Очень важным элементом в теории Августина было положение о боже­ственном откровении как источнике естественного права. Естественное право - одно из проявлений мирового разума. Воспринять его могут лишь святые в периоды особых состояний, когда устанавливается сверхъестествен­ная (трансцендентная) связь с высшим миром (откровение). Таким образом, в теологической трактовке Августина, которая была развита и дополнена Фо­мой Аквинским, естественное право - данная богом в откровениях совокуп­ность императивов, выходящих за пределы познания человека. По Аквинскому только церковь, постигшая истины откровения, может объяснить людям, в чем заключается подлинная справедливость и общее благо. Если тиран не воспринимает божественный промысел, высшая справедливость будет на стороне народа, силой сместившего властителя. С помощью сложных логиче­ских построений Аквинский обосновал святость частной собственности, принцип иерархичности, отрицающий равенство, справедливость войн с ере­тиками и язычниками, благословил жестокость инквизиции. Схоласты Петр Ламбард, Альберт Великий пошли еще дальше. Они утверждали, что бог как источник вечного права в состоянии ликвидировать или приостановить пред­писания заповедей, данных Христом в Нагорной проповеди. Такой подход не оставлял ничего устойчивого в понимании вечного права и открывал широ­кие врата произволу сильных мира сего, божественное право становилось не более чем прикрытием права сильного.

В эпоху Возрождения истины откровения были отвергнуты. Как отметил Ф. Энгельс: «Несправедливость, привилегии и угнетение должны уступить место вечной истине, вечной справедливости, равенству, вытекающему из самой природы, и неотъемлемым правам человека».* В этот период достаточ­но четко дифференцировались концепции вечного и естественного права.

* Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Полн. собр. соч. Т. 20. С. 17.

Вечное и неизменное право, существующее в высшем мире и постепенно приоткрывающееся людям, было заменено естественным правом, ориенти­рованным на человеческую природу.

Одной из наиболее основательных работ по теории естественного права была вышедшая в 1625 г. книга голландского юриста Гуго Греция «О праве войны и мира». Полемизируя с Фомой Аквинским, Гроций отмечает, что «мать естественного права есть сама природа человека, которая побуждала бы его стремиться ко взаимному общению».* Голландский ученый развил идею ниспосланного богом человеку чувства справедливости как одного из основ­ных средств правоохраны: «Нельзя сказать, чтобы право, лишенное поддерж­ки силой, не имело никакого действия, ибо соблюдение справедливости со­общает совести спокойствие, несправедливость же причиняет терзания и муки, подобные состоянию души тиранов».**

* Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1995. С. 48.

**Там же. С. 49.

Вслед за Аристотелем Гроций признает существование в мире двух право­вых систем: права естественного и права установленного. Главная задача за­конодателя максимально приблизить второе к первому. Принадлежность нормы к естественному праву может быть выведена логически (a priori - до опыта) или социологически (a posteriori - после опыта). Логическое выведе­ние нормы естественного права есть анализ соответствия правил поведения человеческой природе. Социологическое - исследование, что признается ес­тественным правом у всех народов.

Весьма интересны рассуждения Греция о праве народа на восстание: «Во­ля повелевать и воля, направленная на гибель государства, несовместимы. Дело в том, что тот, кто объявляет себя врагом всего народа, тем самым отре­кается от царства».*

Английский философ Томас Гоббс в 1642 году опубликовал трактат «Ос­новы философии», в котором развил идею договорной природы естественно­го права. По Гоббсу не совесть удерживает людей от взаимного истребления. «Желание принести вред другому присуще в естественном состоянии всем».** «Первое основание естественного права состоит в том, чтобы каждый в силу своих возможностей оберегал собственную жизнь и тело».*** Отсюда делается вывод вполне в духе идеологии эгоцентризма: «Природа каждому дала право на все».**** Естественное состояние человечества - тотальная война: «Сочета­ние естественной склонности людей нападать друг на друга с правом всех на все порождает войну всех против всех».***** Взаимный страх рождает потреб­ность в союзниках, отсюда возникает идея договора - взаимного ограничения прав и согласия: «Если я не выполню обещания, то не буду противиться моему убийству».****** Гоббс отбросил идею божественного промысла и вывел ес­тественное право из людского страха взаимоуничтожения. Место божествен­ного разума занял материалистический инстинкт самосохранения.

* Там же. С. 172.

** Гоббс Т. Основы философии // Сочинения. Т. 1. С. 288.

*** Там же. С. 289.

****Там же. С. 290

***** Там же. С. 291.

****** Гоббс Т. Указ. соч. С. 301.

Из инстинкта самосохранения выводил сущность естественного права и Бенедикт Спиноза: «Естественная мощь, или право людей, должно опреде­ляться не разумом, но тем влечением, которое определяет их к действию и которым они стремятся сохранить себя».*

* Спиноза Б. Политический трактат// Избранные произведения. Т. 2. М., 1957. С. 291.

Идее Гоббса об общественном договоре была суждена долгая жизнь. Ее раз­вили французские просветители Монтескье, Вольтер, Руссо, Дидро, Гельвеций. В трудах этих ученых естественное право окончательно утратило вечный харак­тер, оно было ориентировано на интересы общества. Наиболее ярко идею пер­манентности права высказал Вольтер: «Большинство законов так явно себе про­тиворечат, что мало имеет значения, какими именно законами управляется государство».* «Благо общества столь несомненно является единственной ме­рой нравственного добра и зла, что мы вынуждены бываем в случае нужды из­менять все наши идеи, созданные нами себе относительно справедливого и не­справедливого».** Эту же мысль Руссо выразил тремя словами: «Закон пред­шествует справедливости».*** Столь же лаконично раскрыл свое понимание веч­ной справедливости Дидро: «То, что называют естественным правом, лишь сим­вол всеобщей полезности».**** Основываясь на этих положениях, Клод Адриан Гельвеций попытался вывести принцип обращения людей к праведной жизни: «Сделать людей добродетельными можно только посредством хороших законов. Все искусство законодателя заключается в том, чтобы заставить людей быть справедливыми друг к другу, опираясь на их любовь к себе самим. А чтобы со­ставить такого рода законы, надо знать сердце человеческое, и прежде всего знать, что люди любят только самих себя и равнодушны к другим и не рождены ни добрыми, ни злыми, а готовы стать теми или другими в зависимости от то­го, соединяет или разъединяет их общий интерес».***** «Дурная форма правления — это такая, при которой интересы граждан разделены и противоположны, при которой закон не заставляет их одинаково содействовать всеобщему благу».******

* Вольтер. Метафизический трактат // Философские сочинения. М., 1996. С. 159.

** Там же. С. 165.

***Руссо Ж. Об общественном договоре //Трактаты. М., 1969. С. 34в.

**** Дидро Д. Статьи из «Энциклопедии» // Сочинения. Т. 2. М., 1991. С. 538.

***** Гельвеций К. Об уме // Сочинения. Т. 1. М., 1973. С. 314.

****** Там же. С. 527.

Ре­цепт исправления дурной формы правления предлагает Вольтер: «Что касается государей, в руках которых сосредоточена сила и которые злоупотребляют ею,

чтобы опустошить мир, которые посылают на смерть одну часть людей и ввер­гают в нищету другую, то это вина самих людей, терпящих подобные расправы, часто почитаемые ими даже под именем доблести; они должны упрекать в этом одних лишь себя и негодные законы, учрежденные ими, либо недостаток у се­бя смелости, мешающий им заставить других исполнять законы хорошие».* Ра­туя за неотчуждаемые права человека (свободу, равенство, братство), просвети­тели, обосновав концепцию нравственной перманентности (вторичности справедливости), по существу сформировали механизм трансформации борцов за народное счастье в кровавых тиранов.

* Вольтер. Метафизический трактат // Философские сочинения. М., 1996. С. 166.

В 1773 г. вышла в свет книга Поля Анри Гольбаха «Естественная полити­ка». В ней философ, как бы предчувствуя, к какому произволу может привес­ти реализация вольтеровской концепции перманентной справедливости (от нее всего один шаг до печально знаменитой: «Нравственно все, что служит де­лу революции»), попытался возвратить теорию естественного права на проч­ный фундамент, который не позволил бы манипулировать идеями справедли­вости в зависимости от интересов политических деятелей. Такую опору Гольбах находит во врожденном нравственном чувстве: «Естественные зако­ны просты, ясны и понятны всем обитателям земли... Мгновенно возникаю­щее в человеке чувство предупреждает его, хорош или плох его поступок, за­служивает ли он любви или ненависти других существ... Когда человек уверен в том, что поступает хорошо, его совесть доставляет ему только приятные чув­ства, которые обычно называют самоуважением, довольством собой, внутрен­ней удовлетворенностью, гордостью за свои поступки; напротив, когда чело­век не выполнил своих обязанностей, нарушил свой долг общественного существа, он испытывает тревожные и невыносимые чувства отвращения, презрения к себе, стыда, страха, беспокойства, угрызений совести».* Гольбах выработал весьма ценные принципы воздействия на преступность: «Тщетно несправедливое правительство пыталось бы искоренить преступления, кото­рые оно само постоянно порождает; лишь добродетельная политика, бдитель­но стоящая на страже общественных интересов, может сделать подданных до­бродетельными. Ни мучения, ни жесточайшие пытки не переделают плохих людей; только с помощью хороших законов и образования можно воспитать достойных граждан... При плохом правительстве тюрьмы всегда переполне­ны».** Философ так же, как и его предшественники, признавал право народа на восстание против правителей, о которых никак не скажешь, что они по­ставлены на трон милостью божьей: «Факт обладания властью не может уза­конить злоупотребления этой властью... Когда обществом плохо управляют, оно находится в состоянии болезни; будучи в таком положении, оно вправе искать средств для излечения... Природа наградила каждый народ, как и каждого индивида, неотъемлемым правом защищаться от врага; оба, без сомне­нья, могут восстать против угнетающего их тирана».***

* Гольбах П.А. Естественная политика, или беседы об истинных принципах управления // Избранные произведения. Т. 2. М., 1963. С. 97-99.

** Там же. С. 435.

***Гольбах П.А. Указ. соч. С. 180, 183.

Идеи о внутреннем цензоре как источнике правомерного поведения бы­ли положены в основу разработанной И. Кантом теории естественного пра­ва. Суть ее заключается в том, что бог ниспослал людям стремление к спра­ведливости, вложив в них определенные врожденные идеи - нравственное чувство, которое не дает человеку покоя при нарушении божественных уста­новлений.

Философ XIX в. Гегель подверг критике попытку найти основание есте­ственного права в самом человеке. Он вполне в духе Августина и Аквинского развил концепцию объективного идеализма, в соответствии с которой пра­во есть проявление абсолюта (мирового разума). Мировой разум постоянно развивается (расширяется и усложняется). Это развитие проявляется во всем, в том числе и в правовой сфере. Человечество постепенно через массу проти­воречий постигает истину справедливости и приближается к подлинному (вечному) праву. Противоречие - ядро гегелевской теории. Отказавшись от теологической трактовки откровения как источника познания вечного права, философ заменяет его противоречием. Признавая вслед за Гоббсом право всех на все, Гегель обосновывает процесс развития мирового разума как са­модвижения права к справедливости. Человек имеет право на убийство, но признавая такое право справедливым, он должен быть готов к тому, что од­нажды сам будет убит.* Нежелание быть убитым отрицает право на убийство. Господствующий класс может закрепить свои интересы в несправедливых за­конах, ущемляющих права простых людей. Но несправедливость законов влечет отрицательные последствия и для господствующей элиты: они терпят бедствие от преступлений, народный бунт может уничтожить их. Именно по­этому одну из главных миссий полиции Гегель видел в заботе о здоровье на­рода и поддержании низких цен на товары повседневного потребления.**

* См.: Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.,1990. С. 413--414.

**См.: Там же. С. 267.

Преступники и бунтари убивают и грабят, и в этом проявляется их отри­цание несправедливости существующего порядка. Господствующему классу несправедливый порядок выгоден, он стремится защитить его. Но чем более несправедливо устроена государственная жизнь, тем менее она действитель­на, разумна и жизнеспособна - тем больше в стране преступников и бунтов­щиков, которых не удается удержать в узде ни тюрьмам, ни виселицам. Стре­мясь избавиться от преступности и бунтов, господствующий класс вынужден отрицать выгодный ему несправедливый порядок. Если господствующая эли­та проявляет чрезмерный эгоизм и недальновидность, происходит отрицание несправедливого порядка вместе с господствующим классом (революция). Противоречие между нарушителями порядка и господствующим классом в конечном итоге направляют общество к справедливости. Это движение в отдельные исторические периоды может замедляться, но остановить его невоз­можно - таков промысел мирового разума.

Гегель был современником французской революции. Он имел возмож­ность воочию убедиться, к чему привела во Франции подмена идеи вечного права естественным, какие реки крови породил источник, называемый пер­манентной справедливостью.

Таким образом, к XIX в. сложилось несколько подходов к пониманию ес­тественного права:

- естественное право как проявление вечного права, императивов, уста­новленных мировым разумом, которые человечество постигает (через открове­ния - в теологической трактовке, или через противоречия - в теории Гегеля);

- естественное право как проявление человеческой природы (инстинктов - в материалистическом толковании, или божественного дара - нравственного чувства).

Различные концепции естественного права являются основой большин­ства современных правовых теорий (исключение составляют социалистичес­кие страны). Эти теории исходят из того, что право всегда истинно, разумно, естественно, человечно (в отличие от закона, считающегося явлением поли­тическим, допускающим возможность произвола при его установлении). Среди современных теорий естественного права выделяются несколько на­правлений:

- теологическое (развитие идей Августина);

- объективистское (развитие идей Гегеля);

- неокантианское (развитие идей Канта);

- интуитивистское;

- экзистенциалистское.

Одна из наиболее интересных неокантианских трактовок естественного права принадлежит представителям научного направления, получившего на­звание радикального гуманизма. Радикальные гуманисты, среди которых наи­более яркая фигура - Э. Фромм, отрицают основы современной цивилизации как основанной на законах, не соответствующих природе человека. В соответ­ствии с теоретическими воззрениями гуманистов-радикалов Homo sapiens об­ладает определенными задатками, генетическими (экзистенциальными) по­требностями, удовлетворение которых необходимо для того, чтобы человек нормально развивался и чувствовал себя счастливым. Драма современной ци­вилизации в том, что ее правовые установления абсолютно противоречат чело­веческому естеству и обрекают его на бессмысленное существование и посто­янное проявление жестокости в погоне за эфемерными ценностями.

У человека есть две реальные возможности:

- полностью развернуть свои способности и превратиться в творца;

• остановиться в своем развитии и превратиться в порочное существо.

Преступника можно считать экзистенциальным отступником - челове­ком, которому не удалось стать тем, кем он мог бы стать в соответствии со своими экзистенциальными потребностями. Отдельным личностям удается полностью развернуть свои способности и в современном обществе, однако для искоренения деструктивности необходимо, чтобы все члены общества были включены в творческий процесс. Лишь обществу, где такое развитие станет нормой, удастся избавиться от преступности. «Садизм - один из воз­можных ответов на вопрос, как стать человеком (если нет других способов са­мореализации)».* Ощущение абсолютной власти над другим существом, чув­ство своего могущества по отношению к этому существу создает иллюзию удовлетворения неутоленных экзистенциальных потребностей. Садизм есть превращение немощи в иллюзию всемогущества.

* Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994. С. 252.

Садизм произрастает из самой сущности эксплуататорского общества:

«Власть, с помощью которой одна группа притесняет и эксплуатирует другую группу, часто формирует у эксплуатируемых садистские наклонности (хотя есть много индивидуальных исключений). И поэтому, вероятно, садизм (за исключением особых случаев) может исчезнуть лишь тогда, когда будет уст­ранена возможность господства одного класса над другим, одной группы над другой».

* Там же. С. 258.

Фромм весьма скептически оценивает возможности улучшения жизни путем ужесточения порядка: «Лозунг «Порядок и закон» (вместо «Жизнь и система»), призыв к применению более строгих мер наказания за преступле­ния, равно как и одержимости некоторых «революционеров» жаждой власти и разрушения, - это не что иное, как дополнительные примеры растущей тя­ги к некрофилии в современном мире».*

* Там же

Моделируемое радикальными гуманистами естественное право основано на принципиально новой системе ценностей: место таких ценностей, как «власть - собственность - контроль», должны занять «рост - жизнь». Прин­цип «иметь - копить» должен быть заменен принципом «быть и делиться».

Интуитивистская концепция естественного права во многом сходна с кантианской концепцией нравственного чувства. Одна из ее особенностей заключается в ориентации на интерпретацию процесса принятия судейских решений - обосновании так называемого судейского права. Основой права в данной концепции является правовое чувство, возникающее в момент оцен­ки конкретной жизненной ситуации: ситуативное естественное право служит мерилом справедливости и инструментом устранения дефектов законода­тельства и правопорядка.*

* См.: Leinweber A. GIbt es ein Naturrecht? Berlin, 1970.S. 62.

Экзистенциалистская трактовка придает естественному праву не только ситуативный (в этом ее сходство с интуитивизмом), но и индивидуальный ха­рактер. Для каждого человека существует свое естественное право. Экзистен­циализм опирается на феномен откровения - соприкосновение со сверхъес­тественной (трансцендентной) сущностью. Это соприкосновение возможно лишь в пограничной (экстремальной) ситуации (например, когда человек оказывается перед лицом смерти, вечности). Экзистенциалисты полагают бытие непознаваемым теоретически и непрогнозируемым, оно может быть постиг­нуто только чрез самое себя. Чтобы понять? правомерен ли поступок, необхо­димо его совершить (именно так поступает Раскольников, герой романа Ф.М. Достоевского, наиболее авторитетного среди экзистенциалистов писате­ля). Вполне в духе кантианства экзистенциалисты считают мерилом право­мерности поступка чувство внутреннего согласия с самим собой. Теологичес­кое направление экзистенциализма полагает источником права бога, атеистическое - абстрактное ничто, выступающее как глубочайшая тайна эк­зистенции (существования). Экзистенциальное откровение может повести че­ловека на подвиг, противопоставив личное рец1ение уверткам трусливого ра­зума. Оно же может побудить совершить поступок, который общество оценит как преступление. В любом случае экзистенциальное право отрицает безликое существование в коллективе и движение по течению. Призыв действовать во­преки очевидности и без надежды на успех сделал экзистенциализм идеоло­гией протеста и самопожертвования, идеологией вызова несправедливости окружающего мира. Надежная защищенность сил зла, крепость мира неспра­ведливости не принимаются во внимание экзистенциалистами, прикосновен­ными к трансцендентальной сущности. Экзистенциализм, так же как и хрис­тианство, можно считать попыткой человечества выйти в новое социальное измерение, в котором господствуют совершенно иные ценности, доминирует иная логика. При этом создать концепцию справедливости, закрепить инди­видуальный экзистенциальный опыт и сформулировать истинное право в ви­де конкретных норм экзистенциализм не способен. В какой-то мере возник­новение этого философского течения можно считать реакцией на социальную ситуацию, влекущую утрату рациональной способности провести четкую гра­ницу между добром и злом.

Концепция естественного права оказала и продолжает оказывать во всем мире огромное влияние на процесс правотворчества, правоприменения, на все социальное бытие. Трудно переоценить ее роль в ограничении произво­ла. Идея вечного права и неуничтожимой справедливости - опора сил добра и предостережение силам зла.