Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Скачиваний:
15
Добавлен:
24.07.2017
Размер:
102.4 Кб
Скачать

Эпоха цезаризма

Появление первого тома "Заката Европы" вызвало небывалый ажиотаж, ибо книга сумела определить идейную ситуацию в Германии тех лет как никакое другое произведение, а сам автор превратился в интеллектуальную звезду своего времени.

Однако, чем более шумным становился успех книги у читателей, тем более ожесточались и нападки на нее. А харизматическое пренебрежение Шпенглера авторитетами заставляло его критиков платить ему той же монетой. Обвинения в дилетантизме, некомпетентности, претенциозности градом сыпались со всех сторон. Но раздавалось и другие голоса. Для немецкого социолога Георга Зиммеля книга была "самой значительной по философии истории со времен Гегеля" [54]. В восторге от книги был писатель Герман Гессе. Она произвела сильное впечатление на столь различных философов, как Людвиг Виттгенштейн и Эдмунд Гуссерль [55].

В левых и марксистских кругах интеллигенции ярлыки, приклеенные Шпенглеру, уже переходили грань корректности. Для публициста и сатирика Курта Тухольского Шпенглер - всего лишь "грошовый гипсовый Наполеон", для австрийского писателя Германа Броха - "невежественная заносчивость" [56], а марксистский философ Дьердь Лукач назвал Шпенглера представителем "паразитической интеллигенции империалистического периода" [57].

Не отличались от предшественников и советские авторы. Так, для С.Н. Фрумкина Шпенглер - это "истый фашист", исполненный "ненависти к безусловно удавшемуся большевистскому эксперименту" [58](что-то сказал бы сейчас г-н Фрумкин об этом "эксперименте?" - А.П.). "Идеологом нацизма" представил Шпенглера О.Л.Вайнштейн [59].

Но если такие характеристики вполне отвечали идейной ситуации тех лет, то непонятно, что же побудило социолога Ю.Н. Давыдова в 1987 г. обвинить Шпенглера в "провинциализме и местечковости" (весьма странный, на наш взгляд, термин), изобразить его "фантазером"? [60] И уж совсем сомнительны утверждения Ю.К. Мельвиля, обнаружившего у Шпенглера "извращенное сознание" с его "фантастически невежественными представлениями" и "страшной мешаниной совершенно произвольных антинаучных идей", прямиком ведущих в "мутный источник зарождения идеологии национал-социализма" [61].

В 1919-1922гг. в Германии развернулась дискуссия вокруг Шпенглера. Имевший высокий международный авторитет философский журнал "Логос" выпустил специальный номер, где семеро маститых профессоров (авторами были специалисты в области гуманитарного знания Г. Бекинг, К. Йоль, Л. Курциус, Э. Метцгнер, Э. Франк, Э. Шварц, В. Шпигельберг) обрушились на дилетантизм Шпенглера и скрупулезно перечислили его ошибки и неточности в истории древнего мира, искусства и естествознания [62]. Но их педантичная ученая критика вызвала у читателей обратный эффект. В радикально-демократическом журнале "Вельтбюне" журналист Р. Левинсон едко отозвался о профессорской мелочности: "Большинство неспециалистов вовсе не стремится уяснить различия пятой и шестой династий (фараонов - А.П.), а хочет узнать о больших культурно- и духовно-исторических взаимосвязях. Пока солидная историческая наука ничего не может об этом сообщить, публика будет обращаться, и это не самое плохое, к сомнительным аутсайдерам" [63].

Работа над вторым томом "Заката Европы", который Шпенглер хотел завершить к весне 1919 г., была прервана в связи с бурными событиями в Германии, переключившими его внимание на другие проблемы. К тому же ожесточенная полемика вокруг книги заставила его еще раз продумать концепцию, и лишь в апреле 1922 г. рукопись была завершена.

Центральное место во втором томе заняли темы политические. При их анализе Шпенглер вновь исходил из противопоставления цивилизации и культуры. На этот раз он увязывал эту проблему с оценкой социальных сословий. Создателями и носителями культуры в его концепции предстают дворянство и духовенство, в деятельности которых сосредочен смысл исторического процесса. Он подчеркивал, что творческая сила дворянства коренится в кровной связи с землей, а последняя есть основа всего человеческого бытия. Поэтому дворянство - это "сословие в собственном смысле слова", самой судьбой предназначенное для руководства государством [64].

Буржуазию Шпенглер трактовал не как сословие, а как скопление людей, уже покидающих сферу культуры. Последняя связана с землей, а буржуазия рождается в городах. Город же уничтожает сословные порядки и саму культуру тем, что там появляется четвертое сословие (масса, или плебс), ненавидящее культуру, ибо, по мысли автора, "масса - это конец, радикальное ничто" [65]. При этом Шпенглер указывал на неумолимость такого процесса. И именно поэтому он не впадал в сословноромантическую утопию, а предрекал иное: в эпоху цивилизации за власть борются не сословия, а цезари.

Шпенглер очень высоко оценивал роль государства. Но с приходом цивилизации оно начинает утрачивать авторитет, вместо идеальных устремлений на первый план выдвигаются материальные интересы и власть денег. В итоге на авансцену истории врываются харизматические личности как властелины новой охлократии: "Я называю цезаризмом образ правления, по своей внутренней сути абсолютно бесформенный". Одновременно с цезаризмом приходит борьба народов за мировое господство, "вступление в эпоху великих битв" [66].

Цезаризм и стремление к созданию мировых империй Шпенглер рассматривал как трагический и величественный закат. Для него это вовсе не вершина истории, но ее варварский, хотя и неизбежный конец. Поэтому нет никаких оснований считать Шпенглера певцом цезаризма, однако и тут не обошлось без противоречий.

С одной стороны, для Шпенглера цезаризм как истинный продукт цивилизации означал господство популистского диктатора, т.е. анархиста во главе деструктивных исторических сил. С другой - цезарь в его концепции ликвидирует ненавистную Шпенглеру демократию и коррупцию в политике, подпавшей под власть финансового капитала. Задача цезаря - создать новые традиции путем отбора квалифицированной элиты и "управлять миром, пришпоривая его, как хороший наездник" [67].

Таким образом, по мысли Шпенглера, демократические идеалы свободы, равенства и справедливости вначале были грубо извращены господством капитала, а затем и ликвидированы установлением диктатуры. Демократия у него не только не имеет никаких шансов на выживание, но и просто их не заслуживает, ибо, по убеждению Шпенглера, коррупция политических партий, манипуляция общественным мнением и превращение парламентских выборов в своего рода комедию составляют неотьемлемую черту демократии. Однако жаловаться на это могут лишь "далекие от мира идеалисты" [68].

Шпенглер уловил новые тенденции в политическом развитии Европы, характерной чертой которого стало, по словам американского историка Дж. Моссе, "ужесточение жизни" [69]. Прежние ориентиры и идеалы были либо "с хохотом брошены в бездну" [70], либо отодвигались на задний план под агрессивным натиском толпы и вождей нового типа, циничных и аморальных. Старая Европа корчилась в предсмертных конвульсиях, распятая между коммунистическим Вельзевулом и фашистским Мефистофелем. Действительно, казалось, что грядет эпоха цезарей, век диктаторов: Сталин в России, Муссолини в Италии, Гитлер в Германии, Франко в Испании, Салазар в Португалии, Хорти в Венгрии, Дольфус в Австрии, Пилсудский в Польше, Ульманис в Латвии, Сметона в Литве. Поистине, Шпенглер оказался гениальным провидцем, но только на короткое время. Его "век цезарей" пронесся по истории огненно-кровавым метеоритом и исчез. Вот только - исчез ли он окончательно?

Соседние файлы в папке О Шпенглере