Толкование Писания
«Библию я начал читать около тридцати лет рождения моего, но сия прекраснейшая для меня книга над всеми моими полюбовницами верх одержала, утолив мою долговременную алчбу и жажду водой и хлебом, сладчайшей меда и сота Божией правды и истины, и я чувствую к ней особливую природу… Убегал, убегаю и убежал за предводительством Господа моего всех житейских препятствий и плотских вожделений, дабы мог спокойно наслаждатись в пречистых объятиях краснейшей паче всех дщерей человеческих сей Божией дщери… Никогда не могу надивитися довольно пророчей премудрости. Самые праздныя в ней тонкости для меня кажутся очень важными. Так всегда думает влюбившийся…»98.
Для Сковороды Библия – такое же Боговоплощение, как и Рождество Христово: «И Бог бе слово» он понимает «И Бог бе Библия», которая для него – целокупность Божественного Разума. Но в Библии – Боговоплощение первое и принципиальное, а воплощение Сына Божия есть лишь подчиненный момент общего Боговоплощения, происходящего во все времена и у всех народов. В Библии же происходит сосредоточение общего Боговоплощения: она является единственной сферой полного символического откровения. Для Сковороды Библия становится неким самостоятельным метафизическим Существом. «Библия имеет внутреннюю самостоятельную и замкнутуюжизнь. Она не смешивается с нашим миром, не проникает и не претворяет его. Она чудесным призывным видением и в то же время реальною умопостигаемою лестницей висит над миром, и избранные, отыскивая входы к ней, реально восходят по ней в недра божественной жизни»99.
«…Библия есть символичный мир затем, что в ней собраны небесных, земных и преисподних тварей Фигуры, дабы они были монументами, ведущими мысль нашу в понятие вечныя Натуры, утаенныя в тленной как рисунок в красках своих»100.
Центральной фигурой Библии Сковорода считал солнце, «архетип», «копии и вицефигуры» - «антитипы» - которого и наполняют всю Библию. «Второе» же солнце, которое светит из-под всех прообразов Библии, или «второй разум», есть «нетленынй свет воскресения». Но для того, чтобы добраться до этого второго разума, необходимо презреть первый – вещественный феноменальный рассказ отделить от божественных идей. Кто смотрит лишь на тленную - внешнюю сторону библейских символов, впадает в величайшую «библейскую ложь», причем виновником ее является древний Змий.
Библия – «это «поле следов Божиих». Каждый след в символе. Символы, цепляясь один за другой, возводят ползущий разум наш к полноте божественной Истины. Они открывают в нашем грубом практическом разуме второй разум, тонкий, созерцательный, окрыленный, глядящий чистым и светлым оком голубицы. Библия поэтому вечно-зеленеющее, плодоносящее дерево. И плоды этого дерева – тайно образующие символы. Когда ум человеческий, приступив к дереву, срывает зрелый плод божественной истины, «листвие», окружавшее плод, «паки отпадает в прежнее тлени своей место»»101.
Библия для Сковороды – некий «гиероглиф бытия»102.
Подход к толкованию Писания вытекает из общей гносеологической позиции Сковороды: познавать, чтобы истинно (правильно) быть.«Не добиваюсь я знать, как и когда Моисей разделил жезлом море в великом сем мире, в истории, а поучаюсь, как бы мне в малом мире, в сердце, разделить смесь склонностей, природы растленныя и непорочныя ипровести волю мою непотопленно по пути житейского бытия»103.
Аллегорический метод истолкования Писания – нередко доходил до полного отвержения буквального смысла.