Философия Сковороды
«История издания сочинений Сковороды – постыдна», - пишет Г.Шпет. Впервые (!) более-менее нормальное собрание сочинений, в которое входили основные произведения Сковороды, было издано лишь в 1894 г. к 100-летию смерти философа. Когда в Петербурге в сер. XIXв. издали несколько диалогов Сковороды, либеральная пресса назвала их «схоластической ерундой, семинарской мертвечиной», а самого автора – «семинарской тупицей, каких порождала тысячами киевская бурса прошлого века»48.
Дело в том, что Сковорода - принципиальный противник мысли схоластичной, отвлеченной, бессердечной, у него вся мысль рождается из душевного опыта. В этом смысле он «экспериментальный метафизик» (Эрн)49. Его мысль глубоко сердечна – исходит из глубины его души. «Человек есть сердце»50. «Утаенная мыслей наших бездна и глубокое сердце есть одно и то же», - пишет Сковорода в Нарциссе51.
«Сковорода становится философом, потому что его религиозные переживания требуют этого, - он движется от христианского своего сознания к пониманию человека и мира»52.
Антропологизм
Сковорода полагал, что главный ключ для раскрытия всех загадок и божественной, и космической жизни – человек. «Не разгадав себя, человек не может ничего понимать в окружающем; разгадав же себя до конца, человек проникает в самые глубокие тайны Вселенной»53.
Сковорода говорит о «внутреннем человеке» - вечном, нетленном – Божественной идее человека, сущей в Боге 54. Поэтому «человек есть всей Библии конец и центр и гавань»55. «Знай, - говорит Сковорода , - что мыцелагочеловека лишены», «Знай, что тебевсегонет», «Тысоние истиннаго твоего человека. Ты риза, а он тело. Ты привидение, а он в тебе истина. Ты то ничто, а Тот в тебе существо»56. Человек как бы рассечен на две части – ветхий и новый, у него поэтому и два сердца. Тот, кто любит ветхого – всегда остается голодным, как надеющийся насытиться тенью. Но когда человека охватывает сила Божественного Эроса, «человек видит себя другого, истиннаго и влюбляется в эту свою вечную идею, глядящую на него новым творением. Такой «блаженный самолюб» становится Нарциссом, который «в зерцале прозрачных вод при источнике взирает сам на себя и влюбляется смертно в самого себя». «… Блаженна есть самолюбность, аще есть свята; ей свята, аще истинная; ей глаголю истинная, аще обрела и узрела единую оную красоту и истину». Но это не эгоизм: Нарцисс «любит не себя, а сокровенную в себе истину Божию». Объект этой влюбленности –другое, Божие, вечное, а несвое,человеческое, тленное57. «Здесь предметом любви становится дом Божий, который «снаружи кажется скотскою пещерою, но внутрь Дева родит того, котораго ангелы поют непрестанно... В сей дом воровским образом не входи. Ищи дверей и стучи, поколе не отверзут»58. Дверь, ведущая к сердцу – Евангелие.
«Это учение о любви, как о силе, влекущей внешнего эмпирического человека к его вечной идее, сущей в Боге, есть своеобразная и глубокая переработка платонова учения об Эросе в духе библейской антропологии»59.
«Не верь, что рука твоя сгниет, а верь, что она вечна в Бозе. Одна тень ея гибнет, а не истинная рука; истинная же рука и истина есть вечна, потому что невидима, а невидима потому что вечна»60.
Однако этот «истинный человек» для Сковороды «и Бог есть одно и тоже»: истинный человек, объединяющий в себе все человечество и Вселенную, есть Христос61: Христос – «всечеловек».
«Жизнь временная есть сон мыслящей силы нашей… Приидет час, сон кончится, мыслящая сила пробудится и все временныя радости, удовольствия, печали и страхи времянности сей исчезнут. В иной круг бытия поступит дух наш и все временное, яко соние восстающего, уничтожится»62.