Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Скачиваний:
27
Добавлен:
24.07.2017
Размер:
76.29 Кб
Скачать

- 6 -

Встреча с Западом. XVII век.

Литература:

Платонов С.Ф. Москва и Запад в XVI и XVII в. 1925.

 

Однако период «невегласия» не мог продолжаться бесконечно. Юго-западные области уже в конце XVI в. после Люблинской и Брестской уний стали аренами ожесточенной борьбы с латинством; Литовская Русь подпала под политическое и культурное влияние Запада. Киев начинает перенимать формы западного образования, чтобы быть в состоянии противостоять Западу. В начале XVII в. возникают Киево-братская школа (1615), затем Могилянская коллегия (1631). Здесь впервые ставится задача научного охранения и оправдания Православия, своей традиции и мировоззрения. «Впервые философия проникает к нам, хотя и в скромной, на Западе отжитой, роли служанки богословия. Большего русский Восток в то время не мог бы вместить»1[1].

1685 г. – основание в Москве «эллино-греческого училища», преобразованного в 1775 г. в «Славяно-греко-латинскую академию».

До середины XVII в. Украина была связана с Польшей, и когда в 1687 г. происходит воссоединение Киевской митрополии с Московской патриархией (1654 – Переяславская рада – воссоединение Украины с Россией), в Москве неизбежно появляются те плоды, какие появились на украинской земле во время зависимости от Польши. С одной стороны, встреча с активным католическим Западом, при которой православным пришлось отстаивать не только свои политические интересы, но и вероучительные положения, и, как следствие, активную работу по защите и оправданию православной веры, чего в Москве не было. Все это породило появление образовательных центров, православных братств, школ и коллегий, в которых изучались греческий и латынь. (кн. Острожский – группа «любомудрцев», переводы и т.д.). В Киево-Печерской Лавре – созданное в 1615 г. Православное Братство начинает книгопечатание, в братстве создаются и свои книги, которые, однако, были целиком пропитаны католическим духом, даже в полемике против них. Напр., книга Кирилла Ставровецкого «Зерцало Богословия» (1618), Сакович «О душе» (1625). Широкое изучение философии – когда в 1631 г. Петр Могила преобразовывает Братское Училище по образцу иезуитских школ в Киево-Могилянскую коллегию (с 1701 г. – Академия) – богословие включается в курс философии. Положительным моментом было начало систематического изучения философии и постепенное пробуждение собственной богословской мысли – хотя и находящейся в плену католического и протестантского богословия, и слабо знакомым с Восточным православием.

С другой стороны, через Украину начали проникать и чуждые «латинизмы», о которых много пишет прот. Георгий Флоровский. Не имея самостоятельных аргументов, в полемике с католиками православные в основном пользовались протестантскими немецкими источниками.

При Алексее Михайловиче значительно возрастает интерес к выходцам из Украины – «правда, Москва еще очень усердно ищет греческих ученых (братья Лихуды и другие), но «мода на все малороссийское» одолевает»2[2].

 

Паисий Лигарид, который прибыл в Москву при царе Алексии (1660), однажды произнес следующее: «Искал я корня сего духовного недуга, поразившего ныне Христоименитое царство Русское, и старался открыть, откуда бы могло произойти такое наводнение ересей, на общую нашу пагубу, - и, наконец, придумал и нашел, что все зло произошло от двух причин: от того, что нет народных училищ и библиотек. Если бы меня спросили – какие столпы церкви и государства? Я бы отвечал: во-первых, училища, во-вторых, училища и, в-третьих, училища…Ты убо, о пресветлый царю, подражай Феодосиям, Юстинианам и созижди зде училища ради остроумных младенец, к учению трех язык коренных, наипаче: греческого, латинского и словенского…»3[3].

«…Аккуратно-трудолюбивый быт немецкого мещанства пускал прочные кор­ни на девственной почве ленивого восточного варварства. Время от времени хозяева, забыв долг гостеприимства, громили гостей, но мало-помалу конвертировали изрече­ние собственной мудрости: кого люблю, того бью, и стали кое-чему у битого учиться»4[4]..

Юрий Гаспарович Крижанич (ок. 1618 - 1683) – Родился в Боснии, хорват, учился в Загребской семинарии, затем в Вене и Болонье, где получил степень магистра философии. Владея в совершенстве, кроме своего родного языка, немецким, латинским и итальянским, он в 1640 году поселился в Риме и вступил в греческий коллегиум св. Анастасия, специально учрежденный папами для распространения Унии между последователями греческой веры. В это время Крижанич был посвящен в сан Загребского каноника. Он изучил тогда греческий язык, приобрел большие сведения в византийской литературе и сделался горячим сторонником унии. Вёл миссионерскую деятельность с целью обращения в католичество зап. Славян, собирает все сочинения «схизматиков», написанные против унии, в т.ч. и русскоязычные - т.о. знакомится с русским языком. В 1659 г. прибывает в Москву по приглашению русских послов, набиравших ученых мужей для двора. В Москве начинает активно пропагандировать свои идеи о единстве славян, о великом будущем России, о необходимости просвещения с целью вывести русский народ в ряды образованных европейских наций.

Основная идея Крижанича такова: разделение Церквей произошло из-за исканий земной власти как со стороны Рима, так и Константинополя. Вопрос о разделении церквей есть исключительно вопрос греков и римлян, а к славянам не должен относиться. Нечего им мешаться в чуждую распрю. Пусть себе выдумывают церковное главенство и в Риме, и в Царьграде, пусть патриарх с папою спорят за первенство, - славяне не должны из-за них чинить раздора между собою и защищать чужие привилегии, чужую верховную власть, а должны знать единое царство духовное, единую церковь, не имеющую рубежей, распространенную во всем свете. Крижанич пришел к убеждению, что весь славянский мир должен сделаться единым обществом, единым народом. Крижанич одержим религиозно-теократической идеей панславизма: Босния слишком слаба, чтобы избавиться от исламского ига, следовательно, необходимо объединение с Россией, и политическое, и религиозное.

Однако его воззрения на единую, независимую от земных споров церковь Христову, столько же были ложны с точки зрения защитников обрядного православия, как и латинствующего католичества, В начале 1661 года Крижанича сослали в Тобольск, где пишет свои основные труды Крижанич пробыл в ссылке шестнадцать лет, не терял присутствия духа и написал там самые замечательные свои сочинения. Его принуждают принять Православие, он соглашается, но второй раз креститься отказывается: т.о. переход не состоялся. В ссылке пишет первую исторую Сибири. По смерти царя Алексея Михайловича 5-го марта 1676 года, Крижанич, получивши царское прощение, возвратился в Москву. В 1678 г. он удаляется в Литву, где вступает в доминиканский орден, принимая имя Август, и в 1683 г. погибает в битве за Вену с турками. В определенном смысле Крижанич был первым славянофилом.

"Грамматическое изыскание о русском языке" (попытка создания общеславянского языка, ср. "азбука Крижанича"): это, скорее, какой-то особый им созданный всеславянский язык - для осуществления идеи панславянства нужен общий язык – сам Крижанич пишет на смеси хорватско-сербско-русского, который у исследователей получил название «крижаника»5[5]. Он называет его "русским", потому что Русь есть корень всего славянства. «Всем единоплеменным народам глава - народ русский, и русское имя потому, что все славяне вышли из русской земли, двинулись в державу Римской империи, основали три государства и прозвались: болгары, сербы и хорваты; другие из той же русской земли двинулись на запад и основали государства ляшское и моравское, или чешское. Те, которые воевали с греками или римлянами, назывались словинцы, и потому это имя у греков стало известнее, чем имя русское, а от греков и наши летописцы вообразили, будто нашему народу начало идет от словинцев, будто и русские, и ляхи, и чехи произошли от них. Это неправда, русский народ испокон века живет в своей родине, а остальные, вышедшие из Руси, появились как гости, в странах, где до сих пор пребывают. Поэтому, когда мы хотим называть себя общим именем, то не должны называть себя новым словянским, а стародавним и коренным русским именем. Не русская отрасль плод словенской, а словенская, чешская, ляшская отрасль - отродки русского языка. Наипаче тот язык, которым пишем книги, не может поистине называться словенским, но должен называться русским или древним книжным языком». Книжный язык западной Руси Крижанич считает страшно испорченным, как по причине множества чужих слов, так и по заимствованию оборотов, чуждых духу славянской речи. "Я не могу читать киевских книг, - говорит он, - без омерзения и тошноты. Только в Великой Руси сохранилась речь, пригодная и свойственная нашему языку, как нет ни у хорватов, и ни у кого другого из славян. Это оттого, что на Руси все бумага государственные, приказные, законодательные и касающиеся народного устроения писались своим домашним языком».

"Разговоры о владетельстве", или «Политика» - сборник замечаний и размышлений о всевозможнейших предметах общественной жизни, государственного устройства, безопасности страны, благосостояния и воспитания народа. В вопросах политического управления государством Крижанич во многом предвосхитил реформы Петра. Автор обличает недостатки и пороки, встречаемые в России, русское «людодерство» - термин Крижанича - приводит для сравнения то, что видел он у других народов или вычитал о них в книгах, и подает советы относительно разных улучшений, по его мнению, пригодных для России. Здесь же он приводит различие между мудростью, знанием и философией: мудрость – это познание «наиболее важнейших и наивысших вещей» - Бога, природы, общества, человека; знание – «понимание причин вещей», Философия – «желание мудрости», а философ – «рачитель мудрости». Поэтому философия – не какое-то особое искусство или наука, а «скорее тщательная и обдуманная рассудительнрость или опытность в суждении о всех вещах» 6[6].

Монахов Крижанич считал главными врагами просвещения: они мешали, по выражению Крижанича, стереть с себя плесень старинной дикости. "Они боятся, чтобы молодежь, научившись наукам, не приобрела у людей большего почета, чем старики". Главный довод врагов науки заключался в том, что учение приносит с собою ересь. "Но разве, - возражает Крижанич, - На Руси поднялся раскол не от глупых безграмотных мужиков и не от глупых причин? Ради того, что срачица переменена в саван, или при аллилуе приписано: слава тебе, Господи! и т. п., не говорю уже о суеверии, которое немногим лучше ереси". Переходя к образу правления, Крижанич является защитником самодержавия. Превосходство этого образа правления для него высказывается из того, что самодержавный государь может удобнее исправлять пороки и дурные обычаи, вкравшиеся в его государство: "Государь созовет всех нас и все мы "ядрено" будем помогать ему, всякий по своей силе, как устроить и обособить то, что полезно и добро для общества и всего народа". В противоположность автор указывает на ляхов: "на Руси, по крайней мере, один господин имеет власть живота и смерти, а у ляхов сколько владетелей, столько королей и тиранов; сколько бояр, столько судей и палачей. Всякий может уморить своего клиента, никто его об этом не спросит и не накажет".

Столько же, как немцев, ненавидит Крижанич и греков. Он указывает на них, как на слуг турецкого владычества, укоряет за плутовство в торговле; приводит в пример, как они стекольца продают за драгоценные камни и жемчуг, как торгуют священными предметами. Греки льстят русским и сочиняют нелепые басни, будто бы для возвеличения России, а между этим, злословят вообще всех славян, называют их рабами, варварами, говорят, что русских надобно вразумлять ударами кнута. Вопрос о греках приводит автора к вопросу о соединении церквей.

"О святом крещении", "Обличение на Соловецкую челобитную". В обличении, которое обращено к составителям Соловецкой челобитной, Крижанич - предвидя, что первое возражение, какое против него сделают, будет упрек в том, что он латинист - счел нужным заявить, что он хотел присоединиться к восточной церкви, но от него потребовали второго крещения, а на это он не мог согласиться. Он объясняет, что "уважает русские книги и проклинает латинские, сущия ереси, а не вымышленные. Какия же это сущия ереси? Лютерова, Кальвинова, Гусова и т.п. Они латинския, потому что затеяны были в латинском народе, т.е. в таком народе, который принял латинское богослужение. Но дело идет не о том, что считается ересью в некоторых русских церковных книгах. В них взводятся на латинский народ сущия клеветы, видят ересь там, где нет ее вовсе, клевещут на латин, будто они веруют и делают так, как они не веруют и не делают; говорят, что они проклинают то, чего без нечестия проклинать нельзя".

«Греки научили нас некогда православной вере; немцы нам проповедуют нечестивые и душепагубные ереси. Разум убеждает: грекам быть весьма благодарными, а не­мцев избегать и ненавидеть их, как дьяволов и драконов». И не только «телесная распущенность» и изнеженный быт иностранцев его отталкивают: дома, мол, их располагают к изнеженности, ибо содержатся в такой чистоте, что го­стю и плюнуть на пол нельзя, чтобы служанка тотчас не подтерла,—«не будем подражать чересчур заботливой и не жалеющей труда чистоплотности немцев». Он вос­стает, не жалея также труда, и против западной науки: «Немцы стараются нас увлечь в свою школу. Они навязы­вают нам под видом наук дьявольские кудесничества, астрологию, алхимию, магию. Они советуют свободные, т. е. философские, знания выбросить на общее употреб­ление и сделать доступными каждому мужику. Греки осуждают всякое знание, всякую науку и предлагают нам невежество. А разум убеждает, чтобы дьявольских кудесничеств мы избегали точно так же, как самого дьявола, и признали, что невежество не может произвести ничего хорошего; чтобы к философским наукам мы относились не так стремительно и свободно, как относятся к ним не­мцы, но чтобы изучали их с тою умеренностью, с какою их изучали и преподавали святые отцы. Ибо святые отцы умеренно излагали и восхваляли философские науки, и потому никто не может отвергнуть философию, чтобы вместе с тем не отвергнуть и отцов святых. Но как всякое почти добро, если будет излишне, обращается во зло, так и философия, если будет общим достоянием целого на­рода, приносит с собою много вопросов и волнений и многих отвлекает от труда к праздности, как мы это ви­дели у немцев. …Нельзя и философию делать до­ступною народу, но только благородному сословию и немногим из простолюдинов, специально для того назначенным, сколько их потребуется для государственной службы. Иначе – достойнейшая вещь профанируется и пошлеет: бисер мечется перед свиньями»7[7].

Ю.Крижанич пишет: «Ксеномания, т. е. чужебесие (термин Крижанича) - это смертоносная немощь, заразившая наш народ... Ни один народ под солнцем не был искони так обижен и осрамлен от иноплеменников, как мы, славяне, от немцев, а между тем нигде иноплеменники не пользуются тем почетом и выгодами, как у нас на Руси, да у ляхов. Откуда голод, притеснения, мятежи, всякая нужда народа русского, как не от иноплеменников? Куда идут слезы, пот, невольный пост и подати, награбленные с народа русского? Все это пропивают немцы, торговцы, да полковники, да разных народов послы, да крымские разбойники»8[8]

О том, как воспринималась Русь глазами иностранца, пишет Ю.Крижанич (1617 - ?): «Чужие народы, - говорит он, - ходят в черных и серых одеждах без золота и каменьев, без снурков и бисерных нашивок; цветные ткани идут только на церковные да на женские одежды, а у нас на Руси один боярин тратит на свою одежду столько, сколько бы у других стало на трех князей. Даже простолюдины обшивают себе рубахи золотом, чего в других местах не делают и короли. Немцы в жестокие морозы ходят без шуб, а мы не можем жить без того, чтоб не закутаться в шубy от темени до пят. Иноземцы укоряют нас за грубость и нечистоту. Деньги мы прячем в рот. Мужик держит полную братину вина и запустит туда оба пальца, и так гостю пить подает. Квас продают мерзко. У многих посуда никогда не моется. Датский посол о наших послах сказал: "если эти люди еще раз ко мне придут, то я велю им огородить свиной хлев, потому что, где они постоят, там полгода нельзя жить без смрада". Постройки наши неудобны, окна низки, мало воздуха, люди слепнут от дыма. К лавкам прибиты доски, а под досками вечный сор»9[9].

 Редко кто из русской образованной молодежи «не знал очарования Западом»10[10].. Достоевскому принадлежат слова: «У нас, русских, две родины: Россия и Западная Европа»11[11]

 Петр Могила (1596 – 1647) – в его личности, по слову прот. Георгия Флоровского, «есть что-то загадочное и двусмысленное… Трудно понять, был ли он искренним ревнителем православия или скорее искусным соглашателем»12[12]. Флоровский называет его «убежденным западником, западником по вкусам и привычкам» 13[13]. В 1631 г. Петр Могила преобразовывает Братское Училище по образцу иезуитских школ в Киево-Могилянскую коллегию (с 1701 г. – Академия). За образец берется система преподавания Краковского Ягеллонского университета – противовес уже существовавшему славяно-греческому училищу и братским школам. С его именем связывают проникновение многих латинизмов в лоно Православной Церкви: «…догматических возражений против Рима у Могилы не было. Он лично был уже как бы в догматическом единомыслии с Римом. Потому так легко и свободно он и обращался с латинскими книгами. Именно то, что он находил в них, он и принимал за православие, как древнее предание. Для него стоял только вопрос юрисдикции…»14[14]. Им был составлено «Православное исповедание», которое получило много нареканий по причине своего прокатолического духа – отвергая многие положения католицизма, некоторые он принимал – чистилище, земной рай и др. – однако «общий стиль остается римским»15[15]. Евхологий (Требник) Петра Могилы – еще одно русло католических нововведений: «Прощаю и разрешаю» на исповеди – вместо совместной молитвы кающегося и духовника по чину исповеди Иоанна Постника (Х в.) - «прощаются…»,

Федор Михайлович Ртищев (1626-1673), русский государственный деятель, с 1656 - царский дворецкий, впоследствии руководил приказом Большого дворца, а позднее - Приказом тайных дел. В 1664-1670 гг. - "дядька" (воспитатель) царевича Алексея Алексеевича. Входил в состав "Кружка ревнителей благочестия". Его попечением в 1649 г. при Андреевском монастыре было открыто училище ("Ртищевское братство"), для преподавания в котором пригласили украинских ученых во главе с иеромонахом Епифанием Славинецким (1600 – 1675), воспитанником киевомогилянской коллегии. Основным делом, которое было ему поручено царем – исправление богослужебных книг. С целью сбора греческих книг им был отправлен на Афон келарь ТСЛ Арсений Суханов, который и привез около 500 рукописей VII – XVII в. не только богословского, но и философского содержания. Арсением было написано сочинение «Прение с греками о вере». За время своего пребывания в Москве (26 лет), Епифанием Славинецким было сделано более 30 переводов, причем не только святоотеческих (четыре слова Афанасия Александрийского, пятьдесят слов Григория Богослова, Беседа Иоанна Златоуста на пятидесятницу, Иоанна Дамаскина о православной вере, Слово о поклонении иконам) и богослужебных текстов (Служебник с предисловием, составленным Епифанием, Часослов, две Триоди: постная и цветная, Следованная псалтир, Общая Минея, Ирмолог, также Новая Скрижаль), но и канонических текстов (правила св. Апостол, Правила вселенских и поместных соборов, Фотиев Номоканон с толкованиями византийских юристов Вальсамона и Вдастаря и Собрание церковных правил и византийских гражданских законов), трудов Фукидида, Плиния Младшего, Иоанна Блеу, Эразма Роттердамского, а также две книги по географии и анатомии. Кроме переводом, он написал ок. 50 слов и 40 гимнографических сочинений. Был начат новый перевод Библии на славянский. Ему также принадлежит греко-славяно-латинский лексикон – «триглоссон».

Симеон Полоцкий (1629 – 1680) (Самуил Емельянович Ситнианович-Петровский – настоящее имя) – крупнейший деятель латинского направления, близкий к царю Алексею Михайловичу, придворный пиит, воспитатель царских детей. Воспитанник киевомогилянской коллегии, родом из Полоцка, о себе он писал так:

«Ума излишком, аж негде девати,

Купи кто хочет, а я рад продати»

Царь Алексей Михайлович во время посещения Полоцка слушал приветственные вирши молодого монаха, Симеон ему понравился, и в 1664 году он прибыл в Москву и был помещен в Заиконоспасском монастыре. По своей жизни – полная противоположность Славинецкому – ему нравилось быть приближенным к великосветской жизни. Сочинения Полоцкого не показывают в нем большой учености, он вовсе не знал по-гречески: Епифаний Славинецкий недолюбливал его, как часто не любят добросовестные труженики науки верхоглядов. В 1667 году была напечатана его книга "Жезл Православия". В длинном предисловии, исполненном болтовни, автор обращается с сильными воскурениями к архиереям вообще, восхваляя их великое значение. В 1670 году Симеон написал большое богословское сочинение под названием: "Венец веры кафолическия". Он берет так называемый большой апостольский символ веры и по членам его распределяет разные богословские предметы, излагая их в форме вопросов и ответов, иногда откровенно схоластических и бредовых: зачем, например, Христос родился в декабре? В какой час дня совершилось благовещение и рождество? Мог ли Христос говорить тотчас после своего рождения? Зачем Христа пригвоздили к кресту четырьмя, а не тремя гвоздями? Всю ли свою кровь, излиянную на кресте, восприял Христос при воскресении или частицы ее остались и смешались с землею? и пр. и пр. Им также были написаны: "Книги кратких вопросов и ответов катихистических", сборники проповедей "Обед Духовный" и "Вечеря Духовная". Проповеди Симеона проникнуты схоластическим пустословием: напр., по поводу Рождества Христова высказывается такая мысль: слово стало плотию, а плоть трава, ибо сказано: человек яко трава. Следовательно, Христос, родившись и ставши человеком, стал травою, "да мы скоти ту траву, то сено духовное ядуще от внутрь таимаго в нем слова восприимем слово совершенное или разум". Важнейшее из его стихотворных сочинений – Псалтырь рифмотворная (в подражание Яну Кохановскому). Псалтырь Симеона был любимым чтением Ломоносова.

Иже в помощи вышнего вручиться, В крове небеснаго Бога водворится; Господу речет: заступник мой еси, Ты ми надежда, живый на небеси, Он мя из сети ловящих избавит, Слово мятежно далече отставит, Плещма своими будет осеняти, Крилы своими от бед защищати"

"Ветроград многоценный" - собрание мест св. писания и разных писаний, в т.ч. философских. "Рифмологион" - собрание разных стихотворений, писанных на торжественные случаи. Кроме того, были написаны драматические комедии: "О блудном сыне", "О Навуходоносоре царе", "О теле злате и трех отроцех в пеши сожженных". Есть также мнение, что им был написан от царского имени проект или "привилегия" на основание духовной Академии. Симеон Полоцкий – яркий представитель стиля барокко в русской письменности: вычурность и неудобочитемость в ущерб внутреннему содержанию. Его ближайшим учеником и продолжателем был Сильвестр Медведев (1641 – 1691), подъячий Тайного приказа, ставший главой латинского направления и проповедником хлебопоклоннической ереси.

Иннокентий Ги'зель ( - 1683) выдающийся киевский ученый и малорусский церковно-общественный деятель – из протестантов, родился в Пруссии, затем переехал в Киев, где принял православие и монашество. Учился в Киевском коллегиуме. Обратил внимание Петра Могилы был послан им за границу, где, кроме богословия, изучал, по-видимому, историю и юриспруденцию. и начинает преподавать, становится профессором, затем – ректором. В 1656 г. – архимандрит Киево-Печерской Лавры. Один из ученейших людей своего времени, Иннокентий участвовал в диспутах с католиками, говорил проповеди, содействовал малорусским ученым в издании их сочинений. В 1669 г. он издал обширное сочинение: "Мир с Богом человеку" (2-е изд., 1671); в этой книге встречаются местами любопытные бытовые подробности. Им был составлен «Синόпсис» - единственный для своего времени учебник истории до Ломоносова (с 1674 г. около 25 изданий, последнее - в 1861 г.). Летописание не занималось осмыслением истории: начинает от Ноя; славяне – от славы военных подвигов – помогали Македонским войскам – грамота Александра Македонского от 310 г. до р.Х. о вольностях. Россия – от рассеяния или от города близ Новгорода, о народе роксоланов. Его история была во многом мифологизирована, но все-таки достаточно целостной. Труд не только исторический, но и историософский: напр., о киевском княжестве под властью Литвы – за грехи.

Иоаникий Галятовский ( - 1686) – один из видных малороссийских мыслителей, при ректоре Лазаре Барановиче становится преподавателем Киевского Коллегиума. С 1659 г. – ректор. Переписывается с Епифанием Славинецким, Симеоном Полоцким. Его «Ключ ращумения» - сборник слов на праздники – своеобразны, сильное влияние католической гомилетики - - 1659. «Боги паганские» - 1686 – обличение язычества; в том же году – «София – мудрость» - против ариан-социниан, на польском, где он говорит, что любая попытка разделить Христа и Премудрость Божию приводит к заблуждениям. 1681 – «Алфавит» - перечень еретиков по алфавитному порядку.

1675 – «Розмова Белоцеркέвска» - на польском – диспут с иезуитом о главенстве папы; 1683 – «Фундамέнта» - труд против католицизма.

1689 – «Лебедь» - диалог между ястребом и лебедем и «Алкоран» - оба против мусульман.

Мелетий Смотрицкий (1577 – 1633) Получил образование в Виленской иезуитской коллегии. Был в Германии. Первоначально был православным, не сделался католиком, а стал православным полемистом. В 1620 – «Оправдание невинности и опровержение мнений, унижающих русский народ». Когда не него пало подозрение в подстрекательстве к убийству Иосафата Кунцевича, Мелетий едет в Палестину, откуда вернулся униатом.

 

Итак, XVII в. – век сильного латинского влияния.

 

 

 

1[1] Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии //Сочинения. М., 1989, с. 24.

2[2] Зеньковский В., прот. История русской философии. Т.1, ч. 1. Л., 1991, с. 59.

3[3] Цит. по: Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии //Сочинения. М., 1989, с. 33.

4[4] Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии //Сочинения. М., 1989, с. .

5[5] Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X - XVII в. М., 1990, с. 253.

6[6] Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X - XVII в. М., 1990, с. 252.

7[7] Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии //Сочинения. М., 1989, с. 31 – 32.

8[8] Инет. Юрий Крижанич.

9[9] Инет. Юрий Крижанич.

10[10] Зеньковский В., прот. Русские мыслители и Европа. М., 1997, с. 13.

11[11] Цит. по: Зеньковский В., прот. Русские мыслители и Европа. М., 1997, с. 13.

12[12] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1988, с. 44.

13[13] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1988, с. 44.

14[14] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1988, с. 45.

Соседние файлы в папке История русской религиозной философии