диссертация Вдовушкиной Н.С

101

В итоге один Дракон – ранее бывший Героем и ставший Матерью – убивает другого, более молодого, который был Анимой и пройдя ипостась Ребенка, снова в нее воплотился и фактически является потомком Дракона.

То есть, наблюдается перекрестная замена ролей, и здесь уже невозможно сказать, победил ли Герой. Данная ситуация скорее будет описываться таким антропоценозным императивом: «Король умер! Да здравствует король!» -

причем, слово «король» может быть заменено как словом Герой, так и словом Дракон. То есть, четвертая часть картины в сюжетном плане отнюдь не является логически завершающей. Но в архетипическом ключе вполне может претендовать на одну из заключительных, поскольку финальное

«одраконивание» Героя произошло, и ему становится более доступной супраординатная Самость.

Рассмотрим архетипические доминанты подробнее.

В случае аналитики данного художественного цикла автор считает целесообразным применить подход, основывающийся на анализе образов.

Поскольку данная линия сюжетов создана разными режиссерами и сценаристами, то в ней образы от фильма к фильму частично меняют свое архетипическое наполнение, и такой подход позволит показать эти переходы

ивнутренние взаимосвязи. Поскольку аналитика всего семио-

психологемного содержания данного цикла будет очень объемной,

ограничимся ключевыми образами.

Сценарий был написан безотносительно пола персонажей, и

женственность – имя Элен – главный персонаж, Рипли приобрела уже перед началом съемок. Таким образом, данное произведение также можно рассматривать и без оглядки на гендерный элемент.

Уже с самого начала дается противопоставление миров человеческого и Чужого. Корабль людей, являясь комбинацией экстерьера готического собора и интерьера подводной лодки, определенно искусственен и симметричен, в

то время как корабль чужого мира явно построен на основе иных принципов симметрии, чем привычные главным героям, и внешне может претендовать

102

на биомеханические характеристики. Даже название космического корабля,

на котором совершают полет астронавты, носит имя «Ностромо», что в переводе означает «Наш человек».

Вероятно, стоит использовать именно такую трактовку перевода,

поскольку слово «боцман», являющееся дословным переводом названия корабля, связано с остальным смысловым содержанием несколько иным образом. А именно, «Ностромо», как олицетворение мужского начала, и

женственное программное обеспечение корабля, носящее имя «Мать», могут выступать в качестве символических «приемных родителей» для

«космического найденыша». Или, если пойти еще дальше, - в качестве непосредственных предков Чужого. А указанный аспект дает еще больший вес элементу Дитя в Чужом. В таком случае фильм может трактоваться как

«Страх беременности» - ведь в случае рождения ребенка прежней жизни его родителей приходит конец.

Трактовка перевода «Ностромо» как «Наш человек» заведомо подразумевает, что найденный космоплавателями инопланетный корабль по определению является «не нашим», чуждым. А это является одной из исходных целей данной картины – противопоставить человеческий мир внеземному. Таким образом, здесь уже брезжит архетипический образ Деструкта.

Начнем с протагониста. Характерной чертой Чужого как архетипического концепта Деструкта в данном случае является то, что приходит к людям он именно в своей генетически логичной ипостаси – в

виде архетипического Дитя. Такой вывод можно сделать из той сцены фильма, в которой из живого человека, как из куколки, вылезает маленькое чудовище. В этой сцене, оно, едва появившись на свет, не бросается на кого-

то из присутствующих, а с интересом рассматривает. Существо убегает только тогда, когда один из персонажей замахивается на него ножом, то есть проявляет агрессию. Чужой как архетипическое Дитя обладает неразвитыми конечностями и не смог бы передвигаться, будь лишен хвоста. Кроме того,

103

его невероятно вытянутая голова может являться символическим аналогом детской головки, конусообразно вытягивающейся во время рождения человека. Стоит отметить важный момент. В последние годы на экраны все чаще выходят фильмы-пародии и редкая из них обходит стороной культовые фильмы – в том числе и Чужого. Так, например, анимационный фильм под названием «Планета 51»134 не только пародийно описывает ситуацию массовой истерии при появлении на планете пришельца, но и всеми доступными средствами переигрывает образ Чужого как архетипического Ребенка: так, на стене кинотеатра там можно увидеть афишу, с идентичным

«Чужому» слогану, на которой нарисован человеческий младенец с соской во рту, вылезающий из груди зеленого обитателя иного мира – и как кота Джонса в виде концепта Прирученного Зверя, которого выгуливают на поводке в ближайшем сквере.

Деструктивный элемент в образе Чужого выражен достаточно четко.

Это и специфическая физиология: кислота вместо крови, проедающая насквозь сразу несколько палуб корабля; и феноменальная скорость роста,

которая, как кажется, никак не связана с употреблением в пищу органики. И

поразительная способность к выживанию: существо способно находиться в открытом космосе. И высокая степень агрессивности: Чужой меньше чем за сутки уничтожает практически весь экипаж за исключением одного человека.

В последнем случае, впрочем, стоит поразмыслить об истоках этой агрессивности. Если рассматривать архетипическую составляющую Дитя в Чужом, то его поведение – это не беспричинная агрессия, а скорее, во-

первых, способ защиты, и во-вторых, подражание поведению взрослых особей. Последние, кстати говоря, не только к инопланетянину относятся враждебно, но вдобавок и между собой учиняют кровавые распри: такова сцена драки героев с андроидом. Можно сказать, что сама природа в лице режиссеров наделила это существо всеми атрибутами качественно новой

134 М/ф «Планета 51», 2009. Испания, Великобритания, США. Tristar Pictures. Режиссеры Хорхе Бланко, Хавьер Абад, Маркос Мартинез.

104

ипостаси. Успех фильма отчасти обусловлен и тем, что Чужой в некотором роде сам стал архетипом.

В фильме наличествуют сразу две Тени – это упомянутый андроид Эш и Чужой. В чудовище довольно много от Тени. Во-первых, это почти антропоморфный облик: не только потому, что его играет человек, но и по наброскам Гигера. То есть это почти человек, но и не он. Во-вторых, это упомянутое ранее «завуалированное лицо». В-третьих, Чужой, судя по всему,

как и человек, является существом неспецифическим, не привязанным к определенной среде – и в этом своем качестве он, как говорится, даст человеку ощутимую фору. Так, он легко прячется среди чуждого живому существу механического интерьера корабля в таких местах, что его невозможно заметить, даже рассматривая в упор. Устройство его тела как бы инвертированно – скелет расположен на внешних покровах. Также интересной деталью образа является наличие второй выдвигающейся пары челюстей – это может быть символическим аналогом второй незадействованной пары голосовых связок у человека. Наличие же второго тембра в голосе человека издревле считалось свидетельством его общения с потусторонним миром. Таким образом, эта черта может роднить Чужого с образом шамана, которого традиционно причисляют к одному из воплощений Тени.

Что касается составляющей архетипа Гостя в образе Чужого, то здесь случай особый – здесь представлен вариант реализации архетипа Гостя в случае поговорки «Непрошеный гость хуже татарина». Как уже было показано ранее, Гость выступает жизнетворящим элементом и, в принципе,

может быть отнесен к консолидирующей группе архетипов; но на первый взгляд, в случае Чужого – это ярко выраженный Деструкт. Итак, как говорилось выше, с одной стороны – лицо есть, с другой – оно видно только при пристальном взгляде. Лицо выведено в отдельный пункт по той причине,

что наличие его у персонажа символизирует возможность понимания. Таким образом, Чужой географически двойственен: он не принадлежит этому миру

105

– есть даже точка зрения, указывающая на искусственность его происхождения; но в то же время он находится на границе понимания – вероятно, уже встав в герменевтический круг предпонимания. Но тогда он уже не совсем чужой, а просто «не наш». Таким образом, здесь начинают проявляться такие черты архетипа Гостя, как: междумирность, внезапность,

инициативность как фактор родства с архетипом Дитя, приход из хаоса.

Более того, один из протагонистов фильма как-то характеризует его именно словом Гость.

В этом образе есть и элемент Анимы. То, как при отсутствии компьютерной графики удалось реализовать из человеческой фигуры существо, о количестве конечностей которого нельзя сказать с полной уверенностью, связано и с пластикой, с которой актер двигается перед камерой. Передняя часть головы Чужого скалькирована с человеческого черепа и покрыта полупрозрачной пленкой, на манер вуали закрывающей глазницы и ноздри. Чужой белесый и как бы полупрозрачен, влажные покровы его тела блестят при малейшем освещении. Такую черту как полупрозрачность и озаренность неярким светом можно найти в традиционных культурах в описаниях образов девушек. А это уже позволяет причислить к архетипическим составляющим образа Чужого также и элемент Анимы. Образ Чужого изначально имел явные женские черты. Ранний образ описывается даже большей органичностью, живостью, чувственностью.

Таким образом, Чужой сохраняет свою женственность и в итоговом кинематографическом варианте – хотя не явную, но символическую.

Чужой, безусловно, содержит в себе и архетипическую составляющую Дракона – этот конструкт неотступно следует за образом на протяжении всего цикла. В первой части создателями картины Дракон подразумевался изначально. Ведь именно неизведанное, непознанное, неприрученное призван он был олицетворить, а подобные качества априорно воспринимаются современным человеком как враждебные. Съемочная группа очень умело использует подобное восприятие, доводя вышеуказанные

106

характеристики до апогея: в результате до финальной сцены Чужой почти не появляется на экране, а в те моменты, когда зрителю удается мельком взглянуть на него, то образ не показывается в полный рост. Актер, игравший чудовище, не только отличался неординарной комплекцией – астеник при росте 2,18 метра – но, также, до начала съемок брал уроки пантомимы и занимался тайцзи цюань135. В результате образ Чужого при явной антропоморфности не позволяет этого за собой заподозрить: существо в исполнении Боладжи Бодеджо разворачивается, как гусеница из клубка;

благодаря пластике актера, две руки существа на фоне растущих из спины дыхательных труб создают эффект многорукости; движения способны передать настроение существа и едва ли не его мысли – это и есть причина того, что многими фанатами называется «производит впечатление разумности». В этом может скрываться еще один ключ к тому, что фильм в итоге стал классикой жанра. Изначально сюжет должен был быть намного более кровавым, и в финале Чужой должен был убить и главную героиню,

после чего ее голосом записать послание для Земли. Но по требованию студии сюжет пришлось серьезно переделать – но это пошло фильму на пользу. В итоге полномасштабные «кровавые оргии в марсианском аду» были заменены другими сценами, но по сути своей были мастерски переданы минимальным набором выразительных средств – и пустота кадра, а также мастерство пантомимы сыграли здесь немалую роль. Это в чем-то роднит данный фильм с произведениями Стенли Кубрика и Андрея Тарковского.

В образе Чужого обнаруживается даже производный архетип Чудака-

Изобретателя (Дух-Трикстер): из яйца появляется не взрослая особь и не личинка в настоящем смысле этого слова, а существо-носитель эмбриона. То есть это тоже порождающая психологема, но уже не статичная, а

находящаяся в поиске того, кто может реализовать заложенное в ней. Это является атрибутом архетипа Духа. От Тени в «личинке» Чужого сочетание общей слабости и большой силы хвоста. Не станем относить этот

135 http://www.kinopoisk.ru/level/1/film/386/view_info/ok/

107

архетипический образ к зловредной ипостаси Духа, поскольку в нем отсутствуют рассудочное и манипуляционное начала.

Яйца, из которых появляются носители-личинки Чужих, представляют собой живые Вещи. Собственно, яйцом это назвать трудно – это скорее является одним из вариантов псевдокуколки у насекомых, и может рассматриваться как живая, но неподвижная Вещь. Этот образ не обретает свойство самостоятельного перемещения по причине неполной округлости формы – будь иначе, овоморфы, как окрестили некоторые фанаты эту стадию развития Чужого, еще и передвигались бы сами.

Элен Рипли из кинофильмов цикла «Чужой» является ярким архетипическим Героем. Этот тип героини, который кинокритики назвали

«новым», на самом деле делает акцент на интеллектуально-интуитивной стороне Героя, который раньше обычно доставался Тени-Помощнику, но без развитого физического аспекта первого. В этом и заключена изрядная доля новизны типажа. Элен Рипли по сюжету фильма призвана символизировать Человека как такового – хрупкое существо, основным оружием которого являются ум и изворотливость.

В первых сценах фильма героиню не видно в кадре достаточно долго,

чтобы хорошо рассмотреть – она словно пребывает на периферии действия.

Ровно до того момента, когда берется расшифровать полученное компьютером сообщение. После этого изменяется даже мимика персонажа,

словно давая понять зрителю, что этот протагонист может перехватить всю инициативу. И персонажу это почти удается, когда приходится принимать решение о помещении части экипажа на карантин при обнаружении паразита на одном из них. На первый взгляд, ее решение можно считать довольно суровым, особенно на фоне сильных эмоциональных реакций запертых в шлюзовой камере людей.

Здесь в игру вступает Тень в образе Эша, оправдывая свои действия более человечными мотивами, хотя на самом деле это только игра. Здесь начинается противостояние Героя и Тени, в первые же минуты которого

108

персонажи как бы представляются друг другу: Рипли оказывается офицером безопасности, а Эш – офицером по научной части. Таким образом, видно, что роль Защитника, Героя вполне может быть отведена именно этой женщине, а

Эш через свой статус, через научную базу (Дух) своего образа так или иначе связан с образом Чужого через его элемент Чудака-Изобретателя (Дух-Тень), - и, таким образом, сам «чистой» Тенью не является и, как личинка Чужого,

представляется комбинаторной вариацией архетипов, то есть Чудаком-

Изобретателем. По сюжету Эш обязан переправить Чужого на Землю, но поскольку он сам является андроидом, то и действует он, вероятнее всего,

исходя не из собственных личностных мотивов, а из заложенной в нем программы. В таком случае ясны передаваемые актером некоторые сожаления данного персонажа относительно происходящего. Это подчеркнутое не-зло персонажа позволяет окончательно определить его архетипический статус Тени.

Что касается наличия Анимуса в первом фильме, то этот аспект – даже не архетип – проявляет себя несколько инертно. Образом, воплощающим Анимус, здесь, вероятнее всего, будет капитан Даллас. Но эта роль отведена ему лишь сюжетно: во-первых, его персонаж наделен статусом капитана; во-

вторых, в одном из вариантов сценария он был любовником Рипли. В

эпизоде, когда Даллас отправляется в вентиляционную систему, чтобы выгнать оттуда Чужого, он делает это из-за сюжетного статуса и чувства вины, но не из храбрости и готовности это сделать.

В отношении остальных персонажей первого фильма можно сказать, что они все ближе образу Огнива: то есть Тени-Помощника, но при этом – Вещи.

Иными словами, они могут функционировать только в непосредственном взаимодействии с ключевым персонажем, но не по отдельности – и это достаточно четко обозначено и в их характерах, и в сюжете. Даже борт-

инженер Паркер, довольно инициативный персонаж, который мог бы претендовать на роль Анимуса, тем не менее находится в некоторой

109

архетипно-статусной конфронтации с Героем, словно пытаясь перенять его роль.

Далее сюжет и смысл разворачиваются следующим образом. Сначала Герой пытается выяснить отношения с Тенью, но видя, что та не уступает,

решает пойти на компромисс – но и здесь Тень держит дистанцию. Герой на протяжении всего фильма так ни разу и не решается использовать Огнива,

которые воплощают остальные персонажи, по назначению, он их постоянно куда-нибудь отсылает – ловить кота или собирать вещи.

Здесь отметим еще одну интересную деталь в образе Чужого. Когда экипаж отправляется на поимку скрывшегося существа, они ловят вместо него корабельного кота Джонса. Эта подмена символически означает, что кот здесь является своеобразным воплощением Чужого, а, говоря другими словами, двухуровневым предикатом, олицетворяя потенциальную возможность сближения с неведомым. Эти два образа могут быть соотнесены по следующим основаниям: во-первых, они свободно перемещаются по кораблю без ведома экипажа; во-вторых, оба символизируют неприрученную часть мира природы, находящуюся рядом с человеком. В-третьих, срединное положение Кота в этой предикативной структуре определяется его

«полуприрученностью» - то есть животное это является домашним, и в некоторых традициях даже символизизует домового, но в то же время оно довольно независимо. Из вышесказанного о корабельном питомце можно сделать следующие выводы. Во-первых, Бретт, нашедший кота, встречает вслед за ним и Чужого – Чужой словно следует за котом, за его повадками на протяжении всего сюжета. Во-вторых, Чужой оставляет кота нетронутым,

когда Рипли теряет клетку с животным, даже больше – Чужой забирается в спасательную камеру будто по его научению, поскольку тот там уже неоднократно бывал и видел, что именно туда теперь стремятся попасть люди. В-третьих, когда в конце первой части цикла Рипли засыпает в криокамере, держа в руках кота – она, таким образом, забирает Чужого с собой.

110

Далее по сюжету, после гибели капитана Герой и Тень вступают в открытое противостояние, которое вполне могло привести к смерти Героя, но его спасает последний из персонажей, который может принять на себя функцию Анимуса. Здесь Тень окончательно покидает пространство понимания, предрекая всем гибель и полностью перенимаясь образом Чужого.

До финальной сцены доходят только два ключевых персонажа и их предикат в образе кота. Рипли выбрасывает Чужого в открытый космос, и

таким образом словно возвращает существо в его родную стихию.

Основное действие во втором фильме начинается с сообщения о вероятности наличия других живых «овоморфов» на планете, с которой был подобран Чужой. То есть, как было отмечено, Чужой словно вернулся к исходной точке своего пути. Закономерным видится и наличие базы колонистов на той злосчастной планете: поскольку Герой спас «предикат» -

кота – то есть принес его в мир людей, то неудивительно, что и начальная точка пути Чужого переместилась в мир человеческий, хотя и не непосредственно на Землю.

Роль Анимуса на этот раз более выражена и, надо сказать, почти хрестоматийна по характеру персонажа. Так, капрал Хигс, как и Рипли в первом фильме, до поры до времени почти не заметен, выглядит скорее неким интеллигентом, почти Рыцарем – не в историческом, а в романическом понимании этого образа – но при этом не выбивается из коллектива.

Также в этой части есть образ, который, вероятно, стоит рассматривать как прототип трансформаций характера Героини в последующих фильмах данного цикла – Васкез, оператор огнестрельной установки. Этот женский персонаж с очень жестким характером, вероятно, является Амазонкой, одной из ипостасей Анимы.

Архетип Матери выражается в образе Чужого, начиная именно со второй части одноименного цикла, будучи представлен в образе Королевы