«Отказ от политики» и возвращение к ней. Роль политической науки

«Когда же придет настоящий день?» — для российской политики и российской политологии. Мы полагаем, что развитая, институционализированная, востребованная обществом социальная и политическая наука возможна только в демократическом государстве. В иных условиях она маргинальна, случайна, необязательна. В предыдущее десятилетие в Российской Федерации, казалось, произошло «рождение политики» (как конкурентной демократической практики с непредсказуемым итогом). Да, на практике российский федерализм, политические партии, выборы разного уровня, функционирование этих выборных органов и т.д. выглядели неприглядно, иногда до уродства. Но это — было. И всю эту политику можно было описывать, изучать и критиковать, — конечно. Некоторые из отечественных обществоведов стали учиться анализировать эти процессы; политическая практика подталкивала их к изучению политической теории (также, еще с перестройки мощный импульс получила социология).

Но большинство «коллег» предпочло иной выбор. Прежде всего, это был теневой сектор экономики — политтехнологи с многомиллионными оборотами. Конечно, можно и нужно говорить о «политическом рынке» (идея Й. Шумпетера). Но у нас это был рынок с теневыми нерыночными способами достижения победы, где никто не предотвращал монопольный сговор, не принимал «антитрестовское законодательство», где расцветали коррупция и силовое предпринимательство, где закон не ставился ни во что, а правовые нормы использовались очень избирательно. Такого «политического рынка» страна не выдержала, и население сейчас молчаливо одобряет меры по его демонтажу.

С другой стороны, многотысячный хор, называющих себя «политологами», аналитиками, экспертами и пр. подобной публики во всю мощь отрицал возможность российской демократии как таковой. Все эти бесчисленные «евразийцы», «православные монархисты», «геополитики», плохо замаскированные поклонники диктатуры вождей и пр. «мыслители» на вопрос о возможностях российского демократического транзита отвечали решительным НЕТ.

Это отрицание находило массовую поддержку на кафедрах общественных наук, где бывшие партийные идеологи привыкли жонглировать фантомами и защищать диссертации о несуществующих явлениях. В начале 1990-х годов была совершена принципиальная ошибка, когда вместо того, чтобы после некоторого периода для реального переобучения, подавляющее большинство преподавателей и «теоретиков» марксизма-ленинизма нужно было просто уволить. Им же дали возможность приспособиться и стать «политологами». Теперь, действуя в своем привычном стиле, эти «обществоведы» заболтали, удушили неокрепшую политическую науку в нашей стране. Встреча с действительностью, где политический выбор существовал не только для руководства, вызывала у них жуткий дискомфорт.

Конечно, ностальгия по сталинизму — это крайность, хотя и распространенная. Была и более деликатная проблема, связанная с отечественной социальной мыслью. «Русская философия» обрела за последние два десятилетия массу новых поклонников, особенно из тех, кто разочаровался в марксизме-ленинизме. Разумеется, национальная идея является важнейшей частью национальной культуры. (Как ни вспомнить, лихорадочные поиски в 1990-е годы «национальной идеи», по призыву из Кремля, — так и не нашли!). Но в данном, частном, случае проблема заключается в том, что отечественные мыслители могли быть «прогрессивными» или «реакционными», но у них не было опыта жизни в условиях политической свободы в России, а, следовательно, и возможностей для осмысления такого рода отечественных практик. Для наших обществоведов, привыкших к обильному цитированию классиков, оглядке на авторитеты, было, вероятно, трудно, справиться с мыслью, что выдающиеся учителя могут чего-то не знать. Похоже, поэтому, критика демократии по западному образцу позапрошлого века принималась у нас за чистую монету и актуальный политический комментарий. Ситуация усугубилась тем, что попытка отечественной демократизации проходила на фоне социально-психологической травмы от поражения в «холодной войне», распада СССР, «дикой» приватизации» и т.д.

Всего за полтора десятилетие совместными усилиями «технологов» и «идеологов» демократический проект в России был успешно дискредитирован, бегство от свободы снова удалось. Что же ждет в будущем политическую науку в России?