3.2.3. Картина мира в философии Джордано Бруно

Впечатляющие и глубокие результаты натурфилософия Возрожде­ния получила в творчестве Джордано Бруно (1548-1600). Основным естественно-научным источником натурфилософской доктрины Бруно стала гелиоцентрическая астрономия Коперника. Ее он прежде всего и защищал как подлинную физическую реальность в своих многочис­ленных диспутах и спорах со сторонниками традиционной аристотелевско-схоластической картины мира. Космологическая доктрина - одна из главных компонентов натурфилософии Бруно, пло­довитого ученого.

Природа в понимании Бруно фактически приобретает полную самостоятельность, бог мыслится как синоним ее единства. Соот­ветственно вещи и явления природы - не символы "сокрытого бога", а самостоятельные и полноценные реальности, в мире которых он живет и действует. Конечно, актуально-бесконечный ("целокупно-бесконечный") бог "в свернутом виде и целиком" не мо­жет быть отождествлен с потенциально бесконечным универсумом, существующем "в развернутом виде и не целиком". Максимальное приближение бога к миру природы и человека толкало Бруно к их отождествлению во многих конкретных случаях. Именно многочисленность отождествлений бога то с природой, то с ее различными вещами и процессами, а иногда прямо с материей де­лает пантеизм Бруно не только натуралистическим, но и материа­листическим. Особенно здесь показательны заключительные главы его поэмы "О безмерном и неисчислимых". Здесь он объявлял материю тем началом, которое "все производит из собственного лона".

Источником форм всего бесконечного качественного многообразия бытия оказывается в этом контексте не бог, а материя.

Трактовка природы в произведениях Бруно почти всегда орга-нистическая - чувственные и интеллектуальные свойства микрокосма переносятся на всю природу. Гармония и красота природы, невозможная без уяснения ее целесообразности в большом и малом, может быть объяснена, согласно Ноланцу, лишь тем, что всеобщий ум выступает как "тот художественный интел­лект, который изнутри семенной материи сплачивает кости, протя­гивает хряши, выдалбливает артерии, вздувает вены, сплетает фиб­ры, разветвляет нервы и со столь великим мастерством располагает целое" /2, с.204/. Если бы мировая душа трактовалась лишь как духовная субстанция, существующая совершенно самостоятельно, бы­ло бы не просто относить его к числу материалистов. Но надо учи­тывать, что сам Бруно, подводя итог своей онтологической доктри­ны, подчеркнул, что последнее, наиболее глубокое начало универ­сума составляет некая единая субстанция, в которой совпадают те­лесное и духовное, материальное и формальное, возможность и действительность. Поэтому в работе "О причине, начале и едином" утверждается: "Мы обнаруживаем двойную субстанцию- одну духов­ную, другую телесную, но в последнем счете и та и другая сводятся к одному бытию и к одному корню" /16, c.247/.

Последовательное натуралистическо-пантеистическое мировозз­рение привело Бруно к пересмотру характера космологии. Он, воск­решая космологические идеи Демокрита, объявил солнцами удаленные от нас на колоссальные расстояния миры. Следовательно, не только Земля - "рядовая" планета Солнечной системы, что вытекало из тео­рии Коперника, но и само Солнце - одна из бесчисленных звезд. Более того, он утверждал, что не только Солнце имеет свои плане­ты, но и звезды, как далекие Солнца, тоже имеют спутников. Бруно уравнивал Землю с другими планетами Солнечной сис­темы, а последнюю - с бесчисленными звездными системами. Натурфилософской основой такого убеждения стала мысль о том, что земля, вода, воздух и огонь образуют не только земной мир, но и все остальные. Так был сделан важнейший шаг к преодолению аристоте­левско-схоластического дуализма земного и небесного и утвержде­нию их физической однородности.

И

140

нтересны гносеологические и этические воззрения Ноланца. Он был далек от интересов к зарождавшемуся экспериментирующему естествознанию, но, с другой стороны, его вера в человеческий разум, укорененная в неоплатонической традиции и подкрепленная теорией Коперника, была огромной. Он довольно низко оценивает чувственное познание "…истина происходит от чувства только в малой части, как от слабого начала, но она не заключается в них" /16, с.304/. Не перечеркивая поз­навательной роли чувства, Бруно выше его ставит рассудок, осмыс­ливающий информацию. За рассудком следует разум или интеллект. Все это было и у Кузанского, где завершением у него выступала интуиция. Бруно вместо "интуиция" употребляет слово "ум". Функ­ция его в том, чтобы вносить высшее единство в познавательную деятельность человека, доводя его до постижения единства мира, выражаемого божественной субстанцией. Силу обобщения Бруно свя­зывает со способностью "свернуть множественность", добиваясь единства. Завершение наших стремлений к началу и субстанции су­щего достигается уяснением неделимой монады. В процессе такого уяснения "интеллект прибегает к упрощению, насколько это возможно, … он удаляется от сложности, сводя приходящие акциденции размеры, обозначения и фигуры к тому, что лежит в основе этих вещей" /16, с.284/ ("О причине, начале и единой"). Здесь выражена уже аналитическая тенденция в деятельности человеческого разума. Единство, уясняемое интеллектом - умом и выражаемое понятием монадной субстанции, выступает одновременно и как постижение бес­конечности универсума. А оно невозможно вне понимания диалектики совпадения противоположностей как в бесконечно большом, так и в бесконечно малом. У Бруно и это учение приобретает натуралисти­ческие черты. Примеры совпадения противоположностей он видит во всех областях природы и человеческой деятельности. В любой об­ласти действительности одна противоположность является началом другой. Источник связи, внутреннего родства противоположностей - бесконечная субстанция. Проблему веры и разума Бруно решал в ду­хе полного разделения их предметов. Официальной догматической религиозности Бруно противопоставлял религиозность философскую "…мы ищем его (бога) в неодолимом и нерушимом законе природы, в благочестии души, хорошо усвоившей этот закон, в сиянии солнца, в красоте вещей, происходящих из лона нашей матери-приро­ды…". Такая "религиозность" не могла получить приз­нание со стороны католических церковников. Философ верил не в индивидуальное бессмертие души, а в принципиальное бессмертие человека как частицы мировой целостности, к тому же он считал, что жизнь во Вселенной не ограничивается земными формами, а про­должается в других разновидностях на бесчисленных звездных ми­рах. Это убеждение выражалось у него в призывах к максимально активной деятельности, способной преодолеть стремление человека к самосохранению, в котором проявлялось его рабство перед жизнью. Это умонастроение и деятельность сам философ называл ге­роическим энтузиазмом. Героический энтузиазм Ноланца является одной из ярких и впечатляющих форм гуманистической морали Воз­рождения .

Проблематика ренессанских гуманистов имеет одну особен­ность, выделяющую ее в историко-философском процессе. Эта осо­бенность состоит в исключительно тесном и многостороннем взаимо­действии философских учений и идей Ренессанса с богатейшей куль­турой гуманизма.

Конечно, для каждой эпохи характерно тесное взаимодействие философии с духовной культурой в различных ее формах. Особен­ность же культуры гуманизма определялась тем, что она, как ни одна из ее предшественниц, выявляла многогранность человека ("человеческой природы").

В ренессанском мировоззрении неизбежно сочетались черты старого и нового, но по мере развития гуманистического движения все более уверенно набирали силу светски-рационалистические принципы миропонимания, которые постепенно нарушали средневеко­вую систему мышления, хотя порой и представали в ее одеждах. Развитие гуманистической мысли на всех этапах было прогрессивным процессом, нашедшим окончательное завершение уже за пределами самой эпохи Возрождения.

Важной особенностью философской мысли эпохи Возрождения стало формирование различных тенденций в развитии философской мысли, обусловленных сложностью социально-политической эпохи (гуманистический или антропологический, неоплатонический, натур­философский). Но, несмотря на, наличие равных направлений, в итальянском гуманизме сложилось единое ядро, определившее сущ­ность новой идеологии. Это прежде всего признание высокого достоинства человека, раскрывающегося в созидании и творчестве. Яр­кой чертой нового мировоззрения был культ разума и знания. Не вера, а разум выступает в гуманистической этике этого времени главной силой, направляющей поступки и деятельность людей: мысль и творчество неразделимы.

Теологические добродетели уступают место добродетелям разу­ма - уму, мудрости, знанию, - призванным наряду о моральными, или гражданскими добродетелями (благоразумие, мужество, справед­ливость и умеренность) вести человека к достижению земного счастья. Безгранично расширяются возможности человека в познании окружающего мира и природы самих людей, утверждается активность этого процесса, его неразрывная связь со свободой воли человека. Стремление к знанию рассматривается не только как путь к нравс­твенному совершенствованию личности, но и приобретает характер общественного долга.

Принципы гражданственности определяют большинство гуманис­тических концепций этого времени. Индивид не противопоставляется социальному началу, не ставится над обществом.

Развитие личности рассматривается как вклад в развитие общества. Идеал свободной, творчески активной личнос­ти,, отразивший важный исторический сдвиг в самом обществе - про­буждение индивидуального сознания, - рушил сословно-корпоратив­ные преграды, расковывал людей, укреплял их веру в собственные силы.

Основанное на беспредельной вере в могущество творческих сил человека утверждение возможности построения царства справед­ливости на Земле было одним из самых главных завоеваний гуманис­тической мысли в борьбе с феодально-церковной этикой, ориентиро­вавшей личность и общество в первую очередь на приготовление к переходу от земного существования к "вечной жизни", где только и наступит полное тождество "божественной справедливости".

Вся ренессанская философия вела к оправданию мира и челове­ка, преодолевая средневековый дуализм мира и бога. Человек обре­тал на земле свое собственное царство, где и должна раскрываться вся его мощь творца.