10. Возвыш-е

Возвыш-е – Э. категория, выражающая сущность событий или явлений, к-я вызывает у чел-ка особое Э. чувство, связанное с уважением, восхищением радостью. Как самостоятельная категория «возвыш-е» выделилась позднее, чем другие Э. категории, хотя художественная практика уже в античности выделяла и возвышенные человеческие страсти, и возвышенные природные и социальные явления. Возвыш-е первоначально было осмыслено не как Э. категория, а как стилистическая фигура риторики. Псевдо-Лонгин сохраняет цецилианскую трактовку возвышенного как стилистического понятия, но одновременно расширяет его содержание до значения Э. категории. Все лучшее в литературе он относит к сфере возвышенного. Кант различал два вида возвышенного — математическое и динамическое. Математическое возвыш-е он связывал со способностью познания и показывал превосходство по величине и количеству. В фил-и ему соответствует понятие «дурной» бесконечности. Динамическое показывает качественное преобладание в силе. Возвыш-е есть гордость чел-ка, возникающая благодаря преодолению страха в процессе веры.

Если прекрасн — это положительная общечеловеческая ценность явлений, которыми общество уже полно и свободно владеет, то возвыш-е — Э. свойство предметов, умеющих положительное значение для общества и таящих в себе огромные еще не освоенные потенциальные силы.

1.Возвыш-е есть превосходная степень прекрасн. 2. Возвыш-е противоположно прекрасному.Возвыш-е колоссально, масштабно, могуче и превосходит возможности совр.ного человечества. Сталкиваясь с этими грозными силами, гордо противостоя им, постепенно подчиняя их себе, чел-к тем самым роднится с вечностью, обретает свое истинное, земное бессмертие, опирающееся на деяния, на творчество. Возвыш-е в жизни общества — это созданные руками чел-ка гигантские технические сооружения, мощные социальные движения, творческое созидание, в которое втянуты огромные массы людей. Значение таких явлений со всей полнотой может быть раскрыто лишь в ходе жизнедеятельности ряда поколений. Иными словами, масштабы и мощь этих творений чел-ка таковы, что полное их освоение может быть лишь итогом целого исторического процесса. Грандиозность, масштабность, монументальность — типичные формы отражения возвышенного в иск-ве. «Возвыш-е» - категория вещей и явлений, непонятных чел-ку и потому вызывающие великий восторг и восхищение. Возвыш-е — это объективное Э. свойство, присущее предметам и явлениям, которые обладают широкой положительной общественной значимостью, оказывают влияние на жизнь целых народов или всего человечества. Ввиду своей колоссальной мощи и огромного масштаба возвышенные явления не могут быть сразу полностью освоены, поэтому по отношению к ним чел-к не свободен. Прекрасн — сфера свободы, возвыш-е — сфера несвободы чел-ка. ГЕРОИЧЕСКОЕ (от греч. heros — герой) — Э. категория, отражающая эстетическую ценность поступков, действий и деятельности отдельной личности, класса, народа или общества, имеющих большое значение для жизни общества, государства или даже всего человечества, отвечающих задачам объективного исторического, прогрессивного раз-я и требующих напряжения всех интеллектуальных, нравственных и физических сил, отваги, мужества, стойкости и даже самопожертвования во имя торжества передовых общественных идеалов. Именно интересы прогрессивного раз-я человечества, соответствие деятельности объективным закономерностям движения общества по пути достижения гармонии, совершенства и красоты — важнейший критерий оценки личности, народа, класса, общества как героических в отличие от обыденных, обыкновенных или даже антигероических. Поэтому величие исторических задач, встающих перед тем или иным обществом, и рождает героизм отдельных личностей или же широких масс — участников исторического прогресса. Отсюда понятно, почему в эпохи исторических переходов от одной общественно-экономической формации к другой и историческими личностями, и массами совершаются героические подвиги, значительно влияющие на ход исторических событий. К. Маркс писал: «Однако как ни мало героично буржуазное общество, для его появления на свет понадобились героизм, самопожертвование, террор, гражданская война и битвы народов». Чем более высоким этапом в истории раз-я человечества явл-ся рождающееся общество, тем большего героизма от отдельных личностей и масс оно требует для своего утверждения, поскольку сила сопротивления отмирающего и уходящего с исторической арены общества от эпохи к эпохе возрастает.Героическое не имеет места в природе, оно — сугубо общественное явление. Поэтому сфера его проявления уже, чем у прекрасн и возвышенного, хотя действенность его глубже и активнее. Героический поступок и действие, героический образ вызывают глубочайшие эмоциональные переживания, перерастающие в чувство восхищения и удивления силой человеческого духа, нравственной стойкостью и благородством чел-ка. Если чувство радости от встречи с прекрасным рождает умиротворенность, если восторг от возвышенного может породить страх, ужас или представление о ничтожности своих сил по сравнению с великим, то восхищение героическим рождает стремление стать похожим на героя, подняться на борьбу за благородные цели, отдать жизнь за счастье людей. Трагедия гибели героической личности оптимистична, ибо обеспечивает личности бессмертие и рождает последователей, единомышленников.Если героическая личность представала как уникальная, отмеченная печатью «божественного предназначения», то героизм масс не умаляет героизма личности, а, наоборот, подчеркивает его (книги о Великой Отечественной войне К. Симонова, Ю. Бондарева, В. Быкова и т. п.)Со времен Сократа понятие героического чаще связывалось не с эстетическим, а с нравственным. Материалистическая Э. и иск-во социалистического реализма показали, что подлинно человеческая мораль эстетична в самом высоком смысле. Героическое — это проявление возвышенного (см. Возвыш-е) в общественной жизни.

№24 При сопоставлении этих категорий с прекрасным и безобразным бросается в глаза, что эти две пары эстетических категорий близки по своему смыслу. Во многих случаях одно и то же явление может быть оценено и как прекрасн, и как возвыш-е или, напротив, и как уродливое, и как низм-е. Например, Днепр у Гоголя и «чуден», и «величав». Однако не всегда Э. характеристика явления бывает двойственной: любуясь небольшой речкой, мы назовём её красивой, но ощущения величия в нашей душе она не вызывает; точно так же, эстетически оценивая поведение чел-ка в быту, мы говорим о красивых манерах, но было бы нелепо назвать манеры «возвышенными». Таким образом, близость этих категорий не явл-ся их тождеством. Отличие одной пары эстетических качеств от другой проистекает из того, что соотн-е реального и идеального имеет в каждой из них особый характер. Определяя это отличие наиболее общим образом, можно сказать, что прекрасн и безобразное выражает соотн-е реального и идеального в качественном отношении, а возвышенно и низм-е – в отношении количественном. Естественно, что качества не существует без количества. Однако взаимоотн-е между ними весьма неустойчиво, и потому Э. значение количественного фактора не явл-ся постоянным. В прекрасном отн-е качества и количества имеет вид такого гармонического соответствия, которое называется мерой, в возвышенном же количественная сторона выступает на первый план. При восприятии эстетически небольшой речушки у чел-ка рождается чувство удовольствия, то есть она обозрима, она доступна, её легко переплыть. Когда же он видит большую реку, размеры к-й несоизмеримы с его силами, то она рождает у него не чувство удовольствия, а чувство преклонения. То есть в процессе эстетического восприятия чел-к бессознательно соотносит предмет со своей силой и энергией.Возвыш-е – это то, где с исключительной силой, с необыкновенным могуществом проявл-ся человеческий идеал.Низм-е же – это то, где безмерно и всемогуще воплощается враждебные нашему идеалу качества. Так, например, в горьковской «Песне о Соколе», Сокол и Уж стали символами возвышенного и низменного потому, что способность птицы к полету, к свободному парению в вышине и прикованность пресмыкающегося к земле воспринимаются нами не как простое биологическое различие, а как воплощение желанного и ненавистного нам образов жизни. Болото мы оцениваем как нечто низм-е лишь потому, что оно срослось в нашем представлении с целым пучком ассоциаций, относящихся к презираемому нами способу существования.Так объясняется эстетизация количества в природе. Что касается возвышенного в чел-ке, то здесь физическое могущество приобретает эстетическую ценность постольку, поскольку оно выражает общественные идеалы людей. На первых порах возвышенный характер придавала героям народного эпоса и сказки их богатырская сила (когда чел-к был зависим от природы); в последующем же – сила характера, могущество духа, нравственного «роста». Именно этим определяется величие жизненного подвига Бруно, Пестеля, Островского и других.Правда, в жизни и в иск-ве нам приходится встречаться и с такими случаями, которые характеризуются понятием «мрачное величие». Такие явления мы находим и в природе (буря, шторм), и в человеческой жизни (Иван Грозный), и в иск-ве (леди Макбет). Люди эти творили зло, нравственная ценность их деяний отрицательна, но в эстетическом отношении они оказываются возвышенными. Почему? Дело все в том, что зло творится здесь не из вульгарных, своекорыстных побуждений, а из своеобразного «идеального принципа» т.е. зло, здесь идеализируется, оно приобретает сверхличный масштаб (цепь совершенных героиней преступлений мотивируется идеальным нравственным принципом борьбы, протеста, разрушения, поработившего её низменного и пошлого мира; высокие государственно-политические цели могут «оправдать» в наших глазах жестокость И. Грозного и позволить эстетически оценить его характер как возвышенный). Теперь относительно возвышенного и низменного в иск-ве.Возвыш-е обладает особой силой эмоционального воздействия на чел-ка и иск-во всегда ценило эту способность возвышенного, но использовало оно эту способность по-разному. Религия и религиозное иск-во стремились к тому, чтобы чел-к ощущал свое ничтожество перед лицом возвышенного образа божества, чтобы он испытывал страх перед ним и чувствовал непроходимую пропасть между величием потустороннего мира и мизерностью земного. Поэтому многие религии объявляли войну красоте, чувствуя, что красота привязывает чел-ка к жизни, природе, земным благам, но никогда религиозная идеология не объявляла войны возвышенному, ибо всякое религиозное чувство есть, в сущности, мистически извращенное чувство возвышенного. Во многом близким религиозно-мистической «эксплуатации» возвышенного было его использование светской идеологией господствующих классов – рабовладельцев и феодалов. Образ фараона в иск-ве Древнего Египта и образ царя в дворянском иск-ве призваны были вселить в душу зрителей ощущение робости, ничтожности простого смертного. По-иному использовало возможности возвышенного гуманистическое иск-во. Утверждая величие реального чел-ка, это иск-во стремится к тому, чтобы восхищение и преклонение перед возвышенным возбуждало у людей веру в великие возможности чел-ка, желание подражать возвышенному герою.

№25 То, что XX в. обострил до предела все социальные конфликты, столкнув лицом к лицу безграничную пошлость буржуазной действительности и величие нового, в огне революций рождающегося мира, имело огромное значение для судеб иск-во.Три существенно различных эстетических принципа столкнулись в нем с небывалой прежде отчетливостью и силой— концепции социалистического, демократического и буржуазно-декадентского иск-во.Первое вдохновляется грандиозностью, самоотверженностью, благородством чел-ка, отдающего себя человечеству — революции, социализму, грядущему; оно не закрывает глаза на пошлость и уродство реальной жизни, оно их бесстрашно изображает, но само это изображение явл-ся способом борьбы со всем, что противостоит величественным устремлениям человеческого духа.Второе — демократическое иск-во критического реализма нашего времени — не видит в революционном преображении мира реального способа разрешения всех противоречий бытия и ограничивает себя изображением всевластия низменного, парализующего и убивающего в чел-ке все возвыш-е, благородное, прекрасн. И если при этом многие представители неореализма хотят все же найти во внутреннем нравственном мире чел-ка те силы, которые позволяют ему сохранять и в этих страшных условиях человеческое достоинство, честность и чистоту, то верность логике жизни приводит их к выводу, что ничего, кроме несчастья, победа благородства над низостью чел-ку в буржуазном обществе принести не может.Третья позиция — позиция декадентского иск-во. И оно показывает разгул и полное торжество низменного, но объясняет это не уродливым устройством буржуазного общества, а вечной, неизменной, внесоциальной «природой» чел-ка. С необыкновенной прямотой и циничной откровенностью декадентское иск-во выражает и утверждает сознание буржуазного чел-ка, утратившего те идеалы, которыми жило человечество в прошлом — религиозные и феодально-аристократические, — но не желающего искать новых и потому оправдывающего свою духовную нищету циническим издевательством над всякими идеальными побуждениями и целями, над возвышенным вообще.Декадентское иск-во видит в низменном основное свойство человеческой натуры, и потому к нему в целом можно отнести слова В. Днепрова, назвавшего фрейдистскую Э. «эстетикой низменного». Быть может, особенно наглядно это проявл-ся в совр.ной буржуазной скульптуре и живописи. Уродование человеческого тела имеет там не только смысл эстетизации безобразного, но и другой, более" глубокий — эстетизации низменного. Именно поэтому так часто — например, в скульптуре Чэдвика или Мура — изображение чел-ка начинает напоминать какое-то чудовищное животное. Здесь нет и речи о духовной характеристике — она полностью исключается из этого иск-во, но даже физическое бытие чел-ка оказывается низведенным до уровня звериного.Многие общественные деятели в Америке и других буржуазных странах с тревогой и болью признаются в том, что капитализм не может дать сегодня людям никаких идеалов и что именно по этой причинение ему и выдержать соревнования с социализмом. Об этом же говорят многие большие художники в буржуазном обществе. Показательны даже сами названия их произведений: «Все люди враги» Олдингтона, «Клубок змей» Мориака, «Волк среди волков» Фаллады... В тех же случаях, когда буржуазный художник стремится все-таки найти в своих героях какие-то духовные ценности, он вынужден погружаться в предельно узкий мир интимных переживаний личности, ибо только в этой сфере у чел-ка, лишенного больших гражданских идеалов, могут еще сохраняться известные духовные помыслы и устремления. Драматизм положения героев повестей Франсуазы Саган в том и состоит, что отсутствие каких-либо общественно значимых идеальных целей делает их жизнь пустой и бессмысленной и никакие любовные треволнения не могут компенсировать этого ощущения полной оторванности личности от общества, от своего времени, от жизни народа.Так самый строй жизни буржуазного общества дегероизирует иск-во, вытравливает из него возвыш-е содержание. Один видный совр.ный французский критик заметил с глубокой горечью, что «изображать в качестве литературных героев людей, которые признают нравственные ценности, стало ныне чуть ли не актом мужества для писателя». Эту же мысль высказал однажды Эрнест Хемингуэй: «Писатели в последнее время забыли, что хорошие люди еще существуют». Оно и понятно — ведь в буржуазном обществе XX в. только в революционной борьбе пролетариев и коммунистов и в национально-освободительном движении угнетенных народов можно найти истинно возвышенный общественный идеал и потому только на этом пути возможно преодоление нравственно-эстетического кризиса, в котором находится сейчас иск-во буржуазного мира.В этом отношении крайне показательна драматическая история поисков «хороших людей» самим Хемингуэем. Истинного героя этот великий писатель мог найти только среди борцов за свободу испанского народа («Пятая колонна», «По ком звонит колокол») или же среди людей труда, борющихся с природой («Старик и море»); когда же в романах «Прощай, оружие» или «За рекой, в тени деревьев» художник обращался к «хорошим людям», лишенным широких общественных идеалов, его герои оказывались вынужденными не утверждать, а скорее спасать свое нравственное благородство и душевную чистоту от безмерной пошлости и бессмысленности окружающей их жизни; единственной сферой, в к-й возможно было такое спасение, становилась любовь, изымающая все хорошее, что есть в чел-ке, из растленного мира социальных отношений. Впрочем, законы этого мира столь жестоки, что и любовь не может дать «хорошим людям» счастья, поэтому-то неизбежен у Хемингуэя трагический крах героев даже тогда, когда они, казалось бы, обретают друг друга.

26 Проблема трагического в истории Э.. Э. сущность трагического.Трагич-е - философская и Э. категория, характеризующая неразрешимый общественно-исторический конфликт, развертывающийся в процессе свободного действия чел-ка и сопровождающийся человеческим страданием и гибелью важных для жизни ценностей.В отличие от печального или ужасного, трагич-е как вид грозящего или свершающегося уничтожения вызывается не случайными внешними силами, а проистекает из внутренней природы самого гибнущего явления, его неразрешимого самораздвоения в процессе его реализации. Диалектика жизни поворачивается к чел-ку в трагическом ее патетической (страдальческой) и губительной стороной.Трагич-е предполагает свободное действие чел-ка, самоопределение действующего лица, так что хотя его крушение и явл-ся закономерным и необходимым следствием этого действия, но само действие представляет собой свободный акт человеческой личности.Противоречие, лежащее в основе трагического, заключается в том, что именно свободное действие чел-ка реализует губящую его неотвратимую необходимость, к-я настигает чел-ка именно там, где он пытался преодолеть ее или уйти от нее (так называемая трагическая ирония). Ужас и страдание, составляющие существенный для трагического патетический элемент, трагичны не как результат вмешательства какой-либо случайных внешних сил, но как последствия действий самого чел-ка.В отличие от мелодраматического (вызывающего жалость, «трогательного»), трагич-е не может быть там, где чел-к выступает лишь как пассивный объект претерпеваемой им судьбы.Трагич-е родственно возвышенному в том, что оно неотделимо от идеи достоинства и величия чел-ка, проявляющихся в самом его страдании.Как форма возвышенно-патетического страдания действующего героя, трагич-е выходит за пределы антиномии оптимизма и пессимизма: первый исключается обнаруживающейся в трагическом неразрешимостью коллизии, невосполнимой утратой того, что не должно было бы исчезать, второй - героической активностью личности, бросающей вызов судьбе и не примиряющейся с ней даже в своем поражении.Трагич-е для античного сознания - это неугаданность фабулы индивидуальной судьбы. В комплекс трагической вины героя трагич-е вошло как результат дурной стихии своеволия, неизбежно побораемой Роком. Царь-Эдип совершает глубоко «неантичный» поступок: он пытается впрямую избежать своей судьбы, предсказанной оракулом (инцест, отцеубийство) и оказывается чистой функцией перипетии роковой фабулы, с ее «переходом от счастья к несчастью», что, по Аристотелю, явл-ся компетенцией жанра трагедии.Греческой трагедии присущ открытый ход действия. Грекам удавалось сохранить занимательность своих трагедий, хотя и действующим лица, и зрителям часто сообщалось о воле богов или хор предрекал дальнейшее течение событий. Да зрители и хорошо знали сюжеты древних мифов, на основе которых по преимуществу создавались трагедии. Занимательность греческой трагедии прочно основывалась не столько на неожиданных поворотах сюжета, сколько на логике действия. Смысл трагедии заключался не в необходимой и роковой развязке, а в характере поведения героя. Таким образом, пружины сюжета и результаты действия обнажены. Гибель и несчастья трагического героя заведомо известны. И в этом наивность, свежесть и красота древнегреческого иск-во. Такой ход действия играл большую художественную роль, усиливая трагическую эмоцию зрителя.Героям антич. трагедии часто присуще знание будущего. Прорицания, предсказания, вещие сны, вещие слова богов и оракулов - все это органично входит в мир трагедии, ничуть не снимая, не притупляя интереса зрителя. «Занимательность», интересность для зрителя в греческой трагедии прочно основывались не столько на неожиданных поворотах сюжета, сколько на логике действия. Весь смысл трагедии заключался не в необходимой и роковой развязке, а в характере поведения героя. Здесь важно то, что происходит, и особенно то, как происходит.Герой антич. трагедии действует в русле необходимости. Он не в силах предотвратить неотвратимое, но он борется, действует, и только через его свободу, через его действия и реализуется то, что должно произойти. Не необходимость влечет античного героя к развязке, а он сам приближает ее, осуществляя свою трагическую судьбу.Греческая трагедия героична. У Эсхила Прометей совершает подвиг во имя самоотверженного служения чел-ку и расплачивается за передачу людям огня.Цель антич. трагедии - катарсис. Другими словами, чувства, изображенные в трагедии, очищают чувства зрителя.

11. Трагич-е.Как категория Э., трагич-е означает форму драматического сознания и переживания чел-ком конфликта с силами, угрожающими его существованию и приводящими к гибели важные духовные ценности. Трагич-е предполагает не пассивное страдание чел-ка под бременем враждебных ему сил, а свободную активную деятельность чел-ка восстающего против судьбы и борющуюся с ней. В трагическом чел-к выступает в переломный, напряженный момент своего существования.

Субъект трагического действия предполагает героическую личность, стремящуюся к достижению возвышенных целей, поэтому категория трагического тесно связана в категорией возвышенного. От трагического не отделима категория катарсиса, которое не связано только с областью драматического иск-во, но имеет более широкое значение, связанное с социально-психологическим воздействием иск-во вообще. Представление о трагическом формировалось в связи теорией драмы, а в более узком смысле с теорией трагедии, как вида драматического иск-во. Первая систематически развитая концепция трагического в иск-ве возникает еще в античности. В «Поэтике» Аристотель дает определение трагедии, которое на многие века становится не только фундаментальным определением жанра, но и основой определения самой категории трагического. «Трагедия есть подражание действию важному и законченному … посредством действия, а не рассказа, совершающее путем сострадания и страха очищение от подобных аффектов». Учение Аристотеля о трагедии и категории трагического стало предметом исследования и комментирования на протяжении многих веков, оно не утратило своего теоретического значения и сейчас.

Средневековье не создало оригинальной концепции трагического сосредоточившись на проблеме греховности человеческих чувств и их очищение понималось только через религиозную аскезу. В эпоху Возрождения вновь была открыта «Поэтика» Аристотеля, было создано множество комментариев на нее и подражаний Аристотелю. Э. классицизма, разработала четкое деление жанров драматического иск-во и моралистическую концепцию катарсиса, эту традицию продолжила эпоха Просвещения, к-я видела в театре школу нравственности. Например, Лессинг основными проявлениями трагического считал страх и сострадание, которые истолковывал как нравственное очищение.

У Шиллера основой трагического явл-ся конфликт нравственной и чувственной природы чел-ка. В статье «О трагическом иск-ве» он писал, что в основе трагических эмоций лежат следующие условия. Во-первых, предмет нашего сострадания должен быть родственен нам в полном смысле этого слова, а действие, которое должно вызвать сострадает должно быть нравственным, то есть свободным. Во-вторых, страдание его источники и степени должны быть полностью сообщены нам в виде ряда связанных между собой событий. В-третьих, оно должно быть чувственно воспроизведено, не описано в повествовании, но непосредственно представлено нам виде действия».

Немец. класс Э. трактовала понимание трагического исходя из принципа историзма из идеи разумности и закономерности исторического процесса. Для Шеллинга сущность трагического заключается в диалектике свободы и необходимости, эта диалектика получила раз-е в развернутом учении Гегеля о трагическом. Гегель связал трагич-е с областью общественно необходимого. По его мнению, трагедия имеет дело не со случайным сугубо индивидуальным, а с областью необходимого. Содержанием трагедии явл-ся сфера нравственного, понимаемая не как формальная мораль, а как подлинная сущность, для к-й человеческое поведение явл-ся частными проявлениями. Гегель истолковывал гражданскую жизнь со всеми ее противоречиями как проявление идеального духовного начала.

Позднее в понимании сущности трагического усиливаются моменты субъективизма и пессимизма. У истоков такого понимания трагического стояли Шопенгауэр и Ницше. Шопенгауэр трактовал трагич-е как саморазвертывание слепой и неразумной воли. «В трагедии перед нами проносится вся ужасная сторона жизни – горе человечества, господства случая и заблуждения, гибель праведника, торжество злодея – иными словами трагедия являет нашим взорам те черты мира, которые прямо враждебны нашей воле. И это зрелище побуждает нас отречься от воли к жизни, не хотеть этой жизни разлюбить ее». Для Ницше трагедия рождается из борьбы дионисийского и аполонистического начал в культуре, а само трагич-е предстает как воплощение иррационалистического, опьяняющего хаотического начала. Иррационалистическая трактовка трагического характерна так же для Э. экзистенциализма. По мнению одного из предтеч экзистенциализма трагический конфликт неразрешим и связан с выражением отчаянья чел-ка.