Марианна и галльский петух

В 1792 г. во Франции появился национальный символ – Марианна (фр.Marianne), представляющий собой изображение молодой женщины во фригийском колпаке. Революция, свергнув монархию и устранив гербы и эмблемы династии Бурбонов с цветком лилии, должна была найти им замену. В конце сентября 1792 г. Конвент принял декрет, согласно которому на государственной печати должен был фигурировать «образ Свободы». В классических трактатах, посвященных символическим изображениям, в течение многих веков характерным атрибутом Свободы представлялся фригийский колпак. Поэтому Конвент решил, что новой печатью государства должно стать изображение женщины с копьём, на наконечнике которого помещёнфригийский колпак. Этот головной убор известен со времёнРимской империи, его носили освобождённые рабы. Римскимрабамне разрешали ходить с покрытой головой, поэтому те, кому удавалось освободиться, тут же надевали на головы маленькиешапочки, форма которых была заимствована у фригийцев. Фригийский колпак стал символом свободы и использовался в таком качестве уже во время восстания Спартака. Изображение колпака сохранилось на монетах, в произведениях искусства античного времени и дошло до последующих поколений.

В конце XVIIIвека фригийский колпак, сделанный из красной шерстяной материи, стал во Франции как бы политическим знаком и эмблемой тех, кто находился в оппозиции к абсолютизму. Этот несколько видоизмененный фригийский колпак получил название «бонне руж», т. е. красная шапочка, а в годы революции конца ХVIIIвека – якобинская шапочка. Революционные агитаторы выступали в таком головном уборе на митингах, народных собраниях и в клубах. Во время восстания 10 августа 1792 г. народ заставил Людовика XVI надеть на себя «бонне руж» в знак того, что он лишается монархической власти и уравнивается в правах с народом. «Бонне руж» носили главным образом мужчины, но в годы подъема революции его надевали и женщины-патриотки. К этому времени относятся первые аллегорические изображения Франции в виде стройной, красивой женщины с фригийской шапочкой на голове. По распространенному в стране женскому имени ее стали называть Марианна.

После 9 термидора 1794 г. «бонне руж» постепенно выходит из употребления, и позднейшие попытки возродить моду на нее не имели успеха. Бонапартистский переворот 18 брюмера 1799 г. проходил под девизом «ни красных колпаков, ни красных каблуков». Этой фразой давалось понять, что новая власть отвергает символ якобинства – красный колпак, но не намерена способствовать возрождению и старой знати с её роскошной одеждой и красными каблуками нарядной обуви. Однако «бонне руж» прочно закрепилась на головке «Марианны». Марианна во фригийском колпаке стала символом свободной Франции. Она является олицетворением национального девиза: Свобода, Равенство, Братство. Многие французские художники и скульпторы изображали её в своих произведениях. Наиболее известной является картина Делакруа«Свобода на баррикадах», написанная под впечатлениемреволюции1830года.

Во время революции 1848г. Временное правительство объявило конкурс на лучший символ Франции. В этом конкурсе победили два изображения: «Марианна борющаяся» и «Марианна мудрая». В1849г. была выпущена почтовая марка с изображением Марианны. Однако в период Второй империи изображения Марианны были запрещены. После свержения НаполеонаIIIи установления Третьей республики изображения Марианны получили широкое распространение в официальных учреждениях: департаментах, муниципалитетах, судах. Вначале это былибюсты, изображавшие некий собирательный образ, но с1970г. была введена новая традиция. Комитетом мэров французских городов стала избираться прототипом Марианны одна из известных красивых женщин страны: с 1970 г. –Брижит Бардо(киноактриса), с 1978 –Мирей Матье(певица), с 1985 –Катрин Денёв(киноактриса), с 2000 –Летиция Каста(топ-модель), с 2003 –Эвелин Тома(телевизионная ведущая).

Представление Французской Республики в аллегорическом образе женщины во фригийском колпаке не закреплено в конституции. Однако оно носит официальный характер, поскольку присутствует на государственной печати, на монетах и почтовых марках, также являющихся знаками государственности. Скульптурные изображения Марианны являются обязательным атрибутом учреждений органов власти, судов, муниципалитетов и т. д. Её профиль размещен на государственной печати Франции, на почтовых марках. Изображение Марианны можно увидеть также наевроцентахфранцузской чеканки.

Еще одним известным символом Франции стал так называемый «Галльский петух». В античное время, т. е. в Древней Греции и Древнем Риме петух был символом бдительности, бодрости и одновременно задиристости, заносчивости. Петух по латыни назывался «галлус». На основе совпадения этого слова со словом «галлус», обозначавшим варварское племя «галлов», которые обитали в одной из пограничных провинций Римской империи, преимущественно на территории нынешней Франции, петух стал символом галлов, а затем и французов. Поскольку петух на другие языки переводился совершенно иным словом, чем «галлус», и поскольку надо было сохранить указание на национальную принадлежность петуха, то в других языках возник термин «галльский петух».

Во время Французской революции конца XVIIIвека, когда широко возрождались различные античные символы, галльский петух появился на государственном гербе Франции и на французском знамени. НаполеонI, став императором, заменил петуха в гербе Франции орлом, но в период июльской революции 1830 г. опять вспомнили о галльском петухе, хотя он уже и не занял свое прежнее место на французском государственном гербе. «Выдвижение» петуха на роль официального национального символа было отвергнуто, т. к. выбор животного в качестве символа носил геральдический, а следовательно, «феодальный», т. е. негативный, характер, к тому же петух был лишь домашней птицей, которая уж никак не ровня львам и орлам.

Марианна олицетворяет собой привлекательные, гуманные стороны французского характера или французской политики. Галльский петух стал ироническим символом таких сторон характера, считающихся присущими французам, как задиристость, заносчивость, а вместе с тем боевитость и храбрость.

А. ТОКВИЛЬ КАК ИСТОРИК

Большое влияние на развитие историографии и общественно-политической мысли XIX века оказал современник Гизо, выдающийся французский политический писатель и историк Алексис де Токвиль (1805-59). Нормандский помещик, сын убежденных роялистов, как отмечал русский историк В.И. Герье, граф Токвиль «неизменно сохранял элегическое сожаление о погибшем строе». Аристократию, с ее традициями и культурой, он считал лучшей частью нации и сожалел, что во время революции конца XVIII века вместо того, чтобы подчинить дворянство господству законов, совершенно уничтожили его и вырвали с корнем. Он заявлял, что это лишило нацию одного из необходимых элементов ее существа и нанесло свободе такую рану, которая никогда не заживет. В дворянстве он видел класс, который много веков шел во главе общества, обладал величием, гордостью души, и являлся силой наибольшего сопротивления тирании в общественном организме. Токвиль писал, что дворянство не только в своей среде воспитывало мужественные нравы, но и своим примером усиливало их также в других классах, поэтому его уничтожение обессилило всех, не исключая и его врагов. Он с сожалением признавал, что исчезнувшее дворянство уже никогда не возродится, т.к. «оно может возвратить себе титулы и земли, но не души своих предков».

Токвиль являлся сторонником конституционной монархии, считал её наиболее подходящей формой правления для Франции. Однако, наблюдая тенденции развития общества, он признавал, что все народы пойдут по пути демократии. В понятие «демократия» Токвиль вкладывал различные значения: стремление к уравниванию всех сторон жизни общества, синоним слова народ, обозначение представительной формы правления, всеобщее избирательное право. Если продолжить этот перечень значений понятия демократия, можно добавить и такой, как «сила народа». Ведь перевод с латыни этого слова означает: демос – народ, кратос – власть, сила. То есть, демократия – это не только власть, но и сила народа. Не может быть демократическим устройство того государства, в котором народ находится в бедственном экономическом положении, полностью зависит от власть имущих. Только сильный в экономическом, политическом и нравственном отношении народ может установить демократическую власть в своей стране.

Все условия для демократического устройства общества Токвиль увидел в Америке. Закончив факультет права Сорбонны, он работал чиновником в министерстве внутренних дел, и в 1831 г. был направлен в служебную командировку в США для изучения реформ, незадолго до того проведенных американцами в тюремном режиме. Токвиль находился в Северной Америке в течение восьми месяцев. В результате изучения им жизни американцев, появилась не только работа о пенитенциарной системе в США, но и его знаменитая книга «О демократии в Америке». В этой работе Токвиль проанализировал государственное и общественно-политическое устройство США, Конституцию 1787 г. показал истоки североамериканской демократии и сделал свои выводы о том, насколько может быть полезен американский опыт для других стран.

Токвиль придерживался идей историзма, народного духа и органического развития общества, которые выдвигали в то время историки романтического направления. Не случайно поэтому, он так много внимания уделил анализу истоков демократической системы в Северной Америке, и пришел к убеждению, что республиканские, демократические порядки в этой стране складывались постепенно, в результате взаимодействия многих факторов. Одним из таких факторов он считал то, что английские переселенцы «привезли с собой» и стали использовать на новом месте элементы местного самоуправления, сложившиеся к тому времени в Англии. Кроме того, встреча с местными индейцами, у которых был так силен дух свободы, сохранялось хотя и примитивное, жесткое, но все же равенство, по его мнению, не могла не оказать свое влияние на формирование демократических взглядов колонистов. Истоки американской демократии Токвиль видел также в идеологии пуританизма первых переселенцев, в последующем широком распространении идей Просвещения среди населения колоний. Токвиль отмечал, что попытки осуществить на практике просветительские идеи во Франции, предпринятые в период революции конца XVIII века, не имели успеха, т. к. они вступали в противоречие с теми традициями, обычаями, законами, которые складывались здесь веками. Северная Америка в этом отношении представляла для просветительской идеологии чистый лист. Поэтому Конституция 1787 г. в США, основанная на принципах разделения законодательной, исполнительной и судебной власти, оказалась долговечной, в то время как конституции, принятые во Франции на основе просветительской идеологии, быстро теряли свою силу. И, наконец, Токвиль отмечает, что особенности жизни, деятельности, быта американских поселенцев у пограничной черты, когда они своими силами осваивали новые территории, также способствовали формированию у них демократических взглядов. Все это вместе взятое, по мнению Токвиля, и составило истоки республиканского, демократического строя, сложившегося в США.

Он делал вывод о том, что исторические корни каждого народа являются определяющими его судьбы и народного духа, и только соответствие им тех преобразований, которые проводятся в стране, могут придать им устойчивость. Книга Токвиля «О демократии в Америке» сразу же после публикации получила широкую известность, так же как и ее автор, до 1850 г. она выдержала 13 изданий. Говорили, что после Монтескье не появлялось ничего подобного. Токвиля избрали членом Академии моральных и политических наук.

В 1839 г. Токвиль был избран во французский парламент. Почти десять лет он там ничем себя не проявил, кроме речи в январе 1848 г., в которой предсказал приближение революции. После избрания в декабре 1848 г. президентом Франции Луи Бонапарта, Токвиль вошел в первое парламентское правительство, кабинет Одилона Барро, в качестве министра иностранных дел. Вскоре этот кабинет получил отставку, т. к. Луи Бонапарт начал продвигать к власти своих сторонников, поддерживавших его стремление к восстановлению Империи. Токвиль был избран депутатом Законодательного собрания, и в 1851 г. перед новыми президентскими выборами, он высказался за пересмотр конституции, которая ограничивала пребывание одного и того же лица на президентской должности только одним сроком. Он доказывал, что предоставление возможности Луи Бонапарту переизбираться на второй срок, сохранит республику от государственного переворота и установления Империи, а страна за это время привыкнет к республике. Токвиль даже вернулся в Париж из Италии, где проходил лечение от туберкулеза. Несмотря на всю свою нелюбовь к парламентским процедурам, он вошел в комиссию по пересмотру конституции и выступил от имени комиссии с докладом в парламенте по этому вопросу. Но большинство депутатов республиканцев не проявили такой дальновидности, и при голосовании его предложение не прошло.

После государственного переворота 2 декабря 1851 г. осуществленного Луи Бонапартом, Токвиль отказался принести присягу новому диктатору и отошел от политической деятельности. Он уехал в свое поместье, начал изучение революционных событий конца XVIII века, их причин, последствий, и написал книгу «Старый порядок и революция». Обращением к прошлому, он пытался понять современность, осмыслить причины того, что уже во второй раз революция, начинавшаяся в обстановке всеобщего энтузиазма и демократических преобразований, привела к такому же результату – установлению авторитарного режима.

Токвиль исследует фонды в Национальном архиве, в Национальной библиотеке, изучает материалы Учредительного собрания, революционные издания, брошюры, работает в провинциальных архивах. Чтобы разобраться в аграрных отношениях и понять причины революции, он изучает труды февдистов, начиная с XIII века. По его собственному признанию, он видел описи сеньорий XIV века и сравнивал их с позднейшими описями, изучал акты о распродаже национальных имуществ во время революции, документы провинциальной администрации. В общем, по мнению русского историка Н.И. Кареева, он был первым из историков революции, который начал поиски «в глубине архивов».

При этом Токвиль оказался одним из первых историков, кто, изучая источники, заметил, что «во многих провинциях Франции число крестьян, собственников своей земли, еще до 1789 г. было уже довольно значительным». Исходя из этого, он сделал вывод, что «революция не создала, а лишь освободила мелкую собственность». Этот вывод Токвиля оспаривали многие историки XIX и XX веков, в том числе ряд советских авторов. Они были уверены в том, что во Франции в конце XVIII века еще господствовал феодальный строй, крестьяне находились в сеньориальной зависимости, и только в результате революции появилась крестьянская собственность на землю. Однако такие известные специалисты по этому вопросу, как историки Лучицкий, Лефевр, Сказкин и другие, признавали, что мнение Токвиля подтверждается архивными материалами.

Токвиль рассматривал те позитивные изменения, которые революция принесла широким массам, «и от чего они ни за что не собирались отказываться». Он признавал, что аграрное законодательство периода революции, в большой степени изменило к лучшему положение крестьян, прежде всего, благодаря покупке ими конфискованных земель церкви и дворян-эмигрантов. Улучшению положения крестьян содействовало, по его мнению, также уничтожение феодальных прав и всяческих повинностей, таких как церковная десятина, соляная подать, дорожная повинность, подушный налог. Токвиль вспоминал, что когда в 1831 г. он посетил Канаду, французские поселенцы все еще с ненавистью говорили об этом подушном налоге «талья», как «синониме нищеты и бедствий». Он отмечал улучшение и положения рабочих в результате революции, обращал внимание на то, что вследствие ухода на войну значительной массы рабочих и уменьшения предложения рабочей силы, заработная плата значительно возросла. Кроме того, во второй половине 90-х г.г. последовало снижение хлебных цен, и рабочие, по его мнению, «нашли большое облегчение среди всех бедствий революционного времени».

Рассматривая изменения политического строя Франции в период революции, Токвиль, пришел к выводу, что не только преобразования экономические, но и административные стали возможными благодаря тем элементам централизованного государственного управления, которые вырастали внутри старой системы. Изучая старый порядок, Токвиль, по его словам, повсюду находил корни современного общества, глубоко вросшие в старую почву. Задолго до революции, утверждал он, во Франции уже складывались основные элементы современного общества: крестьянская собственность на землю, дробление земельных владений, административная централизация, уравнение граждан в правах. «Революция лишь закончила сразу судорожным и болезненным движением, без переходов, без предосторожностей, все то, что закончилось бы мало-помалу само по себе и в течение долгого времени», писал Токвиль. В этом и заключалась главная мысль его работы.

На примере французской революции 1789 г. он рассматривает соотношение идей Свобода – Равенство и показывает, как люди, «забыв о свободе, пожелали сделаться равными рабами». Равенство желательно, но, по его мнению, постоянно угрожает Свободе. Вожди революции, как он пишет, подняли массы под благородные знамена Свободы и Равенства. Но довольно скоро из лозунга само собой выпадает Свобода, т. к. «извращенная склонность к Равенству низводит всех до уровня массы, уравненной деспотизмом». Получив равенство в правах, народ становится равнодушным к свободе. В этом Токвиль видит основную причину завершения революции конца XVIII века установлением диктаторской власти Наполеона I.

Изучая революции и причины, порождающие их, Токвиль приходит к парадоксальным выводам. Казалось бы, чем круче деспотизм, безжалостнее власть, сильнее беззаконие и отчаяннее положение масс, тем должно быть сильнее народное возмущение и ближе революционный взрыв. Вовсе нет, делает умозаключение Токвиль: «Чаще всего случается, что народ, переносивший без жалоб самые тягостные законы, буйно сбрасывает с себя их бремя, как только оно облегчается. Для дурного правительства наиболее опасным является обыкновенно тот момент, когда оно начинает преобразовываться, и только гениальный ум может спасти государя, задумавшего облегчить участь своих подданных после долговременного угнетения. Зло, воспринимаемое как неизбежное, кажется невыносимым, когда забрезжит надежда на возможность избавления от него». Этот его вывод получил название «закон Токвиля».

Еще одно оригинальное наблюдение за обстоятельствами, в которых происходят революции, принадлежит Токвилю. Так, среди важнейших причин, которые привели Францию в конце XVIII века к революции, Токвиль называет «неделовитость французов» того времени. Именно в «утрате в наибольшей степени делового навыка» видит он объяснение широкого участия в революции народных масс. Действительно, феодально-абсолютистский режим создавал массу препятствий для развития деловой активности французов. Токвиль, еще в первом своем произведении «О демократии в Америке», отмечал исключительную деловитость американцев. Он объяснял это тем, что в Америке быстро развивалась протестантская трудовая этика, в стране не было таких обстоятельств, которые бы «отвращали людей от труда». Французы, во время революции, замечает Токвиль, вместо того, чтобы трудиться, могли часами слушать речи клубных ораторов, нередко весьма скучные, читать появившиеся с начала революции многочисленные газеты, присутствовать на собраниях, принимать участие в демонстрациях, и так далее.

Подобное наблюдение высказывал русский философ Ф.Степун после Октябрьской революции 1917 г. в России. Оказавшись в эмиграции, он стал очевидцем Ноябрьской революции 1918 г. в Германии и увидел причины ее поражения в том, что в этой стране революционерам «противостояла партия деловых людей». А в России, по его словам, не нашлось «деловых гасителей революционного пламени».

Так же как и Гизо, Токвиль был уверен, что гарантом стабильности общества является средний класс, далекий как от роскоши, так и от нищеты, поэтому ему невыносима мысль об утрате своей небольшой собственности. Только она отделяет от бедности, нависающей дамокловым мечом над многими людьми. Любые революции подвергают собственность опасности. Подобно Гизо, он считал, что средний класс является опорой демократии. Для упрочения демократии и стабильности в любой стране, по его мнению, необходимо наличие многочисленного среднего класса, то есть средних и мелких собственников.

Путь укоренения демократии Токвиль видел в децентрализации власти, федерации, развитии местного самоуправления, которое он считал политической школой воспитания народа. Если народ не прошел этой школы, а государственные деятели хотят как можно быстрее насадить свободу и демократию, то, в конечном счете, по мнению Токвиля, его ведут к «военному деспотизму». Токвиль осуждал тех государственных деятелей, которые стремились бездумно копировать американские или британские демократические учреждения в своих странах, как он говорил, «приделывать голову свободы к телу раба».

Эти выводы Токвиля не потеряли своей актуальности и для нашего времени. Они могут служить предостережением тем политикам, которые пытаются проводить реформы, не считаясь с законами, обычаями, традициями, которые уже сложились в стране, с ее историей. Такие попытки обречены на неудачу. Так свидетельствует не только история Франции и других стран, но и наша современность. Сохраняют свое значение выводы Токвиля, Гизо и других историков либерального направления о решающей роли «среднего класса» в сохранении демократии и стабильности в государстве. Признавая большую значимость идей Токвиля, Французская Академия наук учредила премию его имени. И в настоящее время премией Токвиля награждают ученых разных стран за достижения в области политологии.