Об эволюции эксперимента

Завершая краткий очерк использования метода эксперимента в научной психологии во второй половине XIX столетия, можно подвести некоторые итоги. Требование использования эксперимента в науке еще со времени Френсиса Бэкона было настоятельным. Кант отказывал психологии в праве быть точной наукой, в частности, по той причине, что в ней не используется экспериментирование. К середине XIX века эксперимент внедрился во многие области человеческого знания. Экспериментальные процедуры хорошо “прижились” в физиологии, которая в первой половине прошлого столетия переживала бурный расцвет. У Вундта, врача и физиолога, возникает идея создания физиологической психологии – дисциплины, которая соединяет психологию и физиологию и занимается преимущественно исследованием ощущения и движения, используя сочетание физиологического эксперимента и самонаблюдения. Не станем забывать, что стратегическая задача Вундта – создание новой науки. Поэтому в физиологической психологии присутствуют две идеи, которые полезно эксплицировать. Во-первых, физиологическая психология демонстрирует наглядно взаимодействиепсихологии и физиологии, их единство (напомню: физиологическая психология–промежуточная область, объединяющая, согласно Вундту, физиологию и психологию). “Единство” с настоящей наукой (какой физиология без малейшего сомнения является) – лучшая рекомендация в научности для психологии, которая на статус науки еще только претендует. Во-вторых, использование принципа психофизиологического параллелизма указывает на то, что психология, претендующая быть наукой, идет “параллельным курсом” с наукой уже “состоявшейся”. Таким образом, психология завоевала право быть наукой в глазах научного сообщества и заняла свое место в системе наук. Нет нужды здесь еще раз напоминать, что на самом деле предмет психологии (непосредственный опыт, сознание) оказался оторванным от физиологии. Иначе не могло быть, потому что Вундт продолжил дуалистическую традицию, идущую от Декарта.

Итак, использование эксперимента – неотъемлемый атрибут “настоящей” науки. Эксперимент Вундтом приветствуется, используется. Мэтр даже готов, принимая во внимание “самостоятельность метода”, называть свою психологию экспериментальной. Как уже говорилось, эксперимент у Вундта имеет значение вспомогательного метода. Сам эксперимент – физиологический, используется для того, чтобы “нормировать” интроспекцию, ввести ее в более жесткие рамки лабораторного исследования. Основным, т.е. поставляющим факты, у Вундта и его школы, несомненно, оставалось самонаблюдение. Но для “внешнего употребления” (т.е. для научного сообщества) принципиально важно было уже одно то, что в психологии эксперимент используется; наличие в названии слова “экспериментальная” вопрос закрыло. В каком качестве используется эксперимент, было уже не так важно.

Впрочем, было и другое. Как мы видели, Г.Т. Фехнер, не будучи психологом, решал свои задачи, в которых использовал эксперимент для объективного измерения. Результаты работы Фехнера были переосмыслены в контексте нарождающейся физиологической психологии и включены в психологию (вместе с методами, разработанными Фехнером). Это направление развил Г. Эббингауз, убедительно доказавший, что объективное измерение в психологии можно применять и по отношению к другим, более сложным явлениям. Использование эксперимента в науке выявило и другое его “качество”: проведение опыта можетдоказывать илиопровергатьпредположения, имеющие “внешнее” по отношению к эксперименту происхождение. В качестве предшественника такого психологического эксперимента необходимо назвать Г. Гельмгольца. Продолжение этой линии можно увидеть, в частности, в работах Н.Н. Ланге.

Но, подводя предварительные итоги, отметим, что в этот период эксперимент еще не стал ни основным методом психологического исследования, ни даже ведущим. Роль основного прочно держало самонаблюдение, в “объективных” направлениях – внешнее наблюдение. Значительное изменение в понимании роли эксперимента в психологическом исследовании произошло на рубеже эпох практически одновременно в нескольких психологических школах (в Вюрцбурге у Н. Аха, в Вене у З. Фрейда). Напомним, что Вундт использовал эксперимент применительно к структурнойсхеме: его использование было направлено на то, чтобы как можно лучше описать состав сознания (непосредственного опыта). Расширение психологической проблематики (включение памяти, мышления и т.д.) привело к существенным сдвигам в самом экспериментальном исследовании: если для исследования роли образов, наличия мыслей и т.д. еще могла быть “приспособлена” вундтовская структурная схема, то для исследования “процессов мышления” она уже явно не годилась. Изменение схемы интроспекции ведет к тому, что эксперимент тоже должен измениться. Эксперимент стремительно “модернизируется”, становится подчиненным схемепроцесса. Монолог испытуемого заменяется на диалог с экспериментатором, на активное расспрашивание испытуемого. Требуется максимальная полнота отчета, требуется, чтобы ничто не ускользало. Но оказывается, что этого мало. В психике (в мышлении, в частности), существуют составляющие, ускользающие от самонаблюдения, не осознающиеся испытуемым. Интроспекция бессильна, как бы ни выспрашивал экспериментатор у испытуемого о подробностях, как бы полно ни протоколировались эксперименты. Выход здесь – только один: переход к опосредствованному методу, при котором ссобщаемое испытуемым уже не будет непосредственным знанием о психике, но лишь материалом для анализа самим экспериментатором. Таким образом, здесь речь может идти уже не о редактировании протоколов, но о целенаправленной работе с ними, заключающейся в их интерпретации. Возникновение опосредствованного метода – важнейшее событие в истории научной психологии. Обычно это открытие связывают с психоанализом. Важно подчеркнуть, что оно произошло практически одновременно в разных областях и, насколько можно судить, независимо одно от другого. Поскольку периодически возникают споры, является ли психоанализ наукой, принадлежность вюрцбуржских психологов к академической психологии сомнений не вызывает.

Очерк использования эксперимента остановился, таким образом, на том этапе развития науки, когда психология готовится стать подлинно экспериментальной наукой. Реально это означает, что появляется возможность для того, чтобы эксперимент действительно стал ведущим методом психологии. Ведущим в том смысле, что позволяет добывать основную массу эмпирического материала. Повторим, это возможно только при изменении роли эксперимента. Он теперь дает материал для анализа, интерпретации. Поскольку мы имеем дело с научной психологией, это означает, что психология становится в некоторой степени и теоретической наукой, поскольку интерпретация происходит с позиций некоторых научных положений. А следовательно, в ней должны использоваться и теоретические методы, которые позволяют это делать.