Проблема эволюции человека на современном этапе

По мере развития человечества как общественного явления собственно биологические факторы эволюции отступают и слабеют, на первый план начинают выходить социальные факторы. Но это не означает, что биологические контенты уходят совсем и современный человек не подвержен эволюции. Конечно, существенно видоизменился механизм естественного отбора. У древнего человека он был еще очень похож на эволюционный процесс животных. Выбор самой плодовитой самки, выжившей в изменившихся обстоятельствах благодаря «нужным» мутациям – такова схема для эволюционного дрейфа (и не одного миллиона лет) для архантропа. Для самца процедура усложнялась необходимостью проявить личную боевую доблесть и физическую мощь в брачных поединках (оптимальная процедура отбора наиболее эффективного защитника самки и потомства).

Со временем, очевидно, в этот процесс включаются социальные факторы. К репродукции рода допускаются все, а не только физически лучшие и приспособленные. Последующие поколения такого «неестественного» отбора – это уже не сообщество «отборных», а социальное содружество с их неэлитными собратьями.

Первые формы социальности научаются сохранять жизнь слабым и обреченным в борьбе за существование, а следовательно, пробил час «чистой» биоэволюции в судьбе антропоидов. Прогресс в этой борьбе теперь обеспечивают не совершенствование физиологической и морфологической приспособленности, а совершенствование социальных технологий. Т.е. тем самым человеческий род вынес за пределы собственного тела проблему эффективного противостояния природе. Характерная для человека видовая телесность зафиксировала свою видовую определенность именно на этом рубеже, после которого биофизиологические приспособительные модификации уже объективно не востребованы. И поэтому ступени человеческого прогресса фиксируют уже внетелесные достижения культуры (каменный или бронзовый век, островная или континентальная цивилизация и т.д.). Восхождение по этим ступеням теперь не меняет в родовом качестве «человек» его биоконтент.

Однако осуществляющийся вне тела социальный прогресс не может отменить неизбежных для всего живого генных мутаций как сущностной характеристики этого живого. Поэтому правомерен серьезный общественный интерес к вопросам о социальной значимости этих мутаций и наличии их видимых, положительных или негативных, результатов. Наибольшее, по социальному резонансу, место среди обозначенных вопросов занимает теоретический блок вопросов о месте и значении биологического в социальном бытии рас и этносов. Насколько значимы отличия в разрезе глаз, пигментации кожи или структуре волос. И самый резонансный: предопределяют ли расовые различия и разность в эволюционных стадиях развития расовых групп? Наука давно преодолела этап объективного исследования этой проблемы.

Ответ научного естествознания вполне ясен: все люди на земле в своей видовой определенности – Homo sapiens, а эстетические нюансы цвета для родовой идентификации не значимы. Здесь давно нет научной проблемы, а есть проблемы идеологические и политические. Что же, для приверженцев идеологии качественного неравенства рас повторим несколько азбучных истин.

Европейские путешественники XV-XIX вв. действительно сталкивались с объективными фактами колоссальных цивилизационных разрывов некоторых африканских, азиатских, американских сообществ со своими культурами. Эти сообщества, помимо разительных отличий в образе жизни, предлагали к осмыслению и другой объективный факт – очевидные отличия во внешности (пигмеи Африки, каннибалические племена Новой Зеландии и т.п.).

Расовые группы, до начала XIX в., были достаточно жестко локализованы в географическом пространстве, поэтому границы расовых популяций совпадали с границами цивилизационными.

Эта эмпирическая реальность породила вполне объяснимые иллюзии. Но планетарные интегративные процессы со временем показали, что представители т.н. «нецивилизованных рас» легко преодолевают эпохальные ступени и этажи. Статусная человеческая биология бесконфликтно интегрируется с любым социальным контентом после, разумеется, процедур адаптации. Главное – что для этой адаптации не выявлено никаких биофизиологических препятствий.

Мутационные процессы, не меняющие статусной «человечности», в современном мире продолжаются. До прошлого века огромную роль играла изоляция отдельных популяций, но с глобализацией мировой жизни изолированность популяций сохранилась лишь у малого процента сообществ.

Естественный отбор в виде волн сокращения популяции в результате, например, эпидемий резко снизился.

Зато мутационный процесс в современном мире значительно усилен загрязнением окружающей среды (выбросы химических веществ, отходы добывающих производств, внесение пестицидов в сельском хозяйстве, аварии в газовой и нефтяной отраслях, радиоактивное заражение местности, отравление среды в процессе современных военных действий и т.п.).

Мутационный процесс происходит в отрыве от естественного отбора, поскольку медицина научилась спасать младенцев, которые при естественном отборе должны погибнуть, и лечить половозрелых людей, которые передают негативные мутации потомкам. Происходит также, очевидное и бурное, расовое смешение из-за межрасовых браков, расы теряют характерные черты, метисируются.

Нелишне напомнить, что уже обозначавшийся выше временной отрезок XV-XIX вв. породил многомиллионные расовые группы мулатов, метисов, пионов, креолов и т.д. в Северной и Южной Америках. Сопоставимые процессы и результаты есть на всех континентах.

В то же время происходят зримые явления, общие для всех расовых групп – процессы грацилизации (снижение общей массивности скелета) и акселерации (ускорение развития всего организма)которые еще ждут своей адекватной оценки антропологами.