Mills_R_-_Vlastvuyuschaya_Elita_-_2007_1

2

Борьба за главенствующее положение в обществе не есть нечто такое, что происходило в определенный период американской истории и затем прекратилось. Борьба старинных богачей за сохранение своего исключительного положения в обществе по праву родословной – это борьба постоянная, которая всегда оказывается безуспешной и вместе с тем успешной. Она оказывается безуспешной – ибо в каждом поколении в ряды высшего класса вторгаются новые люди; она оказывается успешной – ибо во все времена высший класс не перестает вести борьбу за свою исключительность. Стабильного высшего класса с неизменным составом не существует, но высший класс существует. Изменения персонального состава класса, какими бы они ни были крутыми, не разрушают его. Не одни и те же личности или семьи, а один и тот же социальный разряд людей остается в нем доминирующим.

Делались многочисленные попытки закрепить этот разряд людей при помощи более или менее формальных ограничений. Еще до гражданской войны, когда новое богатство еще не было таким напористым, каким оно стало впоследствии,

встревоженные хозяйки салонов, которым приходилось принимать решения о том, можно ли вступить в светское общение с теми или иными новыми претендентами, нуждались, по-видимому, в своего рода светском арбитре. До 1850 г. нью-йоркское общество пользовалось на протяжении двух поколений услугами некоего Исаака Брауна, церковного сторожа при церкви Милосердия, который, как сообщает нам Диксон Вектор, имел "безошибочную память на имена, родословные и светские сплетни". Хозяйки салонов, прежде чем рассылать приглашения на свои званые вечера, всегда могли получить у него исчерпывающие сведения о том, кто находится в трауре, кто обанкротился, у кого гостят друзья, что из себя представляют новые лица, появившиеся в городе и в светском обществе. На званых вечерах он обычно командовал в вестибюле; некоторые наблюдательные люди утверждали, что "у "его имеется список "танцующих молодых людей" специально для званых вечеров, устраиваемых людьми, недавно поселившимися в городе".

Необычайное увеличение числа богачей, наступившее после гражданской войны, породило нужду в более гласных и отчетливых средствах светского отбора, и Уорд Мак-Аллистер

самочинно присвоил себе в то время роль главного арбитра в этом деле. Стремясь придать светскому обществу "спаянность, необходимую для того, чтобы оказать сопротивление вторжению спекулянтов с самой подозрительной репутацией", Мак-Аллистер вознамерился осуществить весьма желательное объединение старинных семей с положением, но лишенных светского лоска, со "светскими людьми, которым, из деловых соображений, приходилось устраивать у себя приемы и вести фешенебельный образ жизни". Рассказывают, что он отнесся к своей задаче чрезвычайно серьезно, посвящал "дни и ночи изучению геральдики, книг о придворном этикете, генеалогии и кулинарии..." Зимой 1872/73 г. он организовал "комитет старейшин" в составе 25 человек, "правомочных формировать светское общество и руководить им". Эти правомочия выражались в том, что каждый из них имел право приглашать на каждый бал четырех дам и четырех мужчин под свою личную ответственность, которую Мак-Аллистер настойчиво трактовал как долг, налагаемый "священным доверием". Первыми старейшинами были люди из старинных нью-йоркских семей, занимавших видное положение в обществе по меньшей мере на протяжении четырех поколений.

С чисто американским великодушием Мак-Аллистер полагал, что четыре поколения "так же правильно и надежно формируют джентльмена, как если бы их было не четыре, а сорок".

В 80-х годах Мак-Аллистер уверял газетчиков, что в нью-йоркском фешенебельном обществе насчитывается фактически "всего лишь около четырехсот человек; выйдя за пределы этой цифры, вы наткнетесь на людей, которые либо сами чувствуют себя на балу не в своей тарелке, либо же своим присутствием стесняют других". В 1892 г., когда исключительное положение "старейшин" заметно пошатнулось и популярность Уорда Мак-Аллистера уже была на ущербе, Мак-Аллистер опубликовал свой список "четырехсот", в котором фактически значилось около 300 фамилий. Это был просто-напросто перечень обычных посетителей балов, устраивавшихся "старейшинами", людей, принадлежавших к замкнутому кругу старинных нью-йоркских семей, существовавшему еще до гражданской войны (блиставшему девицами на выданье и молодыми людьми, любящими потанцевать), и немногих избранных лиц из среды богачей новой формации, относительно которых Мак-Аллистер полагал, что они

достойны того, чтобы быть принятыми в высшее общество. Из девяноста богатейших людей того времени в этом списке значилось только девять человек.

Обратившая на себя внимание история опубликования списка "четырехсот" и последовавшего за этим удаления Мак-Аллистера из светского общества отражает собой ненадежность тех социальных позиций старой знати, которые она пыталась укрепить. Не только в Нью-Йорке, но и в других городах были предприняты всевозможные попытки, направленные к тому, чтобы оградить "старую гвардию" от вторжения в ее среду нуворишей. История "отречения" Мак-Аллистера символизирует собой неудачу всех этих попыток. Единственный разумный выход из положения, имевшийся у старой знати, заключался в том, чтобы допустить в свою среду новых богачей или по крайней мере некоторых избранных людей из их рядов. Наиболее успешная попытка, предпринятая в этом направлении, – это попытка, связанная с составлением "светского регистра".

В золотые 80-е годы один нью-йоркский холостяк, унаследовавший от родителей "небольшой годовой доход и прочное, хотя и скромное общественное положение", решил

опубликовать "список лучших людей. Составитель регистра мудро исключил из него элемент рекламы, но допускал при этом, что торговцы будут его покупать". "Светский регистр" представлял собой разумное сочетание старого с новым, и благодаря горячей поддержке друзей, принадлежавших к таким нью-йоркским клубам, как "Келюмет" и "Юнион", предприятие это быстро увенчалось успехом. В первом нью-йоркском светском регистре значилась 881 семья. Через некоторое время были опубликованы подобные списки для других городов; для составления и публикации таких списков была создана специальная корпорация – Ассоциация светского регистра. В 20-х годах издавались светские регистры для 21 города, но 9 из них позже перестали выходить "ввиду отсутствия интереса". Начиная с 1928 г. ежегодно (осенью) издавалось 12 томов, и с того времени неизменно публиковались светские регистры для Нью-Йорка и Бостона (издаются с 1890 г.), Вашингтона (с 1900 г.), Сан-Луи (с 1903 г.), Буффало (с 1903 г.),

Питтсбурга (с 1904), Сан-Франциско (с 1906 г.), Кливленда (с 1910 г.) и Цинциннати (с 1910 г.).

В светском регистре приводятся фамилии "избранных", а также указываются их адреса и номера телефонов, названия клубов, в которых

они состоят членами, перечисляются их дети, школы, в которых дети учатся. В декабре и январе выходят приложения, а в июне ежегодно появляется летний выпуск. Ассоциация рекомендует читателям приобретать указатель, в котором можно найти все имена, помещенные во всех регистрах. Это помогает ориентироваться, так как многие браки заключаются между людьми, живущими в разных городах, и к тому же адреса отдельных семей меняются вследствие переезда из одного города в другой.

Семьи, удостоенные внесения в светский регистр, характеризуются последним как семьи, "которые по своему происхождению, или общественному положению, или по другим признакам естественным образом входят в состав лучшего общества какого-либо отдельного города или ряда городов". Однако точный критерий, служащий основанием для внесения в регистр, трудно обнаружить. Это, возможно, объясняется тем, что, как утверждал Вектор, "светский регистр был окружен искусно созданной атмосферой анонимности, недоступности и тайных расследований. Известная анонимность является существенным условием его длительного успеха и авторитета". В настоящее время Ассоциацией светского регистра, правление

которой находится в Нью-Йорке, руководит как будто некая мисс Берта Истмонд, работавшая еще в первый период существования Ассоциации секретарем ее основателя. Она выносит окончательное решение относительно каждой семьи, представленной к внесению в регистр, кое-кого добавляет, кое-кого отвергает как недостойных, а в отношении иных откладывает решение на будущее. Она имеет возможность советоваться в этом деле с некоторыми консультантами из светской среды; и каждый город, для которого существует регистр, имеет своего представителя, который осведомлен о новых именах, адресах и номерах телефонов.

Кто же входит в этот список, в котором значатся ныне 38 тыс. супружеских пар, и почему эти люди включены в него?. Любой человек, проживающий в одном из 12 избранных городов, имеет право ходатайствовать о включении в регистр, хотя, правда, при этом полагается приложить рекомендации нескольких семей, уже значащихся в нем, и перечислить клубы, членом которых проситель состоит. Но одно только богатство или одно только высокое происхождение или даже то и другое вместе не всегда, по-видимому, гарантирует немедленное внесение в регистр или же возможность остаться

внем навсегда. Иногда случается, что лица старинного происхождения без достаточного на то основания вычеркиваются Ассоциацией из регистра; люди, принадлежащие ко второму поколению богачей новой формации, старающиеся попасть в регистр, не всегда добиваются этого. Но если мы говорим, что наличия богатства и высокого происхождения может оказаться недостаточно для зачисления в регистр, то это не значит, что, помимо пристойного поведения, для этого не требуется ни того ни другого.

Бывали случаи, что невысокого ранга администраторы из мира корпораций попадали в регистр, если им этого очень хотелось; однако значение этого обстоятельства не следует переоценивать. Уместно было бы, в частности, отметить различия между отдельными историческими периодами: основной контингент светского регистра попал туда в течение тридцатилетия 1890–1920 гг. После первого десятилетия XX в. количество новых фамилий, внесенных в светский регистр – по крайней мере

водном из центральных городов, в Филадельфии,

– значительно сократилось. Первое десятилетие текущего столетия дало рост в 68%, а десятилетие 30-х годов – только в 6%.

Часто бывает так, что лица, исключенные из светского регистра, пользуются столь широкой известностью, что дело не обходится без шума; "деспотический" характер регистра становится в этих случаях поводом для насмешливого отрицания его общественного значения. По мнению Диксона Вектора, дело фактически обстоит так, что "причиной изгнания из регистра, насколько о ней можно приблизительно догадываться, чаще всего являются как будто неблагоприятные отзывы прессы. Но этот критерий применяется скорее интуитивно, чем по правилам логики... Можно с уверенностью утверждать, что тот, кто не попадет на страницы газет – какова бы ни была его частная жизнь, какие бы тайные слухи ни циркулировали о нем, – не будет иметь неприятностей по линии светского регистра".

При всем кажущемся произволе в отборе и отклонении тех или иных имен, при всем снобизме и деспотизме, которые окружают и даже характеризуют светский регистр, он все же является серьезным цензом и не лишен общественного значения. Он является попыткой – осуществляемой при очень сложных обстоятельствах – оградить подлинно порядочное общество от нуворишей, не имеющих за душой