Mills_R_-_Vlastvuyuschaya_Elita_-_2007_1

"ассоциациям", как вы их называете, то есть не было бы смысла обращаться к ним в начальной стадии затеваемого дела. Они обычно – если вы имеете в виду торговую палату или городской совет – без конца заседают и обсуждают "цели" и "идеалы". Во всех этих материях я ничего не смыслю. Скажу вам откровенно, я не ходок во все эти комитеты. Многие в нашем городе ходят, но я нет... Самый крупный человек в нашей компании

– это Чарльз Хомер... Если ему приходит в голову какая-нибудь идея, то и другие непременно проникнутся ею. Недавно у него появилась идея, что следует учредить совет по делам внешней торговли и что главное управление этого совета должно помещаться в нашем областном центре. Он созвал некоторых из нас (самый тесный круг) и кратко рассказал нам о своей идее. Ему не пришлось много говорить. Мы не тратили времени на пустые разговоры об "идейной" стороне этого дела и всех таких прочих материях. Мы сразу подошли к сути – как заполучить этот совет. В нашем кругу все сочли эту идею удачной. На совещании нас было шестеро... Все мы получили определенные задания, которые мы должны были выполнить. Мостеру было поручено составить документы для регистрации. Он юрист. У меня есть группа друзей, и мне

надлежало вовлечь их в это дело. У остальных тоже есть друзья, на которых они и должны были повлиять. Эти парни и есть те, кого вы можете, если угодно, назвать нашими последователями.

Мы решили, что для осуществления этого начинания нам необходимо собрать 65 тыс. долл. Мы могли собрать эту сумму в своем кругу, но так как это предложение надо было выдвинуть в последней стадии от имени местной общественности, то решено было вовлечь в наше предприятие и другие круги. Мы решили собраться в клубе "Грандвью" с избранными представителями других групп. Когда мы встретились с ними в клубе за обедом, м-р Хомер произнес краткую речь. В этом случае ему опять-таки не пришлось тратить много слов. В заключение он сказал, что настолько уверен в реальности своего предложения, что готов вложить 10 тыс. долл. своих собственных денег в течение первого года. Он сел. Некоторые члены других групп начали между собой совещаться. Представители банка Гроуэра, чтобы их не обошли, предложили солидную сумму и взяли на себя обязательство финансировать наш проект в течение трех лет. Другие выкладывали по 5–10 тыс. долл. – и не прошло 30–40 мин., как мы уже располагали необходимой суммой. Все это дело

было провернуто за каких-нибудь три часа, включая время, затраченное на еду!

В своем рассказе я опустил одну деталь, а она имеет существенное значение. Мы пришли на это собрание с готовым списком членов совета директоров. Устав был уже полностью составлен, и мы назвали имя человека, которому надлежало возглавить совет в качестве администратора...

Человек третьего сорта, парень, который будет слушаться советов... Публика ничего не знала о проекте до тех пор, пока он не достиг стадии, о которой я говорил раньше. Когда дело уже получило солидную финансовую основу, мы обратились к газетам и объявили, что у нас имеется проект для обсуждения. Конечно, для многих это уже не было новостью, а комиссии торговой палаты и другие гражданские организации уже были приведены в действие в целях защиты нашей идеи. Все они одобрили ее. С их помощью совет был учрежден и желательное для нас местонахождение совета было утверждено. Вот и все".

3

Борьба между старой и новой знатью за главенствующее положение в обществе, классовая структура, лежащая в основе этой коллизии, система политического господства верхушечных клик – из всего этого складывается в наши дни довольно стандартная, хоть и не совсем простая, картина жизни высших слоев провинциального общества. Но мы не поймем этой картины или тех явлений, которые с ней связаны, если забудем, что все эти провинциальные города, безусловно, составляют звенья общегосударственной системы общественного престижа, власти и богатства. Вопреки риторическим заверениям многих конгрессменов, ссылающихся на конституцию, никакое территориальное сообщество не является в действительности суверенным. Провинциальная экономика стала в течение прошлого века частью национальной экономики; социальная и политическая иерархия провинциального общества стала подчиненной частью более крупной иерархической системы, охватывающей всю страну. Уже в первые десятилетия после гражданской войны лица, достигавшие высокого положения в провинции, становились провинциальными знаменитостями – и только.

На первый план выдвигались люди, активно действовавшие и обретавшие широкую популярность и на местной и на общенациональной арене. В наши дни оставаться только на провинциальной арене – значит проиграть, дать себя затмить богатством, властью

ипрестижем людей, имена Которых известны всей стране. Преуспеть в жизни – это значит вырваться за пределы провинциального общества, хотя, правда, общественное признание, завоеванное в провинции, может оказаться необходимым, чтобы проникнуть в правящие круги общенационального масштаба.

Все подлинно старинные американские нравы

иобычаи уходят своими корнями, бесспорно, в деревенскую жизнь. И все же в деле завоевания общественного веса сельское происхождение и семейные связи с деревней являются порой сомнительными ценностями. G одной стороны, мы встречаемся здесь с издавна укоренившимся пренебрежительным отношением горожанина к деревенщине, жителя большого города к неуклюжему провинциалу. Во многих мелких городах известным престижем пользуются те семьи, которые в отличие от семей из низших рабочих классов, прожили в городе хотя бы на протяжении жизни одного поколения. А с другой

стороны, люди, достигшие высокого положения, зачастую хвастливо афишируют, что происходят от коренных сельских жителей. В одних случаях это объясняется влиянием идей Джефферсона, отдававшего сельской добродетели преимущество перед городскими нравами, в других случаях – тщеславным желанием показать, сколь высоко взобрался данный человек по социальной лестнице.

Если с точки зрения политической карьеры часто бывает выгодно родиться на ферме, то с точки зрения светской карьеры всегда бывает выгодно иметь ферму и время от времени бывать на ней. В наше время высшие классы как крупных, так и мелких городов обычно владеют загородными усадьбами и время от времени наезжают туда. Отчасти это объясняется тем, что с помощью таких барских аксессуаров безродные богачи пытаются приобщиться к тому, что носит на себе печать старины и окружено почетом (даже на Среднем Западе это явление начало наблюдаться уже в 90-х годах XIX в.). Для того чтобы доказать свое почтительное отношение к прошлому, они не останавливаются перед денежными расходами, горячими хлопотами, а порой и перед неудобствами. На Юге, например, свидетельством этого почтительного отношения к

старине является тщательно реставрированный старинный плантаторский замок, в Техасе и Калифорнии – огромные загоны для скота и игрушечные фруктовые ранчо, в Айове – образцовые фермы с породистым скотом и великолепными амбарами. Фермы иногда покупаются и для того, чтобы выгодно поместить капитал и ускользнуть от обложения налогом, а также из желания иметь летнюю резиденцию и приятно проводить часы досуга.

Для маленьких городов и тяготеющих к ним сельских местностей эти факты означают, что отношения между различными общественными прослойками не могут больше замыкаться границами отдельного населенного пункта. Маленькие города и сельские местности уже в какой-то мере слились между собой, так как богатые фермеры, особенно после удаления от дел, часто переселяются в мелкие города, а богатые городские семьи скупили много земель в деревне. По сообщению Холлингсшеда, в одной местности на Среднем Западе 25 семейств, принадлежащих к потомкам пионеров, скупили более 60% из 160 кв. миль плодородной земли, окружающей город. Эта концентрация земли еще более усилилась в результате браков между сельскими и городскими богатыми семьями.

"Сельская аристократия" уже тяготеет в наши дни по меньшей мере к маленькому городу; сельская знать и высшее общество маленьких городов живут в тесном контакте, а часто фактически представляют собой разветвления одной и той же знатной семьи.

Но, помимо того, что семьи знатных горожан владеют фермами, а сельская знать стремится делать дела и жить в городах, мы все чаще встречаемся с тем явлением, что обе эти группы меняют свое местопребывание на определенные сезоны. Подобно тому как нью-йоркские семьи уезжают на зиму во Флориду, женщины и дети из среды сельской знати уезжают на весь летний период "на озера", а мужчины проводят с ними продолжительный "уик-энд". Поездка на определенный сезон в горы, на побережье или на острова теперь стала обычным делом для сельской и провинциальной знати, тогда как 30 лет назад туда ездила только столичная знать.

Связь маленьких городов с сельскими местностями и тяготение светского общества тех и других к более крупным городам проявляется особенно ярко в тех случаях, когда в сельскую местность, окружающую маленький город, приезжает группа джентльменов-горожан, владеющих там фермами. Эти "дачники"

придерживаются норм поведения и взглядов на жизнь, принятых в больших городах, где они проживают. Они не знают, а часто и не хотят знать светских амбиций местного общества. Как владельцы поместий, они занимают верхнюю ступень так называемой сельской иерархической лестницы, хотя о тех, кто стоит на последующих ступенях этой лестницы, они знают мало или ничего не знают. В одном из районов Среднего Запада, изученном Ивоном Вогтом, горожане, принадлежащие к такого рода кругам, владеют половиной всей земли. Они не ищут связей с местным обществом и. зачастую даже неохотно идут навстречу его попыткам завязать знакомство, несмотря на то, что своими поместьями они владеют не год и не два, оставляя их в наследство детям и внукам.

Членам местного светского общества, сельского и городского, приходится избирать одну из двух линий поведения: они могут либо отвернуться от пришельцев и стараться доказать неприличие их поведения, либо пытаться проникнуть в их общество. В последнем случае дело кончается тем, что они тоже начинают строить свой образ жизни на столичный манер. Но какой бы путь они ни избрали, им вскоре – и часто с горечью – приходится убедиться, что

местные богачи новой формации, а также верхняя прослойка среднего класса, служившие некогда той средой, в которой они осуществляли свои притязания на престиж, наблюдают за ними с настороженным вниманием, а порой с иронией. То, что некогда составляло маленькое княжество, как бы самодовлеющий светский мир, перешло ныне на положение сателлита столичной знати, о котором вспоминают от случая к случаю.

Мы видим, таким образом, что провинциальное общество сливается с окружающим его сельским населением и постепенно врастает в общенациональную систему власти и престижа. Мунси, городок штата Индиана, стал теперь гораздо ближе к Индианополису и Чикаго, чем это было 50 лет назад. Жители Мунси, принадлежащие к высшему классу, предпринимают более частые и далекие поездки, чем люди, принадлежащие к средним и низшим классам. В наше время существует очень мало мелких городов, где люди из высших классов не посещали бы находящийся поблизости крупный город по крайней мере каждый месяц. Такая поездка представляет собой ныне самое обычное явление в деловой, духовной и общественной жизни богатого провинциала. У него теперь больше друзей, живущих в других