определенный тип личности. В качестве доминирующего фактора исторического процесса выступает прежде всего нравственное состояние общества, оказывающее самое непосредственное и ощутимое воздействие на историческую реальность.

Главным методологическим упущением формационной теории является сужение процесса общественного развития до уровня производственной сферы. Налицо также грубый и примитивный подход к выявлению движущих сил истории: больший объем производства автоматически влечет и обеспечивает прогрессивность общественного строя. В то время, как единственным подлинным критерием состояния общества может и должна быть личность, ее духовный потенциал.

Явно политизированное и идеологизированное учение о формациях длительное время безраздельно господствовало в отечественной исторической науке. Обнаружившаяся несостоятельность теории-монополиста настоятельно требует пересмотра прежних устоявшихся выводов и устранения выявленных методологических и концептуальных недочетов. Сегодня в качестве новой парадигмы исторического познания предлагается так называемый цивилизационный подход. Основной познавательной категорией исторической науки служит цивилизация [84]; [34, с. 13].

2.2. Цивилизационный подход – «человеческое измерение» истории

Цивилизационный подход, полагаемый в основание новой исторической дисциплины «История мировых цивилизаций», определяется в качестве «человеческого» измерения истории. Или как история, рассматриваемая с позиций ментальности.

Актуальное в последние десятилетия слово «менталитет» происходит от латинского «mens», что первоначально понималось как «дух» и выражало сакральную сферу бытия. Однако современное переосмысление внесло в понятие иной смысл: разумная, сознательная деятельность личности. Произошла рационализация новой познавательной категории гуманитарного знания. Причины и последствия такой гносеологической эволюции, а также ее оправданность и есть предмет размышлений для исследователя, изучающего цивилизационный процесс [34, с.301-304].

Анализ исторических событий с позиций ментальности направлен на постижение культуры изнутри, сквозь призму воззрений ее представителей. Его целью является чувствование «духа» эпохи: вбирание в себя ее красок, запахов, многоцветия самой жизни. Это попытка всмотреться в некогда живших и понять: что они любили и что ненавидели, к чему стремились и во имя чего жили. Объектом всестороннего изучения становится «маленький человек», обыватель в его ограниченном жизненном пространстве, с его мелкими будничными заботами. Последние ежедневно повторяются, закрепляясь в

31

привычные стереотипы поведения, охватывающие все сферы его жизнедеятельности: рождение и смерть, еду и питье, болезнь, праздники, сексуальность и т.д. Одним словом, "тихое течение будней" занимает теперь историка. Причем не только проступки, то есть проявленные в действительности формы поведения, но также и эмоции, мысли, желания, - скрытое от чужих глаз, сокровенное, названное «археологией чувств». Соответственно в центре внимания оказывается не только «человек действующий», но прежде всего «человек страдающий». Таким образом, ставится задача осмыслить личность в историко-культурном бытии «снизу» и «изнутри». История превращается в человековедение, пристально всматривающееся в каждую отдельную человеческую личность [34, с.6].

Временем становления анализируемого здесь подхода к написанию истории стали 70–80-е гг. XX века. А причиной его зарождения явилась усталость общества и самой науки от глобальных проблем и подходов, когда исследовательский интерес сосредоточивался на изучении законов, тенденций, многослойных структур исторического процесса. Так называемая «макроистория» предполагала строго логический формализованный метод изучения проблемы, механизм которого был примитивно прост: причина – объяснение. Однако подлинное понимание исторических явлений отсутствовало. Законы истории остались непознанными. Результаты исторического развития Европы в XX в. превзошли все научные прогнозы: сначала ужасы фашистского режима, позднее – гнет социалистической системы. Европейские умы заговорили о fiasko исторической науки. Западногерманский историк Х. Майер открыто признал безрезультатность изысканий западных коллег.

Констатация кризиса исторического сознания, повлекшего пессимистический взляд на будущее Европы, ставил проблему пересмотра исторического мировоззрения. Макроистория уступила место микроистории. В 70-е гг. нашего столетия в Западной Германии актуальной становится Alltagsgeschichte (история повседневности). Обоснование нового подхода звучало так: разве не важнее знать, как сохранять достоинство в поражении, нежели при победе? Разве теория прогресса учит мужеству больше, чем живой пример из исторического прошлого? Новый призыв гласил: «История жертв, а не победителей!». Для немецких авторов важным доказательством их правоты были также ссылки на труды соотечественников – Вильгельма Дильтея и даже Вильгельма фон Гумбольдта, апеллировавших к пониманию истории, ее переживанию, вживанию в живую историческую ткань.

В 80-е гг. аналогичные позиции в историческом познании отстаивают младшие представители французской школы «Анналов»: Ле Гофф, Филипп Арьес и др. К числу их последователей может быть отнесен и наш соотечественник А.Я. Гуревич. Показательно, что основоположники «Анналов» (представители школы сплотились вокруг одноименного журнала) – Марк Блок, Люсьен Февр (30–40-е гг. XX в.), Фернан Бродель (40–60-е гг.) придерживались глобальной концепции исторического развития и выдвинули так

32

называемый принцип холизма в истории. Этот принцип предполагал целостность, многоплановость и комплексность изучения прошлого, учет всех слагаемых для воссоздания единой, объемной картины жизни. Иллюстрацией подхода анналистов служили слова испанского ученого Мигеля Унамуно (вторая половина XIX – первая половина XX вв.): история – это море, на поверхности которого видимы волны, но морских глубин никогда не касался луч солнца. А эти глубины и есть собственно культурная и историческая жизнь, но совсем не морская пена внешних «случающихся» событий.

Однако уже родоначальник школы Марк Блок усматривал сущность всемирного исторического процесса в деятельности личности. «В истории всегда пахнет человечиной», - говорил он, а историка сравнивал с людоедом [12, с.9-11]. «Человеческую» направленность исторического исследования развили младшие анналисты [34, с.7]. Проблемами их изучения стали такие, как время и пространство в конкретную историческую эпоху, отношение к смерти, прекрасное и безобразное, знание и истина, труд и богатство, взаимоотношения мужчины и женщины и т.д.

Таким образом, сущность исторического подхода с позиций ментальности состоит в следующем: в центре событий всегда должен находиться человек, личность, обусловливающая движение исторического процесса. При этом учитывалось, что всякий индивидуум не есть некое замкнутое, изолированное от внешнего мира «я». Человек рождается в обществе и с момента своего появления на свет впитывает в себя культурный и исторический опыт своего народа. Соответственно ментальность может быть определена как способ видения себя человеком в истории в контексте современной ему эпохи. Или ментальность есть:

-особый способ видения мира (картина мира);

-коллективный (надиндивидуальный) опыт, базирующийся на установках сознания, а также неосознанных и полуосознанных стереотипах поведения, закрепленных в поколениях.

Следовательно, взгляд на историко-культурное бытие сквозь призму менталитета исходит из представлений: человеческое существует в истории не иначе как общечеловеческое. Поскольку каждая отдельная личность возможна только в масштабе всего человечества: все эпохи, все народы участвовали в становлении ее индивидуального неповторимого «я». Вместе с тем менталитет общества обусловлен типом личности, сформировавшимся в исторически определенную эпоху и под влиянием общепринятых ментальных установок.

Рассмотрим вопрос о соотношении цивилизации и ментальности. Понятие «цивилизация» происходит от латинского слова «civis», кото-

рое переводится на русский язык как «городской», «государственный», «гражданский». В своем первоначальном значении, в эпоху античности и средневековья, оно подразумевало альтернативу латинскому понятию «silvatikus»

33

(«лесной», соответственно дикий, грубый). Имелось в виду противопоставленность двух образов, двух стилей жизни:

-первобытного (варварского, «архаического»);

-городского (организованного, упорядоченного, «культурного»). Отсюда следует, что с самого начала содержание категории «цивилиза-

ция» предполагало два основных значения:

-цивилизация как определенный тип культуры, культурно-историче- ский феномен, уникальное и неповторимое в истории человечества общество;

-цивилизация как определенная ступень общественного развития, некий уровень «планки» исторического процесса.

Вместе с тем в разные эпохи сущность цивилизации понималась различно, ее содержание изменялось в истории по мере трансформации самого общества.

Так, в античности цивилизация мыслилась как определенный тип го-

сударственного устройства. Государство же, в свою очередь, рассматривалось в качестве божественного порядка, установленного на определенной территории. Олицетворением государственного организма считался коллектив полноправных граждан, права и обязанности которых четко и детально определялись законом. Само государство было высшей ценностью, и отдельная личность должна была всецело подчиняться коллективу сограждан. Именно такой государственный образ жизни и понимался как цивилизованный.

Представление средневекового христианского общества о цивилизации излагает Данте Алигьери (вторая половина XIII – начало XIV вв.): это общечеловеческое единство в Боге, которое простирается над многими народами. Христианская трактовка проявляется в выраженной ориентации на всеобщее благоденствие: отдельная личность счастлива именно общечеловеческой радостью бытия. Такой мыслится христианская цивилизация.

Мировосприятие эпохи Просвещения (XVIII в.) резко отлично от средневековья. Для него характерно забвение Бога, отказ от признания божественных начал в истории. Это явление было названо секуляризацией, смысл которой составляло изгнание Бога из истории, сопровождавшееся изъятием церковных ценностей (секуляризация в узком смысле этого слова). Упование на человеческий разум (секуляризованное сознание) ставит перед гражданами задачу создания нового типа общественного устройства, базирующегося на безусловной законодательной основе. Соответственно цивилизация видится в качестве общества, фундаментом которого служат начала разума человеческого, справедливости в масштабах лишь данного конкретного общества, а то и отдельных его социальных слоев, и свободы каждой отдельной личности, вне зависимости ее от других.

Именно с XVIII в. понятие «цивилизация» начинает широко использоваться в исторической науке, возникают различные теории цивилизационно-

34