Шаманизм. Архаические техники экстаза
.pdfПараллельные мифы, символы и ритуалы |
311 |
Эти несколько примеров объясняют функцию мифов, ритуалов и символов перехода в мифологии и практике шаманизма. Проходя в состоянии экстаза через опасный мост, соединяющий два мира (что обычно удается только мертвым), шаман доказывает, с одной стороны, что он дух, т. е. что он уже не человек, и с другой стороны, он старается восстановить сообщение, существовавшее in illo tempore между Землей и Небом; ведь по сути то, что шаманы сегодня совершают в экстазе, когда-то, в начале мира, все люди могли совершать во плоти: они восходили на Небо и нисходили оттуда, не прибегая для этого к транcу. Экстаз возвращает — временно и только для избранных, для шаманов — первичное состояние всего человечества. В этом смысле мистический опыт доисторических народов является возвращением к истокам, к мистическим временам утраченного рая. Для шамана, пребывающего в состоянии экстаза, Мост или Древо, Лиана, Веревка и т. п., соединявшие во время оно Землю с Небом, на мгновение вновь обретают реальность.
Лестница — дорога мертвых — вознесение
Существует множество примеров шаманского восхождения на Небо при помощи лестницы79. Это же средство используется, чтобы облегчить богам нисхождение на землю, а также для восхождения на Небо души умершего. Так, на Малайском архипелаге бога Солнца приглашают спуститься на Землю по лестнице, состоящей из семи ступеней. У даяков-дусунов знахарь, вызванный лечить больного, ставит посреди избы лестницу, достигающую потолка; именно по этой лестнице нисходят духи, приглашенные колдуном, чтобы овладеть им80. В некоторых малайских племенах в могилы втыкают шесты, которые называются «лестницами для душ», тем самым предлагая умершим оставить могилу и вознестись на Небо81. Мангары, (непальское племя), использует символическую лестницу, делая девять надрезов или ступенек на палке, которую втыкают в могилу; эти ступеньки служат для восхождения души умершего на Hебо82.
Египтяне сохранили в своих погребальных текстах выражение «аскен пет» (аскен — ступеньки, лестница), чтобы показать, что лестница, которую им дал Ра для восхождения на Небо, существует
вдействительности83. «Для меня ставят лестницу, чтобы я видел богов», — говорится в Египетской Книге Мертвых84. «Боги делают ему лестницу, чтобы он по ней поднялся на Небо»85. Во многих гробницах Старого и Среднего Царства найдены амулеты, изображающие лестницу (макет) или ступени86. Подобные статуэтки были найдены
вгробах на Рейнской границе Римской империи87.
Лестница (climax) о семи ступенях присутствует в мистериях митраистов как мы видели, жрец-царь Косингас угрожал своим
312 |
Глава 13 |
|
подданным, что пойдет по ступеням искать Геру. Восхождение на |
|
Небо по ритуальной лестнице, вероятно, являлось элементом орфи- |
|
|
|
ческого посвящения88. Во всяком случае символизм восхождения по |
|
ступеням был известен в Греции89. |
|
В. Буссе уже давно сопоставил митраистическую лестницу с по- |
|
добными восточными концепциями и показал их общую космологи- |
|
ческую символику90. Но важно показать и символизм «Центра |
|
Мира», неявно присутствующий во всех вознесениях на Небо. |
|
Иакову снится лестница, вершина которой достигает неба, и по ней |
|
«восходили и нисходили ангелы Божии» (Бытие, 28: 12). Камень, на |
|
котором Яков засыпает, называется Бет Эл (Дом Божий) и находит- |
|
ся в Центре Мира, так как именно там сошлись друг с другом все |
|
космические области91. В исламской традиции Магомет видит лест- |
|
ницу, возвышающуюся над иерусалимским Храмом (т. е. в «Центре |
|
Мира») до самого Неба, с ангелами справа и слева; по этой лестнице |
|
души праведных восходят к Богу92. Мистическая лестница неод- |
|
нократно встречается в христианской традиции; вспомним мучени- |
|
чество святой Перпетуи или легенду о святом Олафе93. Святой Ио- |
|
анн Климак обращается к символике лестницы для выражения раз- |
|
личных фаз духовного восхождения. Поразительно похожую |
|
символику мы встречаем в исламской мистике; восхождение к Богу |
|
включает обязательное прохождение семи ступеней: раскаяние, |
|
воздержание, отречение, бедность, терпение, вера в Бога, удовлет- |
|
ворение94. Символика ступеней, лестниц и восхождений никогда не |
|
перестает использоваться и в христианской мистике. Данте видит в |
|
небе Сатурна золотую лестницу, головокружительно возносящую- |
|
ся к последней небесной сфере; по ней восходят души блаженных |
|
(Div. Com., Paradiso, XXI–XXII)95. Лестница, cостоящая из семи сту- |
|
пеней, сохранилась также в алхимической традиции; в одной из ста- |
|
ринных рукописей алхимическое посвящение изображено в виде |
|
лестницы с семью ступенями, по которых восходят люди с завязан- |
|
ными глазами; на седьмой ступени находится человек без повязки |
|
на глазах перед закрытой дверью96. |
|
Миф o восхождении на Небо по лестнице известен также в Аф- |
|
рике97, Океании98 и Северной Америке99. Но лестница является толь- |
|
ко одним из многочисленных символических выражений восхожде- |
|
ния: Неба можно достичь также при помощи огня или дыма100, вле- |
|
зая на дерево101 или на гору102, поднимаясь по веревке103 или лиане104, |
|
по радуге105 и даже по солнечному лучу и т. п. Вспомним, наконец, |
|
другую группу легенд, связанных с темой восхождения, — «цепь из |
|
стрел». Герой восходит на Небо, запустив первую стрелу в небо- |
|
свод, следующую — в первую и т. д., пока ему не удастся создать |
|
цепь между Небом и Землей. Этот мотив мы встречаем в Меланезии, |
|
Северной и Южной Америке; его нет в Африке и Азии106. Посколь- |
|
ку в Австралии лук не был известен, его место в мифе заняло копье |
Параллельные мифы, символы и ритуалы |
313 |
с привязанной к нему длинной лентой; герой вонзает копье в небосвод и поднимается туда по ленте107.
Описанию этих мифологических мотивов и связанных с ними ритуалов можно было бы посвятить отдельный том. Заметим, что эти пути касаются только мифических героев, а также шаманов (колдунов, знахарей) и некоторых избранных покойников. Мы не намерены исследовать здесь очень сложную проблему разнообразия загробных путей в различных религиях108. Отметим только, что, согласно верованиям некоторых наиболее архаических племен, умершие отправляются на Небо, но большинству первобытных народов известны по меньшей мере два загробных пути: небесный — для существ избранных (вожди, шаманы, «посвященные») и горизонтальный, или адский, — для остальных людей. Так, некоторые австралийские племена — нарриньери, диери, буандик, курнаи и кулин — верят, что их умершие возносятся на Небо109; у кулинов они восходят по лучам заходящего Солнца110. Но в Центральной Австралии умершие охотно навещают родные места; по верованиям других племен, умершие направляются в специальные земли на западе111.
Согласно верованиям маори Новой Зеландии, вознесение душ — долгое и трудное путешествие, так как существует десять небес и только на последнем из них живут боги. Жрец использует несколько средств, чтобы туда попасть; напевая, он магически провожает душу до самого неба; одновременно он старается с помощью oпределенного ритуала отделить душу от останков тела и направить ее вверх. Когда умирает вождь, жрец и его помощники прикрепляют птичьи перья к концу палки и поют, постепенно поднимая свои палки в воздух112.
Заметим, что и в этом случае на Небо попадают только избранные, остальные смертные уходят за океан или в подземную страну. Если мы попытаемся очертить целостную картину всех мифов и обрядов, о которых здесь кратко упомянули, то с удивлением заметим, что их объединяет общая доминирующая идея: сообщение между Небом и Землей осуществимо (или было осуществимо illo tempore) с помощью какого-либо физического средства (радуга, мост, ступени, лиaна, веревка, цепь из стрел, гора и т. п.). Все эти символические изображения связи между Небом и Землей — всего лишь варианты Мирового Древа или Axis Mundi (Оси Мира). В одной из предыдущих глав мы видели, что миф и символизм Мирового Древа подразумевают идею Центра Мира — точки, в которой соединяются Земля, Небо и Преисподняя. Мы также увидели, что символизм Центра, по-прежнему играющий важную роль в мифологии и практике шаманизма, распространен намного шире, чем сам шаманизм, и является более древним. Символизм Центра Мира связан также с мифом о праисторической эпохе, когда сообщение между Небом и Землей, богами и людьми было не только возможно,
314 |
Глава 13 |
|
но и общедоступно. Упомянутые нами мифы обычно относятся к |
|
этому праисторическому illud tempus, и некоторые из них также |
|
|
|
упоминают о вознесении героя, правителя или колдуна на Небо |
|
после разрыва сообщения; другими словами, они подразумевают |
|
возможность для некоторых избранных или привилегированных |
|
возвратиться к началу Времени, вновь обрести мифическое райское |
|
мгновение до падения, т. е. до разрыва сообщения между Небом и |
|
Землей. |
|
К этой категории избранных или привилегированных относятся |
|
шаманы; но не только они могут возноситься на Небо или добираться |
|
туда с помощью дерева, лестницы и т. п.; с ними в этом могут соперни- |
|
чать и другие избранные — правители, герои, посвященные. Шаманы |
|
выделяются среди других категорий привилегированных персонажей |
|
своей специфической практикой экстаза. Шаманский экстаз, как мы |
|
видели, можно считать воссозданием того человеческого состояния, |
|
которое существовало до падения; другими словами, оно отражает |
|
изначальную ситуацию, доступную остальным людям только через |
|
смерть (церемонии восхождения на Небо с помощью обрядов — при- |
|
мер: жрец в ведической Индии — являются символическими, а не |
|
конкретными, как вознесение на Небо шаманов). Хотя идея шаман- |
|
ского вознесения на Небо чрезвычайно конкретна и связана с мифи- |
|
ческими концепциями, обзор которых мы только что сделали (Центр |
|
Мира, разрыв сообщения, падение человечества и т. п.), существует |
|
много случаев искаженных шаманских практик113; здесь имеются в |
|
виду прежде всего рудиментарные и механические средства достиже- |
|
ния транса (наркотики, танец до изнеможения, одержимость и т. п.). |
|
Возникает вопрос: не могут ли эти отклонения от традиции объяс- |
|
няться не только историческими изменениями (упадок вследствие |
|
внешних культурных влияний, гибридизация и т. п.), но также совер- |
|
шенно другими причинами? Например, не объясняются ли искажения |
|
в практике шаманского транса тем, что шаман старается на конкрет- |
|
ном опыте пережить символику и миф, которые по самой своей при- |
|
роде не могут быть проверены экспериментально; т. е. не привело ли |
|
к отмеченному нами искажению трансов стремление любой ценой и |
|
каким угодно способом достичь наяву реального и в то же время ми- |
|
стического вознесения на Небо; или, наконец, не являются ли такие |
|
попытки неизбежным следствием отчаянного стремления пережить, |
|
т. е. испытать во плоти то, что при современном состоянии человека |
|
доступно лишь в области духа? |
|
Но мы предпочитаем оставить открытым этот вопрос, выходя- |
|
щий к тому же за рамки истории религий и вторгающийся в область |
|
философии и теологии. |
Выводы
Формирование североазиатского
шаманизма
Как мы помним, слово «шаман» происходит (через русский язык) от тунгусского слова шаман. Объяснение этого термина как производного от палийского samana (санскр. cramana) — через китайское cha-men (простая транскрипция палийского слова) — принято большинством востоковедов XIX в., хотя давно его подвергали сомнению W. Schott (1842) и Dordji Banzarov (1846), а позже его отвергали вообще1. Эти ученые считали, что им удалось показать принадлежность этого слова к группе тюрко-монгольских языков благодаря некоторым фонетическим связям: начальное К' из архаического тюркского языка перешло в татарское К, чувашское J, якутское Х (глухой спирант, как в немецком ach), монгольское TS или Ч и маньчжурско-тунгусские С, Ш или ШЬ; тунгусское шаман представляется в этом случае точным фонетическим соответствием тюрко-монгольскому kam (qam), означающему именно «шаман» в собственном смысле слова в большинстве тюркских языков.
Однако Рамштедт2 доказал несостоятельность фонетического закона, предложенного в работе J. Nemeth. С другой стороны, открытие подобных слов в тохарском (samane = буддийский монах) и согдийском (smn = saman) языках снова выдвигает на передний план гипотезу об индийском происхождении этого термина3. Не решаясь высказывать свое мнение о лингвистическом аспекте этого вопроса и не упуская из виду трудностей, с которыми сталкивается изучение миграции этого индийского слова от Центральной Азии до Дальнего Востока, мы хотим только добавить, что проблема индийских влияний на народы Сибири должна рассматриваться во всей целости и с использованием этнографических и исторических данных.
Именно это сделал по отношению к тунгусам Широкогоров в ряде работ4, результаты и общие выводы которых мы сейчас постараемся вкратце изложить. Слово шаман, замечает Широкогоров, по-видимому, чужое в тунгусском языке. Более важно, однако, то, что в самом шаманизме видны элементы южного происхождения, в данном случае буддийские (ламаистические) элементы. Действительно, буддизм проник довольно далеко на северо-восток Азии: в IV в. — в Корею, во второй половине первого тысячелетия — к уйгурам, в XIII в. — к монголам, в XV в. — на Амур (буддистский храм у истоков Амура). Большинство имен духов (бурхан) тунгусы заим-
316 |
Выводы. Формирование североазиатского шаманизма |
|
ствовали от монголов и маньчжуров, которые в свою очередь взяли |
|
их от ламаистов5. В изображениях, наряде и бубне тунгусских ша- |
|
|
|
манов Широкогоров видит современные влияния6. Маньчжуры ут- |
|
верждают, что шаманизм появился у них в середине XI в., но рас- |
|
пространился только при династии Минь (XIV–XVII в.). С другой |
|
стороны, южные тунгусы считают, что они заимствовали шаманизм |
|
от маньчжуров и дауров. Наконец, на северных тунгусов оказали |
|
влияние их южные соседи якуты. Широкогоров считает, что имело |
|
место совпадение между появлением шаманизма и буддистской эк- |
|
спансией в этих регионах Азии: расцвет шаманизма в Маньчжурии |
|
приходится на XII–XVII в., в Монголии — к XIV в., у киргизов и |
|
уйгуров, вероятно, между VII и XI вв., т. е. непосредственно перед |
|
официальным принятием буддизма (ламаизма) этими народами7. |
|
Кроме того, русский этнолог указывает на несколько этнографи- |
|
ческих элементов южного происхождения: змей (в некоторых слу- |
|
чаях boa constrictor), присутствующий в идеологии и наряде шама- |
|
на, не встречается в ритуальных верованиях тунгусов, маньчжуров, |
|
дауров и др., а у некоторых из этих народов он вообще неизвестен |
|
как животное8. Шаманский бубен, центром распространения кото- |
|
рого, по мнению русского ученого, являются окрестности озера |
|
Байкал, играет первостепенную роль в ламаистской религиозной |
|
музыке, как, впрочем, и медное зеркало (см. выше) ламаистского |
|
происхождения, ставшее в шаманизме настолько важным, что, вла- |
|
дея им, можно заниматься шаманизмом даже без наряда и бубна. |
|
Из ламаизма, должно быть, были заимствованы также некоторые |
|
головные украшения. |
|
В заключение Широкогоров оценивает тунгусский шаманизм |
|
как явление «относительно позднее, распространявшееся, по-види- |
|
мому, с запада на восток и с юга на север. Он включает много эле- |
|
ментов, заимствованных непосредственно из буддизма… Шаманизм |
|
глубоко укоренился в общественной системе и психологии аними- |
|
стической философии, характерной для тунгусов и других шама- |
|
нистов. Но справедливо также и то, что шаманизм в своей сегод- |
|
няшней форме является одним из следствий проникновения буд- |
|
дизма в этнические группы Северо-Восточной Азии»9. В большом |
|
труде10 Широкогоров приходит к формуле «шаманизм стимулиро- |
|
ван буддизмом». Это явление стимуляции видно до сих пор в Мон- |
|
голии: ламы советуют людям с нарушенным психическим равнове- |
|
сием стать шаманами, нередко сам лама становится шаманом и ис- |
|
пользует шаманских духов. Поэтому нет ничего удивительного в |
|
том, что тунгусские культурные комплексы перенасыщены элемен- |
|
тами, заимствованными из буддизма и ламаизма. Сосуществование |
|
шаманизма с ламаизмом подтверждается и у других азиатских на- |
|
родов. Например, у тувинцев во многих юртах (даже в юртах лам) |
Выводы. Формирование североазиатского шаманизма |
317 |
рядом с образами Будды можно встретить шаманские эреньи, предохраняющие от злого духа11.
Мы вполне согласны с Широкогоровым: «шаманизм стимулирован буддизмом». Действительно, южные влияния модифицировали и обогатили тунгусский шаманизм — но он не является плодом буддизма. Как замечает Широкогоров, до вторжения буддизма в религии тунгусов преобладал культ Буги — Бога Неба; другим элементом, игравшим определенную роль, был культ умерших. Если тогда не было шаманов в современном понимании этого слова, то существовали жрецы и маги, специализировавшиеся на приношении жертв Буге и на культе умерших. Сегодня, как замечает Широкогоров, ни в одном из тунгусских племен шаманы не участвуют в жертвоприношениях в честь Бога Неба; но на погребальные церемонии шаманов, как мы видели, приглашают в исключительных ситуациях — когда, например, умирающий не хочет оставлять землю и посредством шаманского сеанса его приходится выпроваживать в Ад12. Это правда, что тунгусские шаманы не принимают участия в жертвоприношениях Буге, но верно и то, что в шаманских сеансах мы все-таки встречаем еще некоторые элементы, которые можно считать небесными; впрочем, символизм вознесения на Небо у тунгусов был засвидетельствован неоднократно. Вполне возможно, что этот символизм в своей современной форме заимствован у бурятов или якутов, но это не доказывает, что тунгусам он был неизвестен до того, как они установили контакты с южными соседями; религиозное значение Небесного Бога и универсальность мифов и обрядов восхождения на Небо на Дальнем Севере и в арктических регионах склоняет к совершенно противоположному предположению. Вывод о формировании тунгусского шаманизма, который мы вправе теперь сделать, представляется следующим. Влияния ламаизма выразились в значимости, которая в итоге была приписана духам, и в технике овладения и воплощения этих духов. Следовательно, мы могли бы утверждать, что ламаизм оказал значительное влияние на тунгусский шаманизм в его современной форме. Но имеем ли мы право считать весь азиатский и сибирский шаманизм в целом результатом китай- ско-буддийских влияний?
Прежде чем ответить на этот вопрос, вспомним некоторые результаты настоящего труда. Мы констатировали, что специфическим моментом шаманизма является не воплощение шаманом духов, а экстаз, вызванный вознесением на Небо или нисхождением в Ад; воплощение духов и одержимость ими — явления, распространенные повсеместно, но не обязательно принадлежащие к собственно шаманизму. С этой точки зрения современный тунгусский шаманизм не может считаться классической формой шаманизма именно в связи с принципиальным значением, придаваемым воплощению духов и второстепенной ролью вознесения на Небо. Идеология и
318 |
Выводы. Формирование североазиатского шаманизма |
|
техника, служащая для овладения духами и для их воплощения — |
|
т. е. влияние юга (ламаизма), — придали, как показывает Широко- |
|
|
|
горов, тунгусскому шаманизму его современную форму. Поэтому |
|
вполне обоснованным будет признание этой современной формы |
|
тунгусского шаманизма современной гибридизацией древнего севе- |
|
роазиатского шаманизма; кроме того, как мы видели, мифы, кото- |
|
рые встречаются у татар Средней Азии и у народов далекой северо- |
|
восточной Сибири, настойчиво говорят о современном упадке ша- |
|
манизма. |
|
Влияния буддизма (ламаизма), решающие в случае тунгусского |
|
шаманизма, заметно отразились также на бурятах и монголах. Не- |
|
сколько раз мы приводили доказательства индийских влияний в ми- |
|
фологии, космологии и религиозной идеологии бурятов, монголов |
|
и татар. В основном именно буддизм принес в Среднюю Азию рели- |
|
гиозный вклад Индии. Здесь напрашивается определенное замеча- |
|
ние: индийские влияния не были ни первыми, ни единственными |
|
влияниями Юга на Центральную и Северную Азию. Уже с доисто- |
|
рических времен культуры Юга, а позже древнего Ближнего Восто- |
|
ка оказывали влияние на все культуры Средней Азии и Сибири. Ка- |
|
менный век в арктических регионах принадлежит к праистории Ев- |
|
ропыиБлижнегоВостока13.Надоисторическиеипротоисторические |
|
цивилизации Северной России и Северной Азии сильное влияние |
|
оказали палеовосточные цивилизации14. С этнологической точки |
|
зрения все кочевые культуры следует признать зависимыми от от- |
|
крытий аграрных и городских цивилизаций; косвенно влияние по- |
|
следних простирается очень далеко на север и северо-восток и с |
|
доисторических времен длится по сегодняшний день. Мы уже виде- |
|
ли, какое значение имели иранские и месопотамские влияния на |
|
формирование мифологии и космологии Центральной Азии и Си- |
|
бири. Иранские термины зафиксированы у венгров, татар и даже у |
|
монголов15. Из других источников хорошо известны культурные |
|
контакты и обоюдные влияния между Китаем и эллинистическим |
|
Востоком. Этим культурным обменом воспользовалась, в свою оче- |
|
редь, Сибирь: числа, употребляемые различными народами Сибири, |
|
были заимствованы (хотя и не прямо) как из Рима, так и из Китая16. |
|
Влияние цивилизации Китая распространяется до Оби и Енисея17. |
|
Именно в этой историко-этнологической перспективе следует |
|
осмыслить в целом влияние Юга на религии и мифологии народов |
|
Центральной и Северной Азии. Мы уже видели результаты этого |
|
влияния на собственно шаманизм, прежде всего в магических тех- |
|
никах. Южному влиянию подверглись также шаманский наряд и |
|
бубен18. Нельзя, однако, считать шаманизм в целом, как и его струк- |
|
туру, результатом этих влияний. Собранные и проанализированные |
|
в настоящей книге материалы показывают, что идеология и специ- |
|
фические техники шаманизма были засвидетельствованы уже в тех |
Выводы. Формирование североазиатского шаманизма |
319 |
архаических культурах, в которых трудно было бы найти палеовосточные влияния.
Достаточно вспомнить, с одной стороны, что центрально-азиат- ский шаманизм тесно связан с доисторической культурой сибирских охотников19; с другой же шаманские идеологии и техники мы находим у первобытных народов Австралии, Малайзии, Южной и Северной Америки, а также в других регионах.
Недавние исследования ясно показали шаманские элементы в религии охотников времен палеолита. Хорст Кирхнер интерпретировал знаменитый рельеф из Ласко (Lascaux) как изображение шаманского транса. Этот же автор утверждает, что булавы — таинственные предметы, находимые на доисторических стоянках — не что иное, как палочки к бубнам20. Принятие этой интерпретации означало бы, что доисторические колдуны использовали бубны, похожие на те, которые употребляют современные сибирские шаманы. Любопытно в связи с этим, что палочки к бубну, сделанные из кости, найдены на Оленьем острове в Баренцевом море, на стоянке, датируемой приблизительно 500 г. до н. э.21 Наконец, К. Нарр пересмотрел проблему начала и хронологии шаманизма22. Он показал влияние понятий плодородия (женские статуэтки, или Венеры) на религиозные представления доисторических охотников Северной Азии; это влияние, однако, не прервало палеолитическую традицию. Выводы Нарра таковы: черепа и кости животных, найденные на европейских палеолитических стоянках (50 000–30 000 лет до н. э.), могут интерпретироваться как ритуальные жертвы. Весьма правдоподобно, что почти в то же время и в связи с теми же обрядами выкристаллизовались магико-религиозные концепции возвращения животных к жизни из их костей; именно в этом видении мира следует искать корни азиатского и североамериканского культа медведя. Вскоре после этого, около 25 тыс. лет до н. э., в Европе запечатлелись древнейшие следы шаманизма (Ласко) с пластическими изображениями птицы, духа-покровителя и экстаза23.
Оценка достоверности хронологии, предложенной Нарром, — дело специалистов24. Не вызывает сомнения древность шаманских ритуалов и символов. Но еще предстоит определить, являются ли полученные доисторические материалы первыми проявлениями шаманизма in statu nascendi (в состоянии зарождения) или же это только первые доступные нам сегодня документы о более древнем религиозном комплексе, не нашедшем, однако, пластических выражений (рисунки, ритуальные предметы и т. п.) раньше эпохи Ласко.
Чтобы хорошо понять формирование шаманского комплекса в Центральной и Северной Азии, не следует забывать о двух принципиальных компонентах этой проблемы: с одной стороны, экстатический опыт как таковой, как первичное явление; с другой — исто-
320 |
Выводы. Формирование североазиатского шаманизма |
|
рико-религиозная среда, в которую этому экстатическому опыту |
|
пришлось интегрироваться, и идеология, которая должна его обос- |
|
|
|
новывать. Экстатический опыт мы определили как первичное явле- |
|
ние, так как мы не видим повода, чтобы считать его плодом опреде- |
|
ленного исторического момента, т. е. плодом определенной формы |
|
цивилизации; мы склонны считать его скорее составной частью |
|
комплекса человеческих характеристик и именно поэтому извест- |
|
ным всему архаическому человечеству; вместе с различными фор- |
|
мами культуры и религии модифицировалась и изменялась только |
|
интерпретация и оценка экстатического опыта. Какой же была ис- |
|
торико-религиозная ситуация в Средней и Северной Азии, т. е. там, |
|
где позже выкристаллизовался шаманизм как автономный и специ- |
|
фический комплекс? На всей этой территории (притом с древней- |
|
ших времен), свидетельствуется существование Всевышнего Суще- |
|
ства с небесной структурой, которая, впрочем, морфологически |
|
соответствует всем другим Всевышним небесным Существам архаи- |
|
ческих религий. Символика вознесения со всеми ее обрядами и ми- |
|
фами должна быть связана со Всевышними небесными Существами; |
|
как известно, высота как таковая была священна, а многих Всевыш- |
|
них Богов архаических народов называют «Тот, Кто вверху», «тот с |
|
Неба» или просто «Небо». Этот символизм восхождения и вознесе- |
|
ния сохраняет свою религиозную ценность и актуальность даже |
|
после исчезновения Всевышнего небесного Существа, ибо, как из- |
|
вестно, Всевышние существа постепенно теряют свою культовую |
|
актуальность, уступая место более динамичным или более близким |
|
религиозным формам или персонажам (боги бури и плодородия, |
|
демиурги, души умерших, великие богини и т. д.). Преобразование |
|
небесного Бога в deus otiosus (праздного бога) еще сильнее подчер- |
|
кивает магико-религиозный комплекс, обычно определяемый поня- |
|
тием «матриархат». Ограничение и даже полная потеря религиоз- |
|
ной актуальности уранических существ обозначены иногда в ми- |
|
фах, упоминающих о первичной райской эпохе, когда сообщение |
|
между Небом и Землей было легким и доступным для всех; в резуль- |
|
тате какого-то события (особенно ритуальной ошибки) это сообще- |
|
ние было прервано, а Всевышние Существа отошли в наивысшие |
|
сферы небес. Повторим еще раз: упадок культа Всевышнего небес- |
|
ного существа не привел к упадку символизма вознесения со всеми |
|
его последствиями. Как мы видели, этот символизм зафиксирован |
|
везде и во всех исторических контекстах. Можно сказать, что он иг- |
|
рает принципиальную роль в шаманских техниках и идеологии. |
|
В предыдущей главе мы видели, в каком смысле шаманский эк- |
|
стаз можно считать возрождением мифического illud tempus (вре- |
|
мени оного), когда люди могли в действительности общаться с Не- |
|
бом. Несомненно, небесное вознесение шамана (или знахаря, мага |
|
и т. д.) является глубоко модифицированными и иногда деградиро- |