Шаманизм. Архаические техники экстаза

встречаем уже в случае инициационных снов, а еще более четко он появляется в сеансах алтайских шаманов и в символизме бубнов.

Мы увидим в дальнейшем, что влезание на дерево или столб играет существенную роль и в других посвящениях шаманического типа; их следует считать одним из вариантов мифически-ритуаль- ной темы восхождения на небо (темы, которая включает также магический полет, миф о цепи из стрел, о веревке, о мосте и т. д.). Тот же символизм восхождения на небо заключен и в веревке (=Мост), соединяющей березы, на которой развешены разноцветные ленточки (=цвета Радуги, различные небесные страны). Эти мифические темы и ритуалы хотя и специфичны для сибирских и алтайских регионов, свойственны не только этим культурам; территория их распространения значительно превосходит территорию Средней и Се- веро-Восточной Азии. Мы даже задумываемся над тем, может ли настолько сложный ритуал, как посвящение бурятского шамана, быть продуктом независимым, как это заметил уже четверть века назад Уно Харва; бурятское посвящение удивительно напоминает некоторые церемонии митраических мистерий. Полуголый кандидат, очищается кровью козла, которого иногда приносят в жертву над его головой; в некоторых местах нужно даже пить кровь жертвенного животного20, а эта церемония напоминает тавроболион — главный обряд митраических мистерий21. В тех же мистериях использовались также лестницы (climax) о семи ступенях, каждая из которых была сделана из особого металла. Согласно Цельсу22, материалом первой ступени был свинец (соответствует небу планеты Сатурн), второй — олово (Венера), третьей — бронза (Юпитер), четвертой — железо (Меркурий), пятой — монетный сплав (Марс), шестой — серебро (Луна), седьмой — золото (Солнце). Восьмая ступень, как сообщает нам Цельс, представляла сферу неподвижных звезд. Влезая на эту церемониальную лестницу, посвящаемый успешно проходил через семь небес, возносясь в эмпирей23. Напомним, что у алтайцев и самоедов число 7 также играет важную роль. Колонна мира состояла из 7 этажей (Harva U. Finno-Ugric [and] Siberian [Mythology], p. 338 sq.), космическое древо — из 7 ветвей (id., Der Baum das Lebens, p. 137; Die religiosen Vorstellungen, p. 51 sq.) и т. д. Число 7, преобладающее в митраистской символике (7 небесных сфер, 7 звезд, 7 ножей, 7 деревьев, 7 алтарей и т. д. на памятниках с фигурами), объясняется вавилонскими влияниями на иранскую мистерию (см., например, Pettazzoni R. I Misteri: saggio di una teoria storico-religiosa, Bologne, 1924, p. 231, 247, etc.). О символизме этих чисел см. ниже (раздел «Мистические числа 7 и 9» в главе VIII «Шаманизм и космология»). Если учесть другие иранские элементы, присутствующие, в более или менее искаженной форме в мифологиях Средней Азии24, и вспомнить существенную роль, которую играли в первом тысячелетии нашей эры согдийцы как посредники

между Китаем и Средней Азией, с одной стороны, и Ираном и Ближним Востоком — с другой25, то гипотеза финского ученого кажется весьма правдоподобной.

Пока что достаточно будет указать эти несколько примеров влияния (вероятнее всего иранского) на бурятский ритуал. Значение всего этого станет явным, когда пойдет речь о вкладе юга и запада Азии в сибирский шаманизм.

Посвящение арауканской шаманки

Мы не намерены здесь отыскивать все возможные параллели ритуала бурятского шаманского посвящения. Напомним только наиболее поразительные из них, а особенно те, которые, как главный обряд, включают влезание на дерево или другое более или менее символическое средство восхождения на Небо. Начнем с южноамериканского посвящения — посвящения мачи, арауканской шаманки26. Эта церемония посвящения сосредоточена вокруг ритуального восхождения на дерево или, скорее, на очищенный от коры ствол под названием «реве»; кстати именно он является символом шаманской профессии, и каждая мачи постоянно держит его перед своим домом.

На трехметровом дереве делают надрезы в форме ступенек, его крепко вкапывают в землю перед жилищем будущей шаманки, «несколько наклоненным, чтобы облегчить восхождение». Иногда «вокруг реве втыкаются в землю верхние ветви, образуя ограду 15 на 4 м»27. После установки этой святой лестницы кандидатка раздевается до рубашки и ложится на постель из овечьих шкур и покрывал. Старые шаманки покрывают ее тело листьями канело, непрерывно производя магические движения. В это время зрители хором поют, потрясая колокольчиками. Этот ритуальный массаж повторяется несколько раз. Затем «старшие женщины склоняются над ней и сосут ей грудь, живот и голову с такой силой, что брызгает кровь»28. После этого первого приготовления кандидатка встает, одевается и садится на стул. Песни и танцы продолжаются целый день.

На следующий день праздник достигает своего апогея. Прибывает толпа гостей. Старые мачи делают круг, ударяя в бубен и по очереди танцуя. Наконец, мачи и кандидатка приближаются к дере- ву-лестнице и одна за другой начинают восхождение (согласно информатору Моэсбаха, кандидатка восходит первой). Церемония заканчивается принесением в жертву овцы.

Выше мы привели сокращенное описание Роблеса Родригеса [Rodriguez]. Усс29 приводит больше подробностей. Зрители делают круг возле жертвенника, на котором закалывают ягнят, принесенных семьей шаманки. Старая мачи обращается к Богу: «О Владыка и

Отец людей, я окропляю Тебя кровью этих животных, которых Ты сотворил. Будь благосклонен к нам!» и т. д. Животное убивают, а его сердце вешают на одной из ветвей канело. Начинается музыка, и все собираются вокруг реве. Начинается пир и танцы, длящиеся целую ночь.

На рассвете кандидатка появляется снова, и мачи под аккомпанемент бубнов возобновляют танец. Некоторые из них впадают в экстаз. Старушка завязывает себе глаза и ножом из белого кварца наощупь делает несколько надрезов на пальцах и на губах кандидатки; затем такие же надрезы она делает на себе, смешивая свою кровь с кровью кандидатки. После других ритуалов молодая посвящаемая «поднимается на реве, танцуя и ударяя в бубен. Старшие женщины следуют за ней, взбираясь по ступеням; две самые старшие подходят к ней на помосте с двух сторон. Они снимают с нее зеленый ошейник и окровавленную прядь овечьей шерсти (которыми она только что была украшена) и вешают их на ветви. Только время может позволить их уничтожить, поскольку они священны. Затем собрание шаманок спускается вниз, причем их новая подруга идет последней пятясь, ступая в такт музыке. Как только ее стопы касаются земли, ее приветствуют взрывом неистовых криков; это триумф, всеобщее помешательство; каждый рвется к ней, каждый хочет увидеть ее вблизи, дотронуться до нее, обнять ее». Начинается пир, в котором принимают участие все зрители. Раны заживают в течение восьми дней.

Согласно текстам, собранным Моэсбахом, молитва мачи, по-ви- димому, обращена к Богу Отцу (Padre Dios rey anciano — Бог Отец, древний царь и т. д.). Она просит у него дар двойного зрения (чтобы видеть зло в теле больного) и искусства игры на бубне. Кроме того, она просит у него коня, быка и нож — символы определенных духовных сил — и наконец, полосатый или цветной камень. (Это магический камень, который можно вкладывать в тело больного, чтобы очистить его; если он выходит окровавленный, то это знак, что больному грозит смертельная опасность. Именно этим камнем натирают больных.) Мачи дают собравшимся клятву, что молодая посвященная не будет заниматься черной магией. Текст Родригеса упоминает не о Боге Отце, а о вилео, являющемся Мачи Неба, т. е. Великим небесным Шаманом (Вилео живет в середине Неба).

Всюду, где известен ритуал инициационного вознесения на Небо, такое же вознесение практикуется в случае шаманского лечения30.

Запомним главные черты этого посвящения: экстатическое восхождение на дерево-лестницу, символизирующее путешествие на Небо, и молитва, обращенная с помоста ко Всевышнему Богу или Великому небесному Шаману, который, как считается, дает мачи и целительные способности (ясновидение и т. п.), и магические пред-

меты, необходимые для лечения (полосатый камень и т. п.). Божественное или по крайней мере небесное происхождение целительных способностей засвидетельствовано у многих архаических народов, например у пигмеев семангов, у которых хала лечит больных при помощи сенои (посредников между Та Педном, Всевышним и людьми) или при помощи кварцевых камней, в которых, как считается, живут эти небесные духи, но также с помощью бога (см. ниже). Полосатый или цветной камень также имеет небесное происхождение; многочисленные тому примеры мы уже встретили в Южной Америке и в других регионах, и нам придется еще не раз к этому вернуться31.

Ритуальное восхождение на дерево

Ритуальное восхождение на дерево как обряд шаманского посвящения мы встречаем также в Северной Америке. У помов церемония принятия в тайное общество длится четыре дня, из которых один день полностью посвящен восхождению на дерево-столб высотой от 8 до 10 м и 15 см в диаметре32. Как мы помним, будущие сибирские шаманы влезают на дерево во время посвящения или после него. Мы увидим в дальнейшем (см. ниже), что и ведический жрец восходит на ритуальный столб, чтобы достичь неба и богов. Восхождение с помощью дерева, лианы или веревки является весьма распространенным мифическим мотивом; примеры мы рассмотрим ниже (глава 13, раздел «Лестница — дорога мертвых — вознесение»).

Добавим, наконец, что посвящение на третью — высшую — шаманскую ступень мананга жителей Саравака также включает ритуальное восхождение. На веранду вносят большой котел, к которому приставлены две маленькие лестницы; стоя здесь всю ночь, наставники сопровождают кандидата на одну из лестниц и приказывают спуститься по другой. Один из первых наблюдателей этого посвящения, архидиакон Пэрхэм (J. Perham), писавший около 1885 г., признавал, что он не мог найти никакого объяснения этому обряду33. Но смысл кажется довольно ясным: речь может идти только о символическом восхождении на Небо, за которым следует нисхождение на землю. Подобные ритуалы мы встречаем на Малекуле: одна из наивысших ступеней церемонии Маки называется именно лестница34, а главное действие этой церемонии состоит в восхождении на помост35. Более того, шаманы и знахари, как, впрочем, и некоторые типы мистиков, могут взлетать, как птицы, и садиться на ветвях дерева. Венгерский шаман (тальтос) «мог запрыгнуть на иву и сесть на ветку, слишком тонкую даже для птицы»36. Иранского святого Кутб эд-Дин Хайдара часто видели на верхушках деревьев. Св. Иосиф из Копертина взлетел на дерево и полчаса оставался на ветке, «которая заметно покачивалась, как будто на нее села птица».

Интересен также опыт австралийских знахарей, утверждающих, что они обладают своего рода магическим шнуром, с помощью которого они могут влезать на верхушки деревьев. «Маг ложится под деревом на спину, делает так, что его шнур взлетает на дерево, и влезает по нему в гнездо, находящееся на самой верхушке; затем он переходит на другие деревья и с заходом солнца спускается вниз по стволу»37. Согласно информации, собранной Берндтом (R.M. Berndt) и Элкином, «вонгаибонский маг, лежа на спине под деревом, сделал так, что его шнур поднялся прямо вверх, а сам он стал подниматься по нему с откинутой головой и выпрямленным телом, широко расставляя ноги и упершись руками в бока. Дойдя до конца, он с высоты сорока футов помахал рукой тем, кто остался внизу, затем спустился таким же образом, и когда он еще лежал на спине, шнур вернулся в его тело»38. Этот магический шнур не может не напомнить нам индийский фокус со шнуром [rope-trick], шаманическую структуру которого мы проанализируем ниже.

Небесное путешествие карибского шамана

Во время посвящения карибских шаманов Голландской Гвианы применяются другие средства, хотя оно также сосредоточено вокруг экстатического путешествия неофита на Небо39. Pujai можно стать только после успешного видения духов и установления с ними непосредственных и долговременных отношений40. Речь идет не столько об одержимости, сколько об экстатическом видении, благодаря которому становится возможным общение, диалог с духами. Это экстатическое переживание возникает во время вознесения на Небо, но новичок может предпринять такое путешествие только после того, как пройдет обучение по традиционной мифологии с одновременной физической и психологической подготовкой к трансу. Эта учебная практика, как мы сейчас увидим, чрезвычайно сурова.

Обычно посвящаются сразу шесть юношей. Они живут в полной изоляции в специально для этого построенном шалаше, покрытом пальмовыми листьями. Их заставляют заниматься ручным трудом: они обрабатывают табачное поле посвящающего мастера, а из ствола кедра делают лавку в форме каймана, которую приносят под шалаш; на этой-то лавке они и садятся каждый вечер, чтобы слушать учителя или видеть видения. Кроме того, каждый из них делает себе колокольчики и магический жезл длиной 2 м. Кандидатам служат шесть девушек, которыми руководит старая женщина-инструктор. Они снабжают неофитов табачным соком, который те должны пить в больших количествах, и каждый вечер каждая из них натирает красной жидкостью все тело своего подопечного, чтобы сделать его красивым и достойным показаться перед духами.

Курс посвящения длится 24 дня и 24 ночи. Он делится на четыре части, после каждой трехдневной серии учебы наступают три дня отдыха. Обучение совершается ночью в шалаше; танцуют в кругу, поют, затем, сидя на лавке-каймане, слушают рассказ наставника о добрых и злых духах, а особенно о Великом Отце Стервятнике, который играет существенную роль в посвящении. У него вид нагого индейца; именно он помогает шаманам взлетать на Небо посредством вращающейся лестницы. Устами этого Духа говорит Великий Отец Индеец», т. е. Творец, Всевышнее Существо41. Танцующие подражают движениям животных, о которых учитель рассказывает

всвоих лекциях. Днем кандидаты остаются в гамаках в шалаше. В периоды отдыха они лежат на скамьях, натирая глаза соком красного перца, размышляя об уроках учителя и пытаясь увидеть духов42.

Втечение всего периода обучения ученики соблюдают почти полный пост: они все время курят сигары, жуют листья табака и пьют табачный сок. После изнурительных ночных танцев, благодаря посту и интоксикации, неофиты готовы к экстатическому путешествию. В первую ночь второго периода они учатся превращаться

вягуара и летучую мышь43. На пятую ночь после полного поста (запрещен даже табачный сок) наставник протягивает несколько веревок на различной высоте и новички по очереди танцуют на них или балансируют в воздухе, держась за руки44. Именно тогда они имеют первое экстатическое переживание: появляется Индеец — в действительности доброжелательный дух (Тукаяна). «Подойди, отрок. Ты отправишься на Небо по лестнице Великого Отца Стервятника. Это недалеко». Затем новичок встречает духа вод (Амана) — чрезвычайно красивую женщину, уговаривающую его нырнуть вместе с ней в реку. Там она передает ему амулеты и магические формулы. Неофит с проводником доплывают до другого берега реки и доходят до развилки Жизни и Смерти. Будущий шаман может выбрать дорогу в Страну без вечера или в Страну без рассвета. Потом сопровождающий его дух открывает ему судьбу души после смерти. Ощущение сильной боли неожиданно возвращает кандидата на землю. Это наставник приложил к его коже марака — специальную циновку, кишащую большими ядовитыми муравьями»45.

На другую ночь четвертого периода наставник по очереди кладет неофитов на «помост, подвешенный к потолку шалаша с помощью нескольких скрученных вместе веревок, которые, раскручиваясь, приводят помост в ускоряющееся вращательное движение»46. Неофит поет: «Помост пуджаи занесет меня на Небо. Я увижу селение Тукаяны». Он по очереди проходит через различные небесные сферы и видит духов47. Употребляется также растение такини, вызывающее сильную горячку. У кандидата трясутся все члены; считается, что в него вселились злые духи, терзающие его тело. (Мы узна-

ем здесь хорошо известный инициационный мотив расчленения организма демонами.) Наконец, новичок чувствует, как его заносят на Небеса, и видит небесные видения48.

Фольклор карибов сохраняет воспоминания о тех временах, когда шаманы были очень могущественными; рассказывают, что они могли видеть духов своими телесными глазами и даже могли воскрешать умерших. Однажды пуджаи взошел на Небо и стал угрожать Богу; Бог, схватив саблю, оттолкнул дерзкого, и с тех пор шаманы могут отправляться на Небо только в состоянии экстаза49. Подчеркнем подобие между этими легендами и североазиатскими верованиями, касающимися первичного величия шаманов и их последующего упадка, еще более заметного в наши дни. В этом мы видим как бы между строк миф о первобытной эпохе, когда общение между шаманами и Богом было более непосредственным и осуществлялось конкретным образом. Вследствие дерзкого поступка или бунта первых шаманов Бог лишил их непосредственного доступа к вещам духовным; шаманы не могут больше видеть духов телесными глазами, а вознесение на небо осуществляется только в экстазе. Как мы сейчас увидим, этот мифический мотив еще богаче, чем кажется.

А. Метро50 приводит сообщения старых путешественников о посвящении карибов с островов. Ляборд [Laborde] сообщает, что наставники «натирают ему [неофиту] тело растительным клеем и покрывают его перьями, чтобы он мог летать и достигать жилища земеен — духов…». Эта подробность нас не удивляет, поскольку орнитологический наряд и другие символы магического полета составляют неотъемлемую часть сибирского, североамериканского и индонезийского шаманизма.

Несколько элементов карибского посвящения мы встречаем и в других частях Южной Америки. Интоксикация табаком является характерной чертой южно-американского шаманизма; ритуальное обособление в шалаше и тяжелые физические испытания, которым подвергаются кандидаты, составляют один из главных аспектов посвящения жителей Огненной Земли (селькнам и ямана); обучение мастером и визуализация духов также являются составными частями южно-американского шаманизма. Но техника подготовки к экстатическому путешествию на Небо, по-видимому, является характерной и отличительной чертой именно карибского пуджаи. Заметим, что здесь мы имеем дело с полным сценарием типичного посвящения: восхождение на Небо, встреча с женщиной-духом, погружение в воду, открытие тайн (касающихся прежде всего посмертной судьбы людей), путешествие в потусторонний мир. Но пуджаи любой ценой старается достичь экстатического переживания по этой схеме посвящения, даже если экстаз может быть достигнут только извращенными способами. Создается впечатление,

что карибский шаман пользуется всем, чтобы in concreto (по-насто- ящему) пережить духовное состояние, которое по самой своей природе не может быть пережито так, как переживаются определенные человеческие ситуации. Запомним это замечание; мы к нему вернемся и обобщим его позже вместе с другими шаманскими техниками.

Восхождение по радуге

Посвящение австралийского знахаря из региона Форест Ривер включает как символическую смерть и воскрешение кандидата, так и его вознесение на небо. По обычаю метод таков. Учитель обретает форму скелета и привязывает к себе сумку, в которую он вкладывает кандидата, магически уменьшенного до размеров грудного ребенка. Затем, садясь верхом на Змея-Радугу, он начинает карабкаться, помогая себе руками, как если бы он влезал по канату. Достигнув вершины, он забрасывает кандидата на Небо, убивая его. По прибытии на Небо наставник внедряет в тело кандидата маленькие змеи-раду- ги — бримурес (маленькие пресноводные змеи) и кристаллы кварца (носящие то же наименование, что и мифический Змей-Радуга). После этой операции кандидата также по Радуге отправляют на землю. Учитель вновь внедряет в тело кандидата магические предметы через пупок и будит его, дотрагиваясь магическим камнем. Кандидат вновь приобретает нормальные размеры. На следующий день восхождение по Радуге повторяется в том же порядке51.

Несколько элементов этого австралийского посвящения мы уже знаем: смерть и вскрешение кандидата, внедрение в его тело магических предметов. Любопытная деталь: посвящающий наставник, магически превращаясь в скелет, уменьшает кандидата до размеров новорожденного; оба этих поступка символизируют упразднение человеческого времени и возвращение мифического времени, австралийского времени сна. Восхождение осуществляется с помощью радуги, мифически представляемой в виде огромного Змея, по хребту которого мастер-наставник влезает, как по канату. Мы уже упоминали о восхождении на Небо австралийских знахарей, а вскоре нам предоставится случай рассмотреть некоторые примеры более подробно.

Как известно, очень многие народы видят в радуге мост, соединяющий Землю с Небом, а особенно мост богов52. Именно потому ее появление после бури считается знаком успокоения Бога (например, у пигмеев; см. мой Traite…, p. 55). Именно по радуге всегда достигают неба мифические герои53. Например, в Полинезии маорийский герой Тавгаки и его семья, а также гавайский герой Аукеленуиаику регулярно посещают высшие пространства, восходя по радуге или используя бумажного змея, чтобы освободить души умерших

или найти своих жен-духов54. Ту же мифическую функцию радуги мы видим в Индонезии, Меланезии и Японии55.

Хоть и опосредованно эти мифы перекликаются с временами, когда было возможно общение между Небом и Землей; вследствие определенного события или ритуальной ошибки эта связь была прервана, но, тем не менее, герои и знахари умеют ее возобновлять. Этот миф о райской эпохе, грубо оборванной из-за падения человека, еще не раз задержит на себе наше внимание; он определенным образом взаимозависим с некоторыми шаманскими концепциями. Австралийские знахари, как, впрочем, и многие другие шаманы и маги, не делают ничего иного, кроме восстановления — временно даже для самих себя — этого моста между Небом и Землей, когдато доступного для всех людей56.

Миф о радуге как дороге богов и мосте между Небом и Землей мы встречаем и в японских традициях57; вне всякого сомнения, он существовал также в месопотамских религиозных представлениях58. Кроме того, семь цветов радуги отождествлялись с семью небесами эту символику мы встречаем в Индии и Месопотамии, а также в иудаизме. На фресках из Бамьяна (Bamiyan) Будда представлен сидящим на радуге о семи цветах59, что означает, что он проникает через Космос, точно так же как в мифе о Рождении он проникает через семь небес, делая семь больших шагов в Северном направлении и достигая Середины Мира — наивысшей вершины Вселенной.

Трон Бога окружен радугой (Апокалипсис, 4, 3), и этот символизм прослеживается вплоть до христианского искусства Возрождения60. Вавилонский зиккурат (башня) иногда представлялся семью цветами, символизирующими семь небесных регионов; переходя с этажа на этаж, можно было достичь вершины космического мира (см. мой Traite…, p. 102). Подобные идеи мы встречаем в Индии61 и, что еще более существенно, в австралийской мифологии. Всевышний Бог камилароев, вираджуров и эуахлаев живет в наивысшем небе, восседая на кварцевом троне (Traite, p. 47); Бунджил — Наивысшее Существо кулинов — пребывает над тучами (ibid., p. 48). Мифические герои и знахари взбираются к этим небесным Существам, используя помимо других средств и радугу.

Как мы помним, ленточки, используемые в бурятских посвящениях, называются радугой; обычно они символизируют путешествие шамана в Небо62. Рисунки радуги, представляемой как мост на Небо, есть на шаманских бубнах63. Наконец, в тюркских языках радуга также имеет значение «мост»64. У юрако-самоедов шаманский бубен называется луком; благодаря его магическим свойствам шаман, как стрела, переносится на Небо. Кроме того, есть основания считать, что тюрки и уйгуры считали бубен небесным мостом (радугой), по которому шаман осуществлял восхождение65. Эта идея от-

носится к сложной символике бубна и моста, из которых каждый представляет свою формулу одного и того же экстатического опыта — восхождения на Небо. Именно через музыкальную магию бубна шаман может достичь наивысшего Неба.

Австралийские посвящения

Как мы помним, в нескольких рассказах о посвящении австралийских знахарей, где в центре внимания находилось символическое умерщвление и воскрешение кандидата, лишь упоминалось о его вознесении на Небо. Но существуют другие формы посвящения,

вкоторых вознесение играет существенную роль. У вираджуров наставник посвящения внедряет скальные кристаллы в тело неофита, вследствие чего тот может видеть духов. Затем наставник провожает его к гробу, и в свою очередь уже умершие дают ему магические камни. Кандидат встречает также змея, который становится его тотемом и провожает его в недра земли, где находится много других змеев; скользя по нему, они втирают в него магические силы. После этого символического нисхождения в Ад наставник готовится к введению кандидата в лагерь Баяме — Наивысшего Существа. Чтобы попасть туда, они взбираются по веревке, пока не встретят Вомбу, птицу Баяме. «Мы проходили через облака, — рассказывал неофит, — а с другой стороны было небо. Мы входили через дверь, которая открывается и закрывается очень быстро и через которую проходят знахари». Если дверь касалась кандидата, то он терял магическое могущество и, возвратившись на землю, уже не сомневался в своей смерти66.

Перед нами здесь почти полная схема посвящения: нисхождение в низшие пространства, после чего следует восхождение на Небо и получение шаманских умений от Всевышнего Бога67. Дорога

ввысшие пространства трудна и опасна; очень важно, например, попасть наверх во мгновение ока, прежде чем закроется дверь. (Этот мотив характерен для посвящений; мы его встречаем и в других регионах.)

Вдругом рассказе, также записанном Ховиттом, речь идет о веревке, с помощью которой кандидат с завязанными глазами поднимается на скалу, где находится та же магическая дверь, которая открывается и закрывается очень быстро. Кандидат и его наставники входят внутрь скалы, и там ему развязывают глаза. Он находится в ярко освещенном помещении, на стенах которого блестят кристаллы. Кандидат получает несколько этих кристаллов, и его учат пользоватся ими. Затем, все так же подвешенного на веревке, его переносят воздушным путем в лагерь и помещают на вершину дерева68.

Эти обряды и мифы посвящения включены в намного более общие верования относительно способности знахарей достигать Неба при помощи веревки69, ленты70, просто полета71 или подъема по сту-