Современная западная философия_Словарь

М.написал широко известную книгу

оВитгенштейне, стремился разъяснить его идеи и метод, а также применить их к тем областям, которые не попали в сферу интересов австрийского философа. Его работы относятся к сферам эпистемологии*,философии религии*, к таким темам философии сознания, как память, состояние сна, проблема «другого сознания*». Одним из центральных для М. является вопрос о взаимоотношении здравого смысла, естественного языка и философии. По сути М. доказывал, что если философ исследует какое-либо понятие и приходит к выводу, расходящемуся со здравым смыслом и естественным языком, то можно быть уверенным, что он совершил ошибку.

'.'.Мур и Витгенштейн о значении выражения «Я знаю» // Философия, логика, язык. М., 1987; Ludwig Wittgenstein: A Memoir. Oxford, 1958 (рус. пер.: Людвиг Витгенштейн: воспоминания // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993); Dreaming. L., 1959 (рус. пер.: Состояние сна. М., 1993); Problems of Mind: Descartes to Wittgenstein. N.Y., 1971; Thought and Knowledge. L., 1977; Nothing is Hidden: Wittgensteins Criticism of his Early Thouht. Oxford, 1986.

МАЛЬРО (Malraux) Андре (19011976) — франц. писатель, эссеист, теоретик искусства, политический деятель. В центре его внимания — проблемы человеческой активности, ответственности, жизни и смерти. На взгляды М. большое влияние оказали Гегель, Маркс, Ницше*, Фрейд*, Шпенглер*. В целом его позиция близка к франц. экзистенциализму*. Марксизм*, с его точки зрения, это не столько теория, сколько «воля». Последняя наполняет не только политику, но и всю жизнь человека, причем ее нельзя отделить от разума. В своих романах М. стремился показать это слияние воли и рациональности*, определяя разум как обладание средстнами управления людьми и вещами. Анализ ноли связан у него с рассмотрением проблем власти и насилия, а также вопроса о ценностях. Главный

ценностью является сознание — инстанция ясности, четкости мысли, данная всегда в своей индивидуальной ипостаси. Сила вместе с вниманием и сознанием составляют стержень того, что М. называл «жизнью».

QУсловия человеческого существования. М., 1935; Надежда. М., 1939; Les conquerants. P., 1928; La psychologie de l'art. P., 19471950; Antimemoires. P., 1967.

MAH (Man) Польде (1919-1983) - амер. литературовед и философ. Получил образование в Брюссельском свободном ун-те, доктор философии Гарвардского ун-та (1960); преподавал в ун-те Джона Гопкинса, атакже в Цюрихском, Корнельском, Йельском ун-тах. Испытал влияние Батая*, Бланшо*, Хайдеггера*, Сартра*, Башляра*. Предмет исследования М. — риторика литературной критики. Идея интенциональной риторики, разработанная в духе теории деконструкции*, формируется как реакция на риторическую направленность позднего структурализма* и в связи с переоценкой принципов поэзии романтизма. По М., романтическая апология символа*, обычно отождествляемая с идеалистическим монизмом, скрывает в себе ошибку смешения символа и аллегории, которую допускают и поэты, и их критики. Именно аллегория, троп, третируемый романтиками, создает целостность романтического произведения. Однако ирония романтиков подрывает основу целостности, результатом чего оказывается предпочтение ими символа, а это не что иное, как искажение приема. Риторика в романтической традиции теряет нормативный, или описательный характер. Современная риторика, по М. — это одновременно учение об убеждении и учение о тропах, разоблачение приемов убеждения, разубеждение. Содержащееся в ранних работах Ницше описание риторики как самоиронии стоит в центре той версии деконструкции, которую разрабатывает М. Литературная критика тоже действует на риторическом уров-

не языка. Поэтому современная литературная критика занята переоценкой письма*, переписыванием, а не увязыванием письма с его особенной направленностью. Вот почему критика переживает кризис, а толкования литературы, сопоставляющие ее с внешними явлениями, порождены стремлением избежать кризиса. В основе критики лежит пересказ, требующий мастерского чтения и основанный на принципе пропуска: пропускается непонятное. Взаимодействие пропусков, делаемых автором, критиком и читателем, противостоит желаемому (оценке) во имя действительного — текста, который «сбывается, саморазрушаясь».

(fj Blindness and Insight. Minneapolis, 1983; Allegories of Reading. New Haven, 1979; The Rhetoric of Romanticism. N.Y., 1984;

" Aesthetic Ideology. Minneapolis, 1987.

МАНГЕЙМ (МАНХЕЙМ) (Mannheim) Карл (1893-1947) — нем. социолог, один из родоначальников социологии знания*. С 1930 — проф. социологии во Франкфурте-на-Майне. В 1933 эмигрировал в Великобританию, в том же году стал проф. Лондонской школы экономики. Основной круг его исследований связан с социологией знания и теорией идеологии*, в последние годы жизни занимался проблемами воспитания и образования, изменениями, происходящими в культуре и общественной жизни XX в. (генезис массового общества, планирование в демократическом обществе, смена поколений и их мировоззрений).

Главная работа М. — «ИДЕОЛОГИЯ

. И УТОПИЯ»(1929). По мнению М., социология знания имеет своим предметом социальную обусловленность

(детерминацию) различных форм знания и мышления. В теории идеологии он различает два вида идеологии — частичную и тотальную. Частичная идеология выражает идеи и представления отдельного индивида относительно его социального положения. Тотальная идеология — это идеоло-

гия эпохи или класса. Согласно М., социология знания включает в свое изучение тотальные идеологии. Считая знание экзистенциально обусловленным и учитывая взаимосоотнесенность всех его смысловых элементов внутри определенной общественной системы, М. отвергает марксово отождествление идеологии с «ложным сознанием» и делает акцент на функциях идеологии, ее стремлении защи-

тить существующий порядок. В отли-

чие от идеологий утопии ориентированы на будущее, на разрушениесуществующего социального порядка.В

работе он анализирует основные формы утопического сознания — хилиазм анабаптистов, либеральный гуманизм, консервативное сознание и со- циалистически-коммунистическую утопию.

Вконцепции социологии знания

М.существует ряд внутренних противоречий и трудностей, им не разрешенных. Тезису о универсальной социальной детерминации знания не соответствовало его же убеждение в том, что социально обусловленными являются общественные науки, тогда как в естествознании и математике знание является объективным, беспристрастным и достигается благодаря единообразным и точным методам. Кроме того, М. слишком прямолинейно трактовал связь идеологии и утопии с социальным положением групп и классов, не допуская определенной самостоятельности идеологии, ее зависимости от опосредствующих социокультурных феноменов. В теоретическом наследии

М.представители многих направлений современной социологии знания видят концептуальную и методологическую основу своих теоретических построений и эмпирических исследований. Это относится к его пониманию интеллигенции как слоя, заинтересованного в достижении истинного знания об обществе, к его анализу идеологии и утопического сознания, к пониманию исторической обусловленности истины, ко-

торая зависит от знания, считающегося парадигматическим на том или ином этапе развития науки и культуры.

А. П. Огурцов

вами соответственно сознания, или психики, и языка). Культурные сущности демонстрируют единство «знака и типа», т.е. конкретного и абстрактного.

J5 Краткий очерк о существовании и существующем // Проблема человека в западной философии. М., 1988; Ответственность художника//Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991; Философ » мире. М., 1994; Distinguer pour unir ou les Degres du Savoir. P., 1932; Humanisme integral. P., 1936; Court traite de l'existence et de Pexistant. P., 1947.

— «структуралистское* (Альтюссер, Гольдман* и их последователи);

— «психоаналитическое», возникшее из попыток синтеза Маркса с Фрейдом* (фрейдомарксизм*) и с Лаканом* («лаканомарксизм» С. Жижека и Люблянской школы психоанализа);

временности, предлагая предотвратить возрастающую дегуманизацию, пользуясь рецептами «трагической мудрости» античности и Средневековья.

Б.Л.Губман

ЛК трагической мудрости и за ее пределы // Проблема человека в западной философии. М., 1988; Быть и иметь. Новочеркасск, 1994; Le mystere de l'Etre. P., 1951; Les hommes contre l'humain. P., 1951; Le declin de la sagesse. P., 1954; Pour une sagesse tragique et son au-dela. P., 1968.

МАСАРИК (Masaryk) Томаш Гарриг (1850-1937) — чешек, философ, политический деятель. С 1918 по 1935 — первый президент Чехословацкой Республики. Изучал философию в Венском ун-те в 1872-76, ученик Брентано*. В 1876-77 вместе с Гуссерлем* и Р. Авенариусом учился у В. Вундта в Лейпциге. С 1879 преподавал в Венском ун-те, с 1882 — проф. Пражского ун-та. В годы академической карьеры написал работы «Основания конкретной логики» (1885), «Социальный вопрос» (1898), «Философские и социологические основания марксизма» (1899). М. глубоко интересовался рус. культурой, социальной и философской мыслью. В 1913 вышел его известный двухтомный труд «Россия и Европа». Его отношение к России было амбивалентным, что отразилось, например, в его восприятии идей Достоевского, которые он отрицал и которыми одновременно восхищался. В традициях рус. романтизма и, с другой стороны, радикального материализма М. видел опасности как для России, так и для Европы. Сам он всегда был глубоким приверженцем британской традиции эмпиризма, морализма и либерализма. Когда после первой мировой войны М. стал первым чешским президентом и отошел от активных занятий философией, он стал «практическим философом» — он стремился, и довольно успешно, повернуть нацию не только к политическим, но и к интеллектуальным англосаксонским традициям.

MAX (Mach) Эрнст (1838-1916)- австр. физик и философ. Проф. математики в Граце (1864-67), проф. физики Пражского ун-та (с 1867), ректор Пражского (с 1882 — Немецкого в Праге) ун-та (1879-95), проф.философии Венского ун-та (1895-1901). М. симпатизировал социал-демократии, принимал участие в политической деятельности. Его философия тесно связана с его естественнонаучными интересами, особенно в области психофизики. Она развивает позитивистское направление — эмпириокритицизм. В основе всех явлений, по М., лежат факты чувственного мира, ощущения. Они самым разнообразным образом связаны между собой, и сопровождаются настроениями, чувствами, проявлениями воли. Относительно более устойчивые и постоянные ощущения запечатлеваются в памяти и получают выражение в нашем языке. Прежде всего это комплексы цветов, тонов, различных степеней давления и т.д., функционально связанные между собой пространственными и временными отношениями. Комплексы такого рода М. называет телами. Относительно постоянным оказывается также связанный с живым телом комплекс воспоминаний, настроений, чувств, который обозначается словом «Я». Комплексы состоят из некоторых простых, не разложимых на данный момент элементов (напр., цвет и форма), составляющих «видимое тело». М. настаивает на том, что не тела вызывают ощущения, а комплексы элементов, комплексы ощущений образуют тела.

Выступая против картезианского дуализма и не признавая за субстанцией как метафизической сущностью действительного существования, М. считает «элементы» нейтральными, не относя их ни к физической, ни к психической сфере. Эти элементы призваны обеспечить непрерывный переход от физического к психическому в рамках единого знания, где физика и психология выступают как разные направления в исследовании

купность установок и предрасположенностей индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Она формируется в зависимости от традиций, культуры, социальных структур и всей среды обитания человека и сама, в свою очередь, их формирует, выступая как порождающее сознание, как трудноопределимый исток культурно-исто- рической динамики. «Зазор» между мало зависящим от истории «коллективным бессознательным» с его «архетипами» (Юнг*) и исторически лабильными «формами общественного сознания» (марксизм) локализует тот уровень, на котором располагается М.

Выдвинув и развив представление о М., современная гуманитарная мысль скорректировала идущее от Просвещения и типичное для классического рационализма XIX в. отождествление сознания с знанием и разумом, подкрепленное ценностным предпочтением когнитивно-пись- менной культуры перед всеми остальными. Идейный контекст становления концепции М. характеризуется отказом от европоцентризма и прогрессистского видения истории.Фиксируя устойчивую настроенность внутреннего мира человека, сплачивающую его в социальные группы и исторические общности, М. служит средством анализа и объяснения в гуманитарном знании, особенно в той мере, в какой его предмету присуще динамическое историческое измерение. В конкретных исследованиях различают детскую, национальную, тоталитарную, европейскую, африканскую, бюрократическую, средневековую и др. М. Интерсубъективный в своей сущности мир М. осознается и рационализируется только выборочно, «пятнами», он связывает высокорационализированные формы сознания (науку, философию, политическую идеологию, религию и т.п.) с миром бессознательных структур, с неосознаваемыми культурными кодами, определяя тем самым образ це-

лостной жизни человека. Природное и культурное, рациональное и эмоциональное, сознательное и бессознательное, индивидуальное и общественное — все эти оппозиции «пересекаются» на уровне М., растворяясь в

ееструктурах.

Термин «М.» встречается уже у

Р.Эмерсона (1856), однако свое продуктивное и многоплановое развитие понятие М. получило вофранкоязычной гуманитаристике. М. Пруст, отмечая его новизну, с симпатией вводит этот неологизм в свой словарь и пытается описать феномены, связанные с ним. В 1922 Леви-Брюль* публикует исследование «La mentalite primitive», в котором различает два типа М. — дологический и логический, фиксируя несоизмеримость мышления австралийских иафриканских племен с характерным для него «законом партиципации» и основанного на законе противоречия, представленного в европейской традиции рационального мышления. Вехой в истории концепций М. стали работы франц. историка Ж. Лефевра, введшего в качестве объяснительного средства представление о «коллективной М.». Обратившись к социально-эко- номической истории, в частности, исследуя панику, охватившую в 1789 французскую деревню, Лефевр пришел к необходимости рассмотрения психологии масс, поведение которых, особенно в кризисную эпоху, нельзя было объяснить без учета структуры коллективной М. Историк обнаружил, что коллективные эмоции (напр., страх) легко направляется на новый объект, если первоначальный разоблачается в качестве мифического. Исследуя в дальнейшем поведение «революционных толп», Лефевр показал, что за идеолого-политической, «событийной» историей скрывается ее глубинный источник — подчиненная особым закономерностям динамика коллективной М. Коллективная и индивидуальная М. предстают для Лефевра как своего рода биологически обусловленные константы. У дру-