Nitsshe_Tom_1__M_Khaydegger

Обобщающее изложение мысли:

сущее в целом как жизнь, как сила; мир как хаос

Приведя эти четыре наброска, мы тем самым обрели по зицию, которая не только бросает определенный свет на три сообщения, опубликованные самим Ницше, но и наде ляет нас тем ракурсом видения, который помогает лучше разобраться в рассматриваемых ниже записях.

Первая их группа (XII, 51–69) относится к периоду, на чавшемуся сразу после августа 1881 года и продлившемуся до появления «Веселой науки», опубликованной год спус тя. Издатели разделили имевшийся материал на две части, первая из которых (nn. 51–63) была озаглавлена как «Изло жение и обоснование учения». Заголовок второй (nn. 63– 69) гласит: «Воздействие учения на человечество». Такое деление отражало точку зрения, которая не восходит к са мому Ницше; в результате появления таких заголовков, ко торые, на первый взгляд, избегают всякого вмешательства в текст, учение о возвращении сразу начинают относить к «теории», которая затем якобы должна получить «практи ческие результаты». Главное же в этом учении, а именно то, что оно не является ни «теорией», ни практической жиз ненной мудростью, в этом разделении материала не заяв ляет о себе даже как вопрос. На первый взгляд безобидное и почти само собой разумеющееся деление существенным образом способствовало непониманию учения о возвраще нии. Неверное толкование мысли о возвращении как «тео рии» с вытекающими из нее практическими результатами еще быстрее нашло свое признание и по той причине, что в записях Ницше, которые якобы должны дать «изложение и обоснование», используется «естественнонаучный» язык. Ницше даже ссылается на естественнонаучные, физиче ские, химические и биологические сочинения того време ни и в письмах этих лет говорит о своих планах изучать ес тественные науки и математику в одном из больших уни верситетов. Все это достаточно ясно подтверждает, что сам мыслитель в учении о возвращении обращал внимание и на «естественнонаучный аспект». Во всяком случае, внеш няя картина говорит в пользу этого. Однако вопрос заклю

293

чается в том, можно ли воспринимать эту внешнюю карти ну как критерий в истолковании мысли мыслей ницшев ской философии, даже если он сам давал повод так считать. Постановка этого вопроса тем более необходима в тот момент, когда мы осмыслили философию Ницше и разбирательство с ней, то есть со всей западной философи ей, как дело этого и будущего столетий.

В этой предварительной характеристике мы намеренно следуем тому сомнительному делению отрывков, которое было дано в предыдущем издании; быть может, таким об разом скорее станет ясно, что в них не говорится о «естест венной науке». Связь отдельных отрывков ни в коей мере не представляется очевидной. Прежде всего не следует за бывать о том, что последовательность отрывков за номера ми 90–132, представленная в упомянутом издании, у само го Ницше нигде не встречается; отрывки, выстроенные в этом издании друг за другом, в соответствующей рукописи (M III) находятся в самых разных местах: например, отры вок за номером 92 находится на странице 40 рукописи, 95 отрывок — на 124 странице, 96 — на 41 странице, 105 — на 130 странице, 106 отрывок — на 130 и 128 страницах, 109 отрывок — на 37 странице, 116 — на 33 странице, 122 отры вок — на 140 странице. Таким образом, уже сама последо вательность, в которой мы эти отрывки читаем, вводит нас в заблуждение, которого, правда, издатели не хотели.

Мы постараемся избежать его, хотя рукопись Ницше не дает для этого никакой надежной путеводной нити. Ее можно отыскать только в целостном понимании всего со держания. Мы постараемся выявить здесь основную мысль следующих друг за другом отрывков. При этом самый важ ный момент заключается в выяснении того, что вообще имеет в виду Ницше и как он на все это смотрит. Это мож но сделать только при тщательном истолковании каждого отрывка, что, конечно же, не входит в задачу данной лек ции. Однако для того, чтобы восстановить направляющий ракурс видения Ницше и тем самым представить ту основ ную внутреннюю связность вопросов, отталкиваясь от ко торой он говорит в этих отдельных отрывках, мы избрали путь обобщающего изложения. Оно, наверное, тоже не ли

294

шено некоторого произвола, так как намечается нами, и открытым остается вопрос о том, в каком предвосхищения

икакой широте постановки вопроса берет начало предла гаемый нами набросок. Его существенное содержание мы изложим в десяти пунктах и проясним их взаимосвязь.

1.Итак, что имеет в виду Ницше? Ответ: мир в его цело стности. Что сюда относится? Вся полнота безжизненного

иживого, причем живое вбирает в себя не только растения

иживотных, но и человека. Безжизненное и живое не со полагаются друг с другом как две самостоятельные области

ине накладываются одно на другое: они взаимопроникают друг друга во взаимосвязи становления. Что же представ ляет собой их единство: нечто «живое» или «безжизнен ное»? Ницше пишет:

«Весь наш мир — это прах бесчисленных живых су ществ, и хотя живое еще так мало в сравнении с целым, все однажды было претворено в жизнь, и так оно и продолжа ется» (XII, 112).

Кажется, что этой мысли противоречит другая, из «Весе лой науки» (109):

«Остережемся говорить, что смерть противостоит жиз ни. Живое есть лишь вид мертвого и притом весьма ред кий».

Здесь указывается на то, что по отношению к целому живое по своему количеству невелико, а по наличию встречается довольно редко. Однако это малое и редкое всегда остается как бы горящей головней для множества праха. Следовательно, можно было бы сказать, что мерт вое — это вид живого и ни в коем случае не наоборот. Такое положение действительно имеет силу, потому что мертвое исходит из живого и в своем численном превосходстве снова обуславливает его. В таком случае живое есть лишь вид изменения и творческой силы жизни, а мертвое — не кое промежуточное состояние. Правда, такое истолкова ние ницшевского мышления этого периода не является со вершенно точным, и, кроме того, сохраняется противоре чие между этими двумя мыслями, которое формально выглядит так: мертвое есть прах бесчисленных живых су ществ; живое есть лишь вид мертвого. Сначала живое оп

295

ределяет происхождение мертвого, а потом мертвое опре деляет вид живого. Сначала мертвое имеет преимущество, но потом оно снова уступает живому.

Быть может, здесь вступают в игру два разных взгляда на мертвое. Если это так, тогда возможность противоречия отпадает. Если мертвое берется в отношении его познавае мости и если само познавание понимается как фиксация чего то неизменного, однозначного и недвусмысленного, тогда мертвое как предмет познания имеет преимущество, а живое, будучи двусмысленным и многозначным, высту пает только как вид и видоизменение мертвого. Если же, напротив, само мертвое мыслится в отношении его проис хождения, тогда оно есть только прах живого. Тот факт, что последнее по частоте встречаемости и размещению уступа ет первому, не противоречит тому, что мертвое все таки происходит из живого, коль скоро высшему свойственно оставаться редким и уникальным. Из всего этого для нас становится ясно главное: отделяя мертвое от живого по од ному единственному критерию, мы еще не касаемся суще ства дела, мир оказывается более загадочным, чем этого хотелось бы нашему исчисляющему разуму (относительно преимущества мертвого см. XII, 495 ff, особенно 497).

2. Какая особенность мира является наиболее всеобщей? Ответ: «сила». Что такое сила? Никто не отважится прямо и однозначно сказать, что это такое. Здесь мы можем и долж ны сразу же отметить только одно: «силу» Ницше не пони мает и не может понимать так, как ее понимают в физике, потому что понятие силы в этой науке, мыслят ли силу чис то механически или динамически, всегда остается только понятием обозначения меры в системе исчисления, и по этому физика, как только она в процессе выработки науч ного представления начинает осмыслять природу, вообще никогда не мыслит силу как силу. Физика всегда принима ет во внимание только те или иные отношения силы, при чем делает это с точки зрения величины ее пространствен но временного проявления. В тот момент, когда она прив носит природу в область «эксперимента», она тут же привносит туда и математическое, техническое отношение (в широком смысле) между просто величиной силы и ее

296

воздействием, делая это с установкой на рациональность. Физика, которая должна быть полезной и в то же время хо тела бы быть иррациональной,— абсурд. Если мы захотим назвать ницшевское толкование сущего «динамическим», поскольку по гречески сила — это дэнбмйт, тогда нам при дется сказать о том, что означает это слово; во всяком слу чае, оно не подразумевает того «динамического», которое противопоставляют «статическому»: такое различие восхо дит к тому способу мышления, который, в сущности, оста ется механистическим. Не случайно «динамика» и «стати ка» — наименования из физико технической области. Тот, кто переносит представления, взятые из этих сфер, на су щее в целом, добивается только одного — совершенной пу таницы в мыслях. Так как Ницше в основной своей духов ной установке всегда вполне определенен, а в словах и об разах, правда, с необходимостью остается подверженным веяниям современности, для того, чтобы последовать за его мыслью, надо обладать той строгостью мышления, ко торой точность математических естественных наук уступа ет не только в мере, но и по существу. Тот, что Ницше назы вает силой, в ближайшие годы проясняется для него как «воля к власти».

3. Ограничена ли сила или безгранична? Она ограниче на. Почему? Для Ницше причина кроется в самой сущно сти силы. По своей сути сила конечна. Если мы предполо жим, что она «бесконечно растет» (n. 93), то откуда она в таком случае «питается»? Так как сила постоянно отдает какую то свою часть и при этом не исчезает, она должна непрестанно питаться от какого то избытка. Но где нахо дится его источник? «Мы настаиваем, что мир как силу нельзя мыслить безграничным — мы запрещаем себе ду мать о бесконечной силе как о понятии, которое несовмес тимо с понятием „силы“» (94).

Итак, Ницше просто утверждает идею конечности силы как таковой? Это положение он называет также «верой» (XII, 94: «Der Wille zur Macht», n. 1065). На чем основывает ся эта «вера» в принципиальную конечность силы? Ницше говорит: бесконечность «несовместима с понятием „силы“». Это означает, что «сила» по своей сущности есть

297

нечто прочное и определенное и, следовательно, необхо димое и ограниченное. «Нечто не устойчивое как сила, не что колеблющееся для нас совершенно немыслимо» (n. 104). Следовательно, положение о принципиальной ко нечности силы — не слепая «вера» в смысле необоснован ного принятия, а признание истинным (Für wahr halten) на основе истины знания о правильном понятии силы, то есть на основе ее мыслимости. Однако Ницше не говорит и не спрашивает о том, какой вид имеет мышление этого сущностного понятия, равно как не говорит и не спраши вает о том, может ли вообще (и если да, то каким образом) мышление и мыслимость выступать судьей по отношению к сущности сущего. Но, может быть, ему и не надо спраши вать о чем то таком, потому что вся философия до него также никогда не спрашивала о подобном. Правда, это не столько оправдание, сколько извинение. Однако для нача ла речь идет о том, чтобы правильно понять мысль Ницше.

4.Каково внутреннее следствие того, что сила оказыва ется принципиально конечной? Так как сущность мира — сила, а она принципиально конечна, сам мир в целом оказы+ вается конечным, а именно — конечным в смысле жесткого ограничения, проистекающего из сущего как такового. Конечность мира основывается не на том, что он наталки вается на что то иное, чем он сам не является, и тем самым ограничивается в своей протяженности: конечность мира проистекает из самого мира. Мировая сила не претерпева ет ни уменьшения, ни увеличения:

«Мера вселенской силы (All Kraft) определена — ничего от „бесконечного“: остережемся таких излишеств поня тия!» (n. 90).

5.Но не приводит ли конечность сущего в целом к огра ничению его способности к длительности, да и самой дли тельности? Отсутствие уменьшения и увеличения вселен ской силы не означает «никакого бездействия» (n. 100), но предполагает непрестанное «становление»; не существует равновесия силы.

«Если когда либо удалось бы достичь равновесия силы, тогда оно и продолжалось бы: следовательно, оно никогда не наступало» (n. 103).

298

Здесь «становление» надо понимать в самом широком смысле как изменение или (для пущей осторожности) как чередование; в этом смысле становлением является и ис чезновение; здесь становление не означает возникновения или даже развития и прогресса.

6. Из конечности мира с необходимостью проистекает его обозримость. Для нас, однако, сущее в целом необозримо и, следовательно, бесконечно. Как определяет Ницше это соот ношение принципиальной конечности и такой бесконечно сти? На ответе, который он дает на этот вопрос, нам надо тем более заострить наше внимание, что нередко Ницше не так ясно говорит о «бесконечности» мира и тем самым складыва ется впечатление, что он отрицает свое осново положение о его принципиальной конечности. Бесконечность действий и явлений не противоречит принципиальной конечности су щего. В данном случае «бесконечное» означает «неизмери мое», то есть неисчисляемое с практической точки зрения.

«Число положений, изменений, сочетаний и развитий этой силы хотя и чудовищно велико и практически „неиз+ меримо“, однако в любом случае оно вполне определенно и не бесконечно» (n. 90).

Поэтому если в другом месте (n. 97) Ницше отвергает воз можность «бесчисленных состояний» и тем самым настаива ет на их исчисляемости, это означает, что определенная ми ровая сила «имеет лишь некое „число“ возможных свойств» (n. 92). С невозможностью этого бесконечного количества, наверное, вполне согласуется действительная (практиче ская) неисчисляемость.

7.Где находится эта вселенская сила как конечный мир?

Вкаком пространстве? Что такое пространство? Ницше считает, что признание «бесконечного пространства» «ложно». (n. 97). Пространство имеет пределы и, будучи ог раниченным, представляет собой лишь «субъективную форму», как и представление о «материи» (n. 98).

«Пространство возникает лишь благодаря допущению существования пустого пространства. Его не существует. Все есть сила» (n. 98).

Поэтому пространство представляет собой некую вооб ражаемую конструкцию и как таковое является порожде

299

нием самой силы и ее отношений. Ницше не говорит о том, какие силы и их отношения создают пространство, то есть приводят к само образованию представления о нем, и как это происходит. Положение о том, что «пространство воз никает лишь благодаря допущению существования пусто го пространства», звучит сомнительно, так как в представ лении о «пустом пространстве» уже мыслится пространст во и поэтому представление о нем не может возникнуть из этого; тем не менее этим замечанием Ницше напал на след одной существенно важной, но не продуманной им и не отработанной связи. Речь идет о принципиально важном явлении «пустоты», которое не связано только с простран ством и не обязательно связано с ним, равно как и со вре менем, поскольку последнее осмысляется в контексте унаследованного понятия о нем. «Пустоту» могла бы во брать в себя сущность бытия. На это стоит только намек нуть, чтобы показать, что, несмотря на кажущуюся бес смыслицу, замечание Ницше о возникновении простран ства имеет смысл, если предположить, что пространство про исходит из сущности мира.

8. Как обстоят дела со временем, которое обычно связы вают с пространством? В отличие от воображаемого харак тера пространства время действительно и к тому же, в отли чие от ограниченного пространства, оно безгранично, бес конечно.

«Но, пожалуй, время, в котором вселенная пробует свою силу, бесконечно, то есть сила вечно одна и та же и вечно деятельна» (n. 90).

В записи под номером 103 Ницше говорит о «течении бесконечного времени». Мы уже знакомы с образом, о ко тором упоминается в 114 записи,— «вечные песочные часы бытия». Приблизительно в период возникновения этих за писей, касающихся учения о вечном возвращении, Ницше однажды сказал вполне определенно:

«Действительному течению вещей должно соответство вать и действительное время» (XII, n. 59).

Это действительное, бесконечное время он понимает как «вечность». Его размышления о пространстве и време ни, рассмотренные в целом, очень скудны, а немногие

300

мысли о времени, которые почти не выходят за рамки тра диционных представлений, довольно скачкообразны: са мое безошибочное доказательство того, что для него оста вались закрытыми как вопрос о времени, взятый в соотно шении с развитием ведущего вопроса метафизики, так и, следовательно, сам этот вопрос в смысле его более глубо кого происхождения. В ранней, очень важной статье «Об истине и лжи во внеморальном смысле» (лето 1873 года) Ницше, еще совсем в духе Шопенгауэра, пишет о том, что представления о времени и пространстве «мы производим в себе и из себя в силу той необходимости, с которой паук плетет паутину» (X, 202).

Время тоже представляется субъективно и даже опреде ляется как «свойство пространства» («Der Wille zur Macht»,

n.862).

9.Все эти характеристики мира, которые только, так сказать, нанизываются друг на друга (сила, конечность, не престанное становление, неисчислимость явлений, огра ниченность пространства, бесконечность времени) теперь необходимо осмыслить в совокупности и в ретроспектив ном порядке в соотнесении с тем главным определением, которым Ницше определяет «общий характер мира». Оно помогает нам обрести основу для окончательного истолко вания мира, которое, по видимому, дается в десятой запи си. При этом мы учитываем и то положение Ницше, кото рое содержится в важном 109 отрывке из «Веселой науки» (написанном приблизительно в это же время):

«Общий характер мира, напротив, извечно хаотичен». Это основополагающее представление о сущем в целом

как о хаосе, которое для Ницше было ведущим еще до уче ния о возвращении, имеет двоякое значение. Во первых, тем самым ведущее представление о непрестанно становя щемся выдерживается в смысле обычного представления о рЬнфб ·å‹, вечном течении вещей, представления, которое и Ницше вместе с расхожей традицией ошибочно возводит к Гераклиту; было бы правильнее назвать его псевдо герак литовым. Во вторых, благодаря ведущему представлению «хаоса» непрестанно становящееся мыслится как самодов леющее и не выводится как некое многое из «единого», как

301

бы последнее ни мыслилось: как творец или зодчий, дух или праматерия. Таким образом, «хаос» выступает как то представление о сущем в целом, в соответствии с которым оно как необходимое становление наделяется многообра зием, причем так, что «единство» и «форма» изначально исключаются. Такое исключение, по видимому, предстает как основная особенность в представлении о хаосе, по скольку оно должно простираться на все, что так или иначе предполагает привнесение человеческого вида в целое мира.

Насколько сильно Ницше стремится отъединить свое понятие о хаосе от представления о какой попало, случай ной неразберихи и всеобщего мирового месива, настолько слабо он освобождается от унаследованного представле ния о хаосе как о чем то лишенном порядка и законов. Здесь, причем параллельно с прочими существенно важ ными и ведущими понятиями, определяющий опыт уже оказывается под завесой. Хаос, ÷Üïò, чбЯнщ означает зия ние, зияющее, разверзающееся. Мы понимаем ÷Üïò в тес нейшей связи с изначальным толкованием сущности исти ны (¢l»teia) как раскрывающейся бездны (ср. «Теогонию» Гесиода). Для Ницше представление о мировом целом как «хаосе» должно воспрепятствовать «очеловечению» сущего в его целом. Очеловечение — это и нравственное объясне ние мира со ссылкой на решение творца, и связанное с этим технического его объяснение со ссылкой на деятель ность великого ремесленника (демиурга). Кроме того, оче ловечение — это всяческое привнесение в «мир» порядка, членения, красоты, мудрости. Все это — «эстетические че ловечности». Очеловечение мира происходит и тогда, ко гда мы приписываем сущему «разум» и говорим, что все в мире совершается разумно, говорим вплоть до признания тезиса Гегеля, который, правда, означает нечто большее, чем то, что в нем может вычитать обычный ум: «Все разум+ ное действительно и все действительное разумно» (преди словие к «Основам философии права»). Однако даже тогда, когда мы в качестве мирового начала утверждаем неразум ность, мы опять таки очеловечиваем мир. Так же мало в су щем присутствует и инстинкт самосохранения.

302