18. Глава 6. Сциентистско-прагматистский тип культуры нового и новейшего времени

19. 6.1. Исторические модификации капитализма и основные ценности сциентистско-прагматистской культуры

Не боясь упреков в грубом социологизме, анализ культуры нового и новейшего времени можно начать с характеристики капитализма как общественного строя, поскольку связь между ними, по крайней мере со времен труда М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», не является предметом дискуссий. Поэтому задача заключается не в том, чтобы установить ее, а в том, чтобы проследить конкретные формы ее проявления.

В развитии капитализма можно выделить три этапа. Первый из них — классический капитализм, построенный на принципе свободного предпринимательства. Ему предшествовало несколько веков напряженных, драматических поисков оптимальных форм хозяйствования. Второй этап — государственно-монополистический капитализм — характеризуется широким применением форм государственного регулирования. И, наконец, на современном третьем этапе происходит возврат к принципам свободного предпринимательства с сохранением довольно значительных элементов государственного регулирования. Это придает капитализму вид, настолько далекий от его классического обличья, что возникает вопрос, капитализм ли это, а если все-таки капитализм, то какими терминологическими средствами передать два оттенка смысла: и родство позднего капитализма с его ранними формами, и отличия, существующие между ними. Представляется, что ответом на оба эти вопроса является термин «посткапитализм».

Однако экономический закон капитализма на всех этапах его развития остается по сути своей неизменным — это максимизация прибылей. Это и является объективной основой иерархии ценностей культуры, во главе оказывается индивидуалистический успех личности, измеряемый деньгами.

В Европе прагматистский принцип буржуазной культуры несколько смягчен влиянием мощных пластов культурного наследия, что же касается Америки, где капитализм развивался в более стерильных, почти лабораторных исторических условиях, жесткий прагматизм буржуазной культуры выражен предельно отчетливо.

Как подчеркивает Ч.-Р. Миллс, «деньги являются единственным бесспорным мерилом преуспевания в жизни, а преуспевание до сих пор считается в Америке высшей ценностью». «Акт покупки — это и есть сущность нашего мира, — вторит ему Р. Джеррел, — если кто-нибудь захотел бы нарисовать картину возникновения нашего общества, ему нужно было бы нарисовать Бога, который вкладывает в тело Адама чековую книжку или кредитную карточку».

Правда, целый ряд американских культурологов, социальных психологов и социологов отмечает все выше поднимающуюся волну «несогласия с религией успеха». Например, Р. Уильямс констатирует: «Существует немало свидетельств того, что явно выраженный акцент на достижение успеха в течение последних десятилетий уменьшает свое влияние». Однако, думается, речь пока может идти лишь о тенденции. Господствующей парадигмой по-прежнему остается измерение жизненного успеха личности величиной дохода.

20. 6.2. Антропологическая структура

6.2.1. Личное – общественное

В соответствии с иерархией ценностей жизни главной коллизией прагматистски ориентированной культуры является коллизия «личное – общественное». Принцип свободного предпринимательства требует решения этого противоречия в пользу личного.

Констатация этого факта — одно из общих мест в западной социологии и культурологии. Так, Д. Белл отмечает, что сквозь призму принципа индивидуализма «общество предстает не как естественная ассоциация людей — политическое объединение или семья, управляемая общей целью, а как объединение атомизированных индивидов, которые имеют целью лишь удовлетворение собственных желаний». В связи с этим, сетует Д. Белл, западному обществу «недостает чувства гражданственности», т. е. спонтанного для личности желания идти на жертвы ради какой-либо общественной пользы, и политической философии, оправдывающей нормативные правила, которые определяют приоритеты и распределение в обществе.

Свое логическое завершение принцип индивидуализма находит в том, что индивид усматривает врага не только в обществе как таковом, но и в любом индивиде. Психология «крысиных бегов», т. е. конкурентной борьбы за символы успеха такова, что внимание его участников направлено не на тех, кто проиграл, — эти выпадают из поля зрения, в лучшем случае удостоившись презрения, а на тех, кто выиграл, и эти вместо награды пожинают вражду и зависть. «Можно сказать, что буржуазное общество есть институционализация зависти» — утверждает Д. Белл.

Однако в условиях больших корпораций ощущение возможности результативно отстаивать личные интересы могло оставаться лишь у представителей руководящей элиты этих гигантских бюрократических организаций. В связи с этим, отмечает М. Маккоби, именно в этой группе чаще всего встречается тип личности активного индивидуалиста, энергичного и беспощадного борца за победу в конкурентной борьбе, которого этот автор называет «воином в джунглях». Модификация этого типа, характерная именно для руководителей крупных компаний, носит у М. Маккоби этикетку «человек-игрок». Как можно понять из контекста, индивидуалист в этом варианте более гуманен в отношениях с людьми и в стремлении к выигрышу, склонен большую ставку делать на личную энергию, чем на вседозволенность в выборе средств. Однако создается впечатление, что образ «человека-игрока» сконцентрирован из поправок, которые Маккоби хотел бы внести в образ «воина в джунглях», явно списанный с реальной действительности и смущающий автора своей негативностью.

Что касается средних и низших слоев служащих корпораций, то для них поле конкурентной борьбы сужается, однако ожесточенность ее не только не уменьшается, но даже возрастает. Эта ситуация впечатляюще отражена в известной книге У. Уайта «Человек организации», являющейся вместе с ранее цитированным трудом Маккоби «Человек компании» своего рода классикой западной социологии бюрократии. У. Уайт приводит слова 42-летнего служащего, который описывает стиль взаимоотношений внутри компании следующим образом: «Когда ты попадаешь на определенное место, то начинаешь бояться, что кто-то еще может захотеть получить то место, которое ты занимаешь... Лучшая защита против угрозы быть обойденным — обойти кого-либо еще, но поскольку каждый служащий знает это и знает, что и другие знают это, никто и никогда не может чувствовать себя в безопасности».

Поскольку борьба всех против всех и каждого против общества и коллектива может оказаться нерентабельной с точки зрения данной компании, появляется необходимость в теориях, которые могли бы послужить обоснованию более или менее солидарных, или, во всяком случае, согласованных действий в рамках отдельных «коллективов». Два основных варианта этих теорий получили условное название «теория икс» и «теория игрек». Первая из них построена на принципе авторитарности и рекомендуется в качестве средства пресечения негативных последствий конкурентной борьбы и повышения эффективности совместных действий, совершенствования аппарата административного и экономического контроля, вторая — в этих же целях настаивает на принципе интеграции. Следуя этим рекомендациям, одна из виднейших компаний США «Дженерал моторс» в течение многих лет весьма прибыльно эксплуатирует броский лозунг: «Что хорошо для “Дженерал моторс”, хорошо для каждого работника этой корпорации». Таким образом, идеи коллективности оказываются одним из средств удовлетворения интересов крупного бизнеса. Что же касается среднего и низшего уровня служащих корпораций, то они научились ловко использовать эти же цели и идеи в целях личной карьеры, включив умение демонстрировать такие свойства, как преданность компании, в число необходимых профессиональных качеств. Имея в виду эту аберрацию идей коллективности, один из леворадикальных теоретиков П. Гудмэн делает вывод, что «культура этой организации есть фальшивка».

Учитывая сказанное выше, можно сделать вывод, что перед западной культурой стоит насущная проблема — синтез принципа индивидуализма с принципом коллективизма.