2. 1.2.2. Воспитание

Воспитание подрастающего поколения в первобытном обществе первоначально было, как и общение, синкретически сплетено со всеми другими сферами деятельности — и в первую очередь с трудовой. Однако постепенно оно стало отливаться и в свои специфические формы, не разрывая при этом связи с производственной и бытовой сферами деятельности.

К. М. Тахтарев отмечает, что даже у австралийских племен, наиболее примитивных по уровню развития по сравнению со всеми известными нам реликтовыми племенами и народностями, воспитание юношества входит в число трех важнейших общеплеменных дел, первые из которых обеспечение продовольствия и охрана населяемой области, кормовых пространств¹.

Как описывает К. М. Тахтарев, дети австралийцев в первые годы жизни находятся на попечении женщин и живут на женской половине становища. Затем мальчики поступают в ведение мужчин, которые приучают их к мужским занятиям и одновременно посвящают в некоторые тотемические тайны.

Переход из женской половины в мужскую сопровождается знаменательными для мальчиков обрядами — в одних племенах им выбивают передние зубы (резцы), в других — подбрасывают на воздух и т. п. Возможно, смысл их заключается в том, чтобы преподать мальчикам первые уроки мужества.

Заключительным действом первого этапа посвящения является обряд обрезания. К нему ведется тщательная и длительная подготовка. Для этого все посвященные мужчины сходятся в определенное место, куда приводятся и посвящаемые. Днем они охотятся под руководством старших, а ночью, лежа на особой насыпи, смотрят при свете костров представление, в котором рассказывается о жизни их тотемических предков. «Дают» представление старики, хранители знания прошлого. Разрисованные краской, сделанной из человеческой крови, охры, перьев, мела, пуха птиц, увешанные чурингами — деревянными палочками, являющимися якобы вместилищами душ предков, они в такой вот до предела наглядной форме сообщают посвящаемым мальчикам все, что необходимо знать на 1-й ступени посвящения. Длится это несколько недель, в заключение каменными ножами совершается обряд обрезания.

Первому этапу посвящения придается очень большое значение: оно является делом всей тотемической группы. Но еще более важный смысл имеет второй (высший) этап посвящения, который является уже делом всего племени. Для этого все группы одного племени примерно раз в три года собираются в специально предназначенных для этого местах. Они располагаются общим становищем и более месяца проводят в постоянном общении. Снабжение продовольствием, которого требуется в этом случае очень много, является обязанностью посвящаемых молодых людей. Днем они охотятся, а вечером смотрят представление, рассказывающее уже об обычаях и предках всего племени, а не одной только группы. Перед самым посвящением в «настоящие люди» проводится испытание стойкости и силы воли посвящаемых. У всех племен эти испытания разные, но непременно очень жестокие. Так, у некоторых племен проводилось испытание огнем. Для этого приготавливался огромный костер. После того как он обугливался, на него набрасывался слой очень сочной травы. На это раскаленное, пышущее жаром ложе должны были лечь кандидаты в «настоящие» и лежать молча, без единого стона до тех пор, пока старейшины не приходили к выводу, что силы воли и умения хранить тайны у посвящаемых достаточно. Спины посвящаемых покрывались различными тотемическими рисунками — в соответствии с принадлежностью к той или иной группе. Затем следовал еще ряд обрядов, и, наконец, посвященные торжественно шли к сборному месту, где возвышался священный шест, разукрашенный с помощью красок, смешанных с человеческой кровью. Здесь прошедших испытания торжественно объявляли настоящими людьми, полноправными членами племени, посвященными во все племенные тайны.

Заключительная часть племенного сбора посвящалась различным формам общения между всеми членами племени. Через обряд посвящения в «настоящие люди» проходили отнюдь не все юноши. Некоторые из них признавались недостойными перейти в разряд мужчин и даже не допускались к испытаниям.

Воспитанию женщин первобытное общество уделяло гораздо меньше внимания, чем мужчинам, по вполне понятным причинам. Мужчина — охотник и воин, от него, его силы, ловкости, мужества в первую очередь зависела элементарная жизнеспособность и безопасность племени. Однако без того внешнего антуража, которым отличались этапы социального созревания мальчика – юноши – мужчины, девочки, прежде чем быть признанными взрослыми, тоже получали солидный запас навыков и умений. Для примера можно привести свидетельство И. Вениаминова о тех умениях, которыми была славна алеутская женщина. Так, она должна была уметь шить, плести нитки, приготавливать пищу, рвать траву для крыши, подстилок и т. п., собирать ягоды и полезные коренья, соблюдать чистоту у дома и т. п. Всему этому она начинала учиться уже в раннем детстве, наблюдая и участвуя в работе своей матери, сестер и др.

Разделение труда на мужской и женский характерно для всех народов, перешедших от примитивного собирательства к охоте, потребовавшей не только более сложных навыков, но и большей физической силы, выносливости, граничившей иногда, как казалось представителям цивилизованных народов, наблюдавших жизнь реликтовых племен, с полным бесчувствием. Именно в связи с появлением этого нового вида деятельности — охоты — и произошло первое в истории человечества разделение труда — между женщинами и мужчинами. Соответственно в формирующуюся первобытную мораль вошло в качестве одного из важнейших положений требование к мужчинам в совершенстве владеть навыками мужского труда — охоты, к женщинам — женского, связанного в основном с содержанием дома.

Анализируя формы и содержание первобытного воспитания, мы можем отметить, что оно, как и общение, имеет целый ряд типических черт. Так, главной ценностью этой формы культуры, воспроизводившейся и охранявшейся с большим тщанием, была верность традициям. Воспитание этого качества в подрастающем поколении позволило первобытному обществу достигать необходимой степени стабильности и устойчивости. Оборотной стороной медали были, как известно, медленные темпы прогресса. Однако в тех условиях устойчивость как гарантия элементарного выживания была важнее. В соответствии с этим первобытный тип воспитания в целом можно отнести к традиционному типу.

Послушание не является сколько-нибудь важной ценностью такого воспитания, поскольку первобытная культура не оставляет места проблеме непослушания. В самом деле, откуда ей взяться, если личность еще не только не осознала возможности противоречия с обществом, но и сколько-нибудь важных отличий от потребностей общества в целом, если люди еще мало отличаются один от другого и во всяком случае не видят имеющихся различий. В этих обстоятельствах необходимость подчиняться традициям, предусматривающим все мельчайшие оттенки поведения, — не бремя, не зло, а естественное условие жизни. Кроме того, возможность организовать свое поведение по схеме, предлагаемой традицией, избавляла человека от многих сложностей жизни и преумножала его слабые силы в борьбе с внешними препятствиями, ослабляя напряжение, которое возникало в процессе их преодоления, укрепляя чувство общности с соплеменниками и многими поколениями предков.

Таким образом, изучение исторически первого опыта организации воспитания позволяет выявить важные грани проблемы роли традиций не только в процессе воспитания, но и в процессе функционирования общества в целом. Очевидно, что в целях достижения устойчивости общества традиции должны занимать достаточно большое и почетное место в системе воспитания как способ передачи опыта предшествующих поколений. Однако нарушение меры в сторону ненужного увеличения роли традиции чревато для общества застоем, окостенением, для личности — сокращением возможностей развития своей индивидуальности. Нарушение же меры в другую сторону не менее опасно. Общество становится болезненно нестабильным. Личность же, недостаточно укорененная в культурном опыте предшествующих поколений, рискует превратиться в перекати-поле со всеми социальными и социально-психологическими свойствами этого статуса: моральной безответственностью, болезненным стремлением к неоправданной мобильности, территориальной и профессиональной, наконец, потерей чувства общности, которая ведет к психологическому дискомфорту.

Другой чертой первобытного воспитания является его неразрывная связь с трудовой деятельностью. Эту особенность, а точнее говоря, достижение первобытной педагогики унаследовали затем все трудящиеся классы общества. Тезис о необходимости трудового воспитания неизменно включался в культурную программу всех демократических слоев общества.

Наконец, исторически первый тип воспитания демонстрирует еще одну особенность, заслуживающую самого пристального внимания, — связь воспитания с искусством.