Studmed.ru_lega-vp-istoriya-zapadnoy-filosofii-chast-1-antichnost-srednevekove-vozrozhdenie_8ad287b2abc

§ 8. Блаж. Августин

замысел познать. Об этом говорит и деятельность пророков, которым давалась эта способность познания и предсказания будущего. Всю историю Августин делит на семь периодов, вернее на шесть периодов, по числу дней творения, а седьмой период, который наступит после конца света, символизирует седьмой день, когда Бог «почил от всех дел Своих». Вся история между грехопадением и Страшным судом делится на шесть периодов, каждый имеет свой собственный смысл. Первый период — от Адама до Всемирного потопа, второй — от потопа до Авраама, третий от Авраама до Давида, четвертый — от Давида до переселения в Вавилон, пятый от переселения в Вавилон до воплощения Иисуса Христа, сейчас идет шестой период, шестой век, а седьмой век будет потом, этот век будет нашей субботой после воскресения из мертвых (см.: О граде Божием, XXII, 30). Каждый период имеет свой собственный смысл и свою собственную задачу на земле. Длительности всех этих периодов различные. Поэтому невозможно предсказать, когда наступит седьмой период, когда закончится наш шестой день. Августин отрицал концепцию хилиазма, утверждая, что невозможно знать время конца нашего мира.

Основное произведение Августина называется «О граде Божием», точнее, «О государстве Бога» (De civitate Dei). Из самого названия следует, что существует некое государство, некий небесный божественный град, в котором будут жить праведники и которое противостоит другому сообществу — государству земному. Жители земного государства живут по человеческим стандартам, земным законам; жители небесного града живут согласно Божественной воле. Первые любят себя, вторые — Бога; первые наслаждаются тем, чем надо пользоваться, вторые — имеют упорядоченную любовь. Нельзя, конечно, понимать, что это какое-то конкретное историческое или географическое образование. Земной град не соответствует никакому земному государству, более того, ни один человек не знает, к какому граду он принадлежит. Ибо каждый человек совершает в своей жизни такие поступки, которые могут соответствовать и одному, и другому граду; только один Бог знает, к какому граду он принадлежит, спасется этот человек или не спасется.

Символом града земного является Вавилон или Римская империя, которую Августин называет вторым Вавилоном, а символом града небесного является Иерусалим, или земная Церковь. Человек может быть формально в Церкви, а на самом деле в глазах Божиих принадлежать к земному граду.

301

Глава I. Патристическая философия

К земному государству, т.е. к реальному земному образованию, Августин относился по-разному. С одной стороны — он его не считал безусловным благом, но с другой — он его признавал и считал благом относительным, потому что земное государство помогает людям в этой жизни. Этим благом следует не наслаждаться, но лишь пользоваться. Хотя Августин часто нападал на государство, особенно на Римское, которое долгое время противостояло христианству, однако и в Римском государстве Августин видит некоторые достоинства. Государство возникает, конечно, вследствие грехопадения и существует только в земной жизни, но оно полезно, потому что является гарантом мира и порядка.

§ 9. ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ

Проблема авторства

Любому человеку, читавшему Деяния апостолов, имя Дионисия — первого афинского епископа — хорошо известно. О произведениях его не было ничего известно до тех пор, пока на Константинопольском соборе в 532 г. впервые были представлены произведения под авторством, как утверждалось, Дионисия Ареопагита. Представили его впервые монофизиты для того, чтобы в доказательстве справедливости своей ереси опереться на чрезвычайно серьезный авторитет.

Непосредственно на соборе возникли сомнении в подлинности этих произведений, и еще тогда многие отрицали авторство первого афинского епископа. Утверждалось, что первый афинский епископ, ученик апостола Павла, не мог быть еретиком, а также что в этих работах имеются философские положения, которые гораздо позднее встретятся у философов-неоплатоников, в частности у Прокла. Некоторое время эти труды были важным аргументом в руках монофизитов, однако впоследствии преп. Максим Исповедник показал, что ничего еретического в них нет и дал православное толкование идеям, изложенным Дионисием Ареопагитом. Преп. Максим был совершенно уверен, что эти книги были действительно написаны афинским епископом, и обвинил самих греческих философов в воровстве.

Однако до сего времени принято считать, что поскольку эти произведения до IV в. не были известны, то скорее всего они были написаны в промежутке между IV и V вв. Настоящий автор до сих

302

§ 9. Дионисий Ареопагит

пор неизвестен, называют различные имена. Выдвигаются разные версии — что это или Севир Антиохийский, монофизит, живший в конце V — начале VI в., или Дионисий Великий, епископ Александрийский, или ученик Климента Александрийского, живший в середине III в., или ученик св. Василия Великого. Встречается также мнение, что это Аммоний Саккас, учитель Плотина, или грузинский философ Петр Евер (IV–V вв.). Но так или иначе — авторство этих произведений точно не установлено, поэтому их принято приписывать некоему Псевдо-Дионисию Ареопагиту, а сами произведения называют «Корпусом ареопагитик». В этот корпус входят «О мистическом богословии», «О небесной иерархии», «О церковной иерархии», «О Божественных именах» и десять посланий разным лицам. С философской точки зрения наиболее важны «О мистическом богословии» и «О Божественных именах».

После того, как преп. Максим доказал, что содержание книг Дионисия Ареопагита вполне православно, они стали пользоваться огромной популярностью и в западной, и в восточной Церкви и переводиться на множество языков. Известно, что они были переведены на славянский язык и что их читал Иван Грозный. В Западную Европу эти книги были принесены Иоанном Скоттом Эриугеной, который перевел их вместе с комментариями преп. Максима Исповедника на латынь.

Апофатическое и катафатическое богословие

Главная проблема для Дионисия Ареопагита — эта проблема богопознания и единения человека и Бога. Дионисий Ареопагит предлагает два возможных пути познания Бога: катафатический и апофатический.

Для того чтобы подняться до познания Бога, человеку необходимо отречься от всего тварного. Так он писал в начале своего «Мистического богословия», произведения, в котором Дионисий обращается к Тимофею, епископу Ефесскому: «Ты же, дорогой Тимофей, усердно прилежа мистическим созерцаниям, оставь как чувственную, так и умственную деятельность и вообще все чувственное и умозрительное, все не сущее и сущее, и изо всех сил в неведении устремись к соединению с Тем, Кто выше всяких сущности и ведения» (1, 1). Поэтому главным для единения с Богом и познания Его является отказ от всех форм обычного познания: чувственного и рационального. В первую очередь надо устраниться, конечно, деятельности чувств. Подобный способ восхождения

303

Глава I. Патристическая философия

к Единому предлагал и Плотин. Вначале, по Плотину, надо отрешиться от чувств, затем — от дискурсивной деятельности рассудка, потом — вообще от деятельности разума, от самого себя и тогда можно достичь созерцания Единого.

То же самое мы видим у Дионисия Ареопагита. Устранившись от деятельности чувств, от деятельности разума, от всего чувствен- но-воспринимаемого, умопостигаемого, сущего и не сущего, не воспринимая свое собственное познание, будучи независимыми от всего, мы сможем устремиться к единению с Богом. Поэтому ступени достижения познания Бога у него такие же, как у неоплатоников. Несомненно, есть очевидная связь с учением неоплатоников, но есть и существенные различия.

Главный путь описания божественной сущности, по Дионисию, — путь апофатический, отрицательный, в котором человек отказывается от какого-либо описания божественной сущности. Ведь Бог выше бытия, Бог не есть бытие, Он творит бытие из небытия, будучи выше и того и другого. Бог выше не только бытия, но и разума. Поэтому Бог бессловесен, ибо существует вне слов и мышления и может открыться лишь добрым людям (в этом отличие от неоплатонизма, где принцип нравственного совершенства не являлся необходимым для познания Бога и единения с Ним). Но и нравственно совершенному человеку Бог открывается не целиком, ибо тот созерцает не Бога, а лишь место, где Он пребывает. Бог выше всего, выше любой возможности его познания.

Познание, созерцание и славословие Бога — это неведение и невидение, и познать Бога можно только не зная и не видя Его. Познать Бога можно только отстранившись от всего сущего, подобно тому, как скульптор, создавая статую, отсек от камня все лишнее, что мешало куску камня быть статуей. Поэтому и для достижения Бога нужно отрешиться от всего лишнего, от всего того, что мешает нам достичь Бога. Поэтому отрицательные суждения более предпочтительны, чем положительные.

Но путь положительный для познания Бога так же справедлив в меру своего применения, и нужно лишь понимать, где находятся границы положительного богословия и где — границы отрицательного. В положительном, катафатическом богословии следует исходить из некоего знания о Боге, из того, что наиболее присуще Ему по Его сущности, по Его природе. Сущности Бога соответствуют самые высшие суждения. Ведь «разве не более Бог жизнь и благодать, нежели воздух и камень?» (О мистическом богословии, 3).

304

§9. Дионисий Ареопагит

Сдругой стороны, в отрицательном богословии следует исходить из утверждения несправедливости самых низших суждений о Боге. «И не в большей ли мере не бывает Он в похмелье и не гневается, чем не может быть выражен словом или помыслен?» (О мистическом богословии, 3).

Дионисий предлагает возможные характеристики Бога по пути и катафатического, и апофатического богословия. На пути апофатического богословия Дионисий говорит, что Бог как причина всего сущего запределен сущему, ибо не может сущее быть источником самого себя. Он есть причина всего сущего, а сущее имеет образ и форму, качество и количество, поэтому Бог, естественно, превосходит его этими характеристиками. У Бога нет ни формы, ни образа, ни качества, ни количества, ни объема, ни чего-либо другого, что является атрибутами телесных существ. Поэтому Бог не есть что-либо телесное и чувственно-воспринимаемое.

Умопостигаемые характеристики также не присущи Богу. Поэтому Бог не есть ни душа, ни ум, ни разум, ни мышление, ни равенство, ни неравенство. Он не покоится, не движется, он не есть ни вечность, ни время, Он не есть ни знание, ни истина. Дионисий пишет, что Бог не есть ни единое, ни единство, ни благость, ни дух, поясняя, что это следует понимать не так, как мы это обычно представляем. Понятно, что Бог есть Дух и что Бог есть любовь, но часто человек воспринимает дух и любовь как нечто тварное. В таком виде Бога, конечно же, нельзя представлять.

Поэтому Бог превосходит всякое утверждение и всякое отрицание. Дионисий Ареопагит идет дальше Плотина. Соглашаясь с ним, что Бог превосходит любое бытие и любую способность к познанию, он утверждает, что Бог выше даже единства, выше всего, что мы можем каким-либо образом выразить.

Однако существуют и положительные характеристики Бога. В работе «О божественных именах» Дионисий пишет, что можно назвать Бога Спасителем, Искупителем, Премудрым, Умом, Истиной, Словом, Сущим, Благом.

Поскольку истинны оба подхода — и апофатический и катафатический, то Бог не только трансцендентен миру, но и имманентен ему. Он и превосходит весь мир, и одновременно находится во всем мире. Мир есть творение Бога, и Бог присутствует в любой части нашего мира. Отличие от неоплатонизма здесь очевидно. Если у неоплатоников Бог творит мир в силу своей природы, в силу своей сущности, изливая из себя свою сущность, то для Дионисия Арео-

305

Глава I. Патристическая философия

пагита проблема в другом. Мир творится Богом, творится из небытия и творится во времени, и поэтому главная проблема смещается в другую сторону. Если для Плотина главной проблемой была проблема соотношения единства и множественности: как возникает из Единого множество вещей, то для Дионисия главная проблема — это творение мира: как запредельная сущность может сотворить бытие, которое отличается от него по своей сущности. Непознаваемость Единого у Плотина обусловлена немощью рассудка, который не может отречься от множественности вещей, не может выйти за пределы времени и пространства. А непознаваемость Бога для Дионисия состоит в том, что человек как тварное существо не может выйти за пределы тварного мира и подняться до Творца.

Происхождение зла

Говоря о Боге как о благе, Дионисий остро ставит проблему зла и подробно останавливается на ней в 4-й главе работы «О божественных именах». Если мир творится благим Богом, то непонятно, откуда в мире зло. Эта проблема была одна из основных и для Августина. Вообще, очевидно, что это одна из наиболее острых проблем христианства.

Дионисий задает множество вопросов: «И вообще что такое зло? И от какого начала оно произошло? И в ком из сущих оно есть? И почему Благой захотел, чтобы оно появилось? И как, захотев, смог это сделать? И если зло происходит от другой причины, какова же другая причина сущего помимо Добра? Почему при существовании Промысла существует зло, как оно вообще появляется и почему не уничтожается? И почему что бы то ни было из сущего желает его вместо Добра?» (О божественных именах, 4, 18).

Очевидно, что зло не может исходить из благого Бога, так же как огонь не может охлаждать. Добро — это сущностное свойство Бога, так же как необходимым свойством огня является тепло. Благо не может творить не-благо. Зло — это разрушение, поэтому происходить все может только из блага — из того, что является началом творения, созидания. Благо и бытие, таким образом, оказываются синонимами. А зло есть разрушение, поэтому оно не может быть началом созидательным. Поэтому, если зло существует, оно должно заключать в себе некоторую часть добра, ибо существование есть благо.

Бог как благо превосходит и сущее, и не-сущее. И поэтому зла нет ни в сущем, ни в не-сущем. В этом еще одно отличие Диони-

306

§ 9. Дионисий Ареопагит

сия Ареопагита от неоплатоников, отождествлявших зло и небытие.

Иногда говорят, продолжает Дионисий, что зло необходимо для того, чтобы сущее могло становиться. Ведь Бог есть начало творения мира, а изменение и движение в мире происходят из-за того, что существует зло. Но это неверно, поскольку зло не может быть причиной становления сущего, ибо становление — это также элемент творения, а зло может только уничтожать.

Благость распространяется на всех существ — и на добрых, и на злых, поэтому и злое становится добрым в той мере, в какой все злые существа участвуют в благости. Но благость проявляется в неравной степени, иначе в мире не было бы благообразия. Все было бы одинаково, поэтому все существующее причастно благу в разной степени. Но всё причастно благу, поскольку если бы оно было лишено блага, то не существовало бы. Поэтому все сущее есть в ка- кой-то мере сущее и в какой-то мере — не-сущее, ибо оно причастно благу в какой-то мере, в какой-то мере не причастно, поскольку оно отпало от вечного сущего. И поэтому «одни причастны Добру в совершенстве, другие более или менее Его лишены, третьи имеют к Добру еще более смутную причастность, а четвертым Оно является в виде предельно слабого отголоска» (О божественных именах, 4, 20). И, следовательно, «зло представляет собой несовершенное добро» (там же).

Поскольку все существующее отпало от вечно сущего, то его нет, но поскольку оно причастно вечному бытию, то оно есть. Зло же не является добром ни в какой степени. Итак, зла нет во всем сущем. Иначе мы пришли бы к выводу, что начало зла находится в благе. Но, повторяет Дионисий, зла в благе нет, как в огне нет холода. Следовательно, у зла должно быть другое начало. Однако в мире не может быть двух начал. Поэтому зло не может исходить из Бога, и у зла не может быть начала.

Дионисий подходит к этой проблеме и с другой стороны, пытаясь понять, может быть, существует какой-то конкретный носитель зла, и рассматривает все, сотворенное Богом. Может быть, зло существует в ангелах? Нет, ангелы суть подобие Божие. И если ангелы наказывают грешников, то злыми они являются только в глазах этих грешников. Но наказание не есть зло. Зло — это поступок, заслуживающий наказания. Существуют и злые ангелы, т.е. демоны, но и они злы не по своей природе. Ведь они произошли от Добра и были при сотворении благими. Но и сейчас, поскольку

307

Глава I. Патристическая философия

демоны существуют, то они причастны благу, ведь существует лишь то, что причастно благу. Демоны не совершенно отучены от блага, поскольку существуют, живут и мыслят. «Так что поскольку демоны существуют, они существуют из Добра, и они благи» (там же, 4, 23). Злыми они стали по причине оскудения в них добра. Поэтому зло в них — это извращение наследственных свойств, отказ от них и, следовательно, утрата сил, направляющих к совершенству. Поэтому демоны злы не по природе, а вопреки ей.

Зло не существует и в человеке, поскольку люди также происходят из блага, поэтому и они благи. Люди бывают злыми вследствие уклонения от благой деятельности, по причине собственной слабости.

В бессловесных тварях, т.е. животных, также нет зла, ибо те животные, которые кажутся нам злыми, — хищники, поедающие других живых существ, — есть общая часть гармонии всего мира.

Многие считают злом уродство или болезнь, но уродство и болезнь есть не зло, а умаление красоты, как уродство, или внутреннего порядка, как болезнь.

Злом не является и материя, ибо материя существует в виде разнообразных форм, а формы причастны красоте, и поэтому через формы материя также причастна красоте. Даже если допустить, что материя есть небытие, то в ней нет ничего, в том числе и зла, а не только добра. Если же материя существует, то материя есть благо в силу своего существования. Поэтому зло существует в человеческих душах не в силу того, что материя влечет их к себе, а в силу ошибочного, греховного движения самой души, т.е. направленности ее не к Богу, а от своего Творца. Зло есть оскудение и недостаток добра и имеет свое бытие вопреки природе, вопреки разуму. В то время как у добра есть цель, есть движение, есть замысел, то у зла нет ни того, ни другого, оно существует без начала, без цели и без причины.

И существует зло при спасительном промысле для того, чтобы служить на пользу людям. Человек создан свободным, поэтому промысл не может вести нас против нашей воли к нравственному совершенству. Зло и существует для того, чтобы человек пришел к нравственному совершенству по своей воле.

«Так что зло не-суще, и зла нет среди сущих, — делает окончательный вывод Дионисий. — Зло как таковое не существует нигде. Зло возникает не от силы, но от слабости» (там же, 4, 34).

308

§10. Иоанн Скот Эриугена

Вдальнейшем работы Дионисия Ареопагита в восточной Церкви стали популярны благодаря, главным образом, преп. Максиму Исповеднику, а в Западной Европе основным пропагандистом его идей стал Иоанн Скот Эриугена.

§10. ИОАНН СКОТ ЭРИУГЕНА

Жизнь и произведения

Иоанн Скот Эриугена (810—877), по происхождению шотландец, родился в Ирландии, о чем говорят оба его имени: Скот — шотландское, и Эриугена — ирландское. В 847 г. он переселяется в Галлию, куда его приглашает правитель Галлии Карл Лысый. К тому времени в Западной Европе вновь оживляются философские и богословские споры, в частности, возникает спор о свободе и предопределении. Основное противоречие этой проблемы, отмеченное еще блаж. Августином, состоит в том, что, с одной стороны, человек свободен, а с другой — при сотворении мира все люди были предопределены: одни ко спасению, другие — к осуждению.

В 851 г. Иоанн Скот Эриугена вступил в спор с известным богословом Готтшальком, который считал, что все люди предопределены ко спасению или к осуждению, и написал работу «О божественном предопределении».

Главный аргумент Эриугены состоял в том, что зло не существует, а к несуществующему нельзя предопределить. Зло может быть понято только как отрицательное, поэтому человек полностью свободен, он не предопределен ко злу, тем более что Бог выше времени и Он не предопределяет во времени. Единственное предопределение Богом человека состоит в том, что Бог дает ему свободу. А источником зла является злоупотребление человеком свободой.

Этот труд Эриугены был осужден как еретический, но король его тем не менее не изгнал и не лишил своего благословения. Наоборот, он поручил Иоанну Скоту Эриугене заняться комментаторской и переводческой деятельностью, и по просьбе Карла Лысого Эриугена переводит на латинский язык «Ареопагитики» (работы Псевдо-Дионисия Ареопагита), «Ambigua» и «Вопросоответы к Фалассию» преп. Максима Исповедника, «Об устроении человека» св. Григория Нисского и в это же время пишет свою главную работу «О разделении природы». Кроме этих отцов Церкви повлиял на Эриугену и блаж. Августин, у которого он перенял философский

309

Глава I. Патристическая философия

стиль мышления. Греческую философию он знал мало — только в изложении. Однако философия Иоанна Скота Эриугены во многом наследовала проблемы греческой философии.

Об Иоанне Скоте Эриугене написана замечательная работа А.И. Бриллиантова: «Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены». В ней дается детальный анализ философии Эриугены, а также рассматриваются особенности западно-католического и восточно-православного образа мышления, ибо Иоанн Скот Эриугена, как никакой другой мыслитель Средневековья, был связан и с западной, и с восточной культурами.

Предмет философии

Согласно Эриугене, противоречий между философией и религией не существует, ибо истинная философия — это и есть истинная религия. И наоборот, истинная религия есть истинная философия. Между разумом и верой, разумом и авторитетом как источником веры и откровения не существует противоречия. Более того, любой авторитет должен быть разумным, поэтому любой авторитет рождается от разума, но не наоборот. Поэтому божественное откровение должно быть разумным. Священное Писание тоже поддается разумному толкованию и возбуждает работу человеческого разума. Поэтому задача философа и богослова состоит в правильном понимании того, что написано в Священном Писании. Философ должен восходить при этом к общим понятиям, разделять роды и виды, видеть решающую роль общих понятий в познании, поскольку в любом познании чувственного мира надо понимать, что общее существует прежде единичного. Общее более реально, чем единичное, индивидуальное. Эта концепция, восходящая к Платону, получила средневековое наименование «реализм». Реализм — это концепция, считающая реально существующими общие понятия, т.е. платоновские идеи, а материальные конкретные тела обладают реальностью лишь в той степени, в какой они причастны к общему, сами же по себе они существовать не могут.

Учение о «четырех природах»

Все существующее Эриугена называет природой, и поскольку Бог существует, постольку и Бог есть природа. Бог есть все во всем, он сущность всего, поэтому в любой сотворенной им вещи Бог присутствует во всей своей полноте.

310