ARHEO_ocherki
.docСамым крупным и интересным памятником турбинского времени в Предуралье остается могильник Турбинский I. После раскопок Прокошева и Шмидта этот памятник не был забыт. В 1948-1960-х гг. Турбинский могильник неоднократно раскапывался О.Н. Бадером, в 1980 г. был осмотрен А.М. Белавиным, в 1990 г. – П.А.Корчагиным, в 2000 г. – А.Ф.Мельничуком. Всего на памятнике вскрыто более 5000 кв.м и изучено более 200 погребений.
По мнению С.В. Кузьминых, большая часть погребений на этом и других турбинских могильниках представляют собой кенотафы (пустые могилы), сооружаемые в память о погибших в бою и оставленных на поле битвы воинах. По мнению E.Н. Черных и С.В. Кузьминых, этот могильник оставлен тремя воинскими кланами, что наглядно видно из трех групп погребений, отличающихся составом вооружения.
Интересен и сам состав находок на могильнике. Всего за годы раскопок собрано 3128 предмета. Металлические предметы представлены топорами-кельтами (44 экз.), ножами, наконечниками копий – одно из которых серебряное (биллон), чеканами (5 экз.), горизонтально-втульчатым топором, 23 височными кольцами, браслетами – один из которых серебряный, подвесками, рыболовными крючками, теслом, стрежнями непонятного назначения. Каменный инвентарь состоит из наконечников стрел, скребков, вкладышевых ножей, ножевидных пластин, 36 полированных колец из байкальско-саянского нефрита, шлифованного диоритового топора.
Московские археологи-металловеды Е.Н. Черных и С.В. Кузьминых, проведя анализ металлических изделий, доказали, что турбинцы были высоклассными специалистами в бронзовой металлургии и металлобоработке. Почти половина предметов отлита из оловянных бронз, полученных из рудных месторождений Горного Алтая. На алтайские корни турбинской металлургии указывал и внешний вид некоторых находок. Так, на Турбинском могильнике в 1890 г. случайно нашли кинжал с изогнутым лезвием и фигурками трех горных баранов-архаров на навершии рукояти. Литейщик, столь реалистично выполнивший фигурки, должен был наблюдать этих животных на месте их обитания. Такие изображения характерны для культур Алтая периода бронзы и раннего железа. К сожалению, кинжал впоследствии был утрачен.
Наряду с алтайским металлом турбинцы использовали и среднеуральские рудные источники, из которых они отливали бронзовые вещи с примесью мышьяка и сурьмы (36% изделий). Из уральских же руд сделаны вещи, отлитые из медно-серебряного сплава – биллона.
Турбинцы наряду с более простыми технологиями отливки знали и более сложные. Так, они использовали литье по восковой модели, что позволяло воспроизводить мелкие детали орнаментов. Широко применяли тонкостенное литье для изготовления втулок копий, вислообушных топоров.
Высококачественными были у турбинцев и каменные изделия. Такая тонкая выделка кремневых ножей-вкладышей, как у турбинцев, не была известна местному населению Предуралья. Кроме того, основные типы каменного инвентаря (наконечники стрел с прямым основанием и ножевые вкладыши) имеют южно-сибирские типологические корни.
В связи с изложенным важно выяснить вопрос о происхождении турбинско-сейминских племен. Тельгрен некогда высказывал мысль о фатьяновском (североевропейском) происхождении турбинцев, но отказался от этого предположения уже после первых раскопок Турбинского могильника. В.А. Городцов в 1916г. совершенно определенно выразил мнение о восточно-сибирских корнях этих памятников. С тех пор эта точка зрения почти не подвергалась сомнению, спор велся лишь об исходных для Турбино территориях Сибири. На этом фоне совершенно странными кажутся утверждения М.В. Тавризяна о местной основе памятников сейминско-турбинского типа (для каждого массива могильников своя), которые являются попыткой отказаться от гипотезы миграции турбинско-сейминского феномена и обнаруживают чрезмерный автохтонизм. Однако в его рассуждениях имеется и важное рациональное зерно – мысль об особой социально-политической роли турбинцев в военных, торгово-обменных и социальных процессах древних евразийских обществ эпохи бронзы. Следует отметить, что турбинские некрополи практически не связаны с поселениями аборигенов Пермского Предуралья эпохи бронзы, за которыми закрепилось название гаринской (гаринско-борской) археологической культуры, точно так же с сейминским кругом памятников на Оке не связаны поселения местной чирковской археологической культуры. В последнее время большинство авторов относит гаринскую культуру к более раннему, чем турбинские древности, времени.
Переселение сейминско-турбинских племен в Прикамье и далее на восток послужило мощным толчком к прогрессу местного населения во всех областях жизни и способствовало переходу местных племен к бронзовой эпохе. Турбинцы привнесли в Прикамье не только передовые навыки металлургии и металлообработки, но и навыки культурного коневодства, совсем иной уровень социальной организации (социально- клановая иерархия), новые виды орудий труда и предметов воинского снаряжения, новые виды средств передвижения и т.д. Вероятно, в турбинском обществе наиболее почетной профессией являлась металлургия, видимо, она имела даже сакральный (обрядовый, ритуальный) характер, что сказалось на особом отношении к металлургам на всем последующем протяжении истории Прикамья.
Продвижение турбинско-сейминских кланов по враждебным чужеродным территориям было достаточно стремительным и агрессивным, этому способствовали их вооружение и способ передвижения. На аборигенов наводили ужас бронзовое оружие и всадники. Однако, проникнув вглубь чужеродных территорий, турбинцы были вынуждены в той или иной степени вступать в контакт с аборигенами, что, в конечном счете, способствовало трансляции их культурных навыков на местную этническую основу. Спустя некоторое время достижения сейминско-турбинского населения оказались усвоенными многими древними евразийскими народами, в том числе племенами Прикамья и Поволжья. Показательно, что, по мнению лингвиста В.В. Напольских, именно от турбинцев в финно-угорские языки уральской языковой семьи попали такие прототохарские (индоевропейские) слова-заимствования, как колесо, лошадь, меч, цветной металл. Во всей северной Евразии окажутся усвоенными такие типы орудий, как кельты, чеканы, турбинский тип наконечника копья. В основу новой металлообработки будут положены технологии тонкостенного литья. Влияние турбинского культурного феномена будет ощущаться вплоть до финала эпохи раннего железа. Сами турбинцы достаточно быстро исчезли, часть их погибла в воинских схватках, часть растворилась в местной позднегаринской этнической среде.
Поздний бронзовый век (XIV-VIII вв. до н.э.) в Пермском Предуралье характеризуется бытованием так называемой ерзовской археологической культуры. Данная культура выделена О.Н. Бадером и В.П.Денисовым в 1950-х гг., свое название она получила по поселению у д. Ерзовка Частинского района, открытого в 1953г. Б.Х. Кадиковым. В настоящее время известно несколько десятков памятников ерзовской культуры, наиболее крупными из них являются поселения Ерзовское, Заосиновское VI, Половинное I, Васюковская и Еловская стоянки. Известен один ерзовский могильник – Залазнинский, расположенный в Оханском районе. В целом территория культуры весьма обширна: от с. Елово до р.Березовка в Чердынском районе Пермской области. Ерзовская культура возникла на основе местных постгаринских племен при определенном участии мигрантов из лесного Зауралья (с территории современной Свердловской и Челябинской областей) и Северной Башкирии племен черкаскульской культуры, носители которой сыграли видную роль в формировании протоугорской общности Зауралья и Приобья. Возможно, что именно с этими мигрантами связано усиление монголоидных черт в антропологическом составе населения.
Наиболее изученным поселением ерзовской культуры является Заосиновское VI у г.Перми. Хорошо исследованы жилища, которые представляли собой, вероятно, слегка углубленные в грунт бревенчатые постройки площадью до 190 кв.м. Некоторые имели хозяйственные пристройки, соединенные с основной камерой крытыми переходами.
Орудия труда представлены каменными предметами, бронзовых изделий на ерзовских памятниках обнаружено мало. Основной вещевой инвентарь на поселениях – это найденные фрагменты глиняной посуды. Ерзовская посуда имела горшковидную форму с округлым или уплощенным дном, в глиняном тесте присутствуют органическая примесь и примесь шамота (толченой керамики). По верхней части сосудов наносился орнамент из оттисков гребенчатого штампа, ямок, прочерченных линий. Из них составлялись узоры в виде елочек, решеток, флажков. В целом орнамент может быть охарактеризован как геометрический. Венчик сосуда имеет небольшое утолщение или налеп в виде "воротничка" – элемент, характерный впоследствии для посуды камского ананьино.
Хозяйство ерзовцев может быть охарактеризовано как охотничье-рыболовческое при достаточно развитом придомно-пастушеском скотоводстве, привнесенного черкаскульцами и, в более раннее время, турбинцами. На ряде поселений найдены обломки плит зернотерок и каменные песты для растирания зерен. Металлических орудий найдено не много. Особый интерес представляет находка литейной формы для кельта, бляшек и шила, сделанная на Еловской стоянке. Наличие литейных форм указывает на собственное металлообрабатывающее производство. Из импортных предметов особый интерес представляет находка подвески в виде горного козла, сделанная В.П. Денисовым на Ерзовском поселении. По его оценке этот предмет имеет параллели в материале раннего этапа татарской культуры Южной Сибири. В конце ерзовской культуры на ее население сильное влияние оказали племена гамаюнской культуры Среднего Урала, что свидетельствует о проникновении в Прикамье. еще одной волны протоугорских переселенцев. Возможно, именно миграционные волны из-за Урала в период поздней бронзы и стали причиной складывания единого праугорского пространства на восточных и западных склонах Среднего и Южного Урала в последующий период железа.
Наряду с ерзовской культурой, в конце II тыс. до н.э. в Пермское Предуралье проникают племена протоугорской лебяжской археологической культуры XII-Х вв. из Припечорья и Восточного Повычегодья (территория Республики Коми). Фрагменты керамики лебяжского типа найдены на ряде памятников северных районов Пермской области. Эта керамика представлена широкогорлыми чашами с округлым дном. Стенки посуды украшались гребенчатыми узорами и крестовым орнаментом. В качестве примесей к глиняному тесту использовались дресва (крупный песок) и органика. Наиболее южным памятником, на котором имеются находки лебяжской керамики, в Пермском Предуралье является Усть-Лемвинская стоянка под г. Березники.
В Осинском Прикамье раскопками Е.Л. Лычагиной в 2001г. обследовано поселение Драчево с жилищами типа землянок площадью 20-35 кв.м. Судя по керамическому комплексу из сосудов с вертикальной прямой шейкой, округлым или уплощенным дном и орнаментом из зигзагов, решетки, флажков, лесенок, перемежающихся рядами шнурового орнамента и ямок, этот памятник оставлен носителями быргындинской культуры, характерной для удмуртской части Среднего Прикамья.
В период поздней бронзы на Нижней Каме функционирует луговская культура, на Средней Каме и на Белой – курмантау и межовская.
Этническая принадлежность большинства указанных культур поздней бронзы в Предуралье определяется обычно как финно-угорская (уральская) или даже как прапермская. Однако можно считать, что роль протоугорских племен (таких как лебяжцы и межовцы) значительно приуменьшена исследователями, и Верхнее Прикамье, возможно, являлось центром формирования угорской части уральских племен, хотя этногенетические построения для периода бронзы весьма гипотетичны и среди археологов и лингвистов нет единого мнения об их возможности.
По мнению ряда исследователей, большая часть археологических культур Предуралья и Зауралья эпохи поздней бронзы могут быть объединены в некий круг родственных культур, восходящих к андроновской культурно-исторической общности, и представляют ее северо-западную периферию. По мнению Р.Д. Голдиной, назрела необходимость объединения всех археологических культур эпохи поздней бронзы в Предуралье в единую ерзовско-луговскую культурно-историческую общность, так как они имеют сходство в облике материальной культуры и хозяйства и тесные контакты между собой. По ее мнению, в бронзовом веке на гаринской основе образуется некое этническое и лингвистическое единство, отражавшее определенный этап развития прапермской общности.
Перечисленные в разделе археологические культуры позднего этапа бронзового века послужили основой для среднекамского варианта ананьинской этнокультурной общности периода раннего железного века.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
КАКОВЫ ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ ЭПОХИ БРОНЗЫ ПЕРМСКОГО ПРЕДУРАЛЬЯ?
КАКИЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ ВЫДЕЛЯЮТСЯ В ЭПОХУ БРОНЗЫ В ПЕРМСКОМ ПРЕДУРАЛЬЕ?
КАКОВЫ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ЗАНЯТИЯ НАСЕЛЕНИЯ ПРЕДУРАЛЬЯ В ЭПОХУ БРОНЗЫ?
КТО БЫЛ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕМ ПАМЯТНИКОВ ТУРБИНСКОГО ТИПА?
ГДЕ НАХОДЯТСЯ ПАМЯТНИКИ ТУРБИНСКОГО ТИПА? НАЗОВИТЕ НАИБОЛЕЕ КРУПНЫЕ ИЗ НИХ.
КАКИЕ МНЕНИЯ ОБ ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ НАСЕЛЕНИЯ ПРИКАМЬЯ ЭПОХИ БРОНЗЫ СУЩЕСТВУЮТ В ЛИТЕРАТУРЕ?
Библиографический список
Голдина Р.Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. Ижевск, 1999. 464 с.
Денисов В.П. Культуры эпохи поздней бронзы в Верхнем и Среднем Прикамье и их роль в формировании ананьинской культуры// Учен. зап. Перм. ун-та. 1967. № 148.
Тавризян М.В. Сейминско-турбинский феномен как социально-политическое явление// Археология и этнография Среднего Приуралья. Березники, 2001. С.67- 77.
Черных Е.Н., Кузьминых С.В. Древняя металлургия Северной Евразии (сейминско-турбинский феномен). М.,1989.
Черных Е.Н., Кузьминых С.В. Памятники сейминско-турбинского типа в Евразии// Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М.:Наука, 1987. С.84-105.
Рис.1. Схема расположения памятников турбинского типа и ерзовской археологической культуры в Пермском Предуралье:
а – местонахождения предметов турбинского типа (малые могильники по С.В. Кузьминых), б – могильники турбинского типа; в – ареал ерзовской культуры по В.П. Денисову;
1 – Заосиновский могильник, 2 – Нытва, 3 – Усть-Гайва, 4 – Турбинский I могильник, 5 – Турбинский II могильник, 6 – Бор-Ленва, 7 – бывший Чердынский уезд
Рис.2. Погребальный инвентарь Турбинского I и Турбинского II (31) могильников (По Е.Н. Черных, С.В. Кузьминых и Р.Д. Голдиной):
2,20 – биллон; 3,4 – нефрит; 10 – 17,19 – кремень; 22 – диорит; остальное – бронза
Рис.3. Керамика и вещи ерзовской культуры (по В.П. Денисову):
1 – поселение Волчья грива; 2,12,15 – поселение Ерзовка 1; 3,4,5,6 – Еловская стоянка; 7 – стоянка Забойная; 8 – 11 – поселение Васюково 2; 13,16 – Заюрчим; 14 – Бойцово 2; 17 – поселение Заосинова
А.М. Белавин, А.В. Голдобин
РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК
АНАНЬИНСКАЯ OБЩHOCTb (VIII – III вв. до н. э.)
Открытие железа – важный этап в развитии хозяйства и общества. Однако нельзя напрямую связывать открытие и распространение железа с распространением цивилизаций и классового общества. Так, древние цивилизации Востока и Африки появились задолго до массового распространения железа. Таким образом, "железный век" – категория, скорее археологическая, нежели историческая. Под термином "эпоха железа" археологи имеют в виду период, когда именно этот материал стал основным для изготовления человеком орудий труда и вооружения. Таким образом, эпоха железа началась с его открытия и массового распространения и, с археологической точки зрения, продолжается и в наше время. Однако, учитывая, что открытие железа заняло достаточно длительное время, археологи выделяют в "эпохе железа" особый период, когда человечество только знакомилось с этим металлом и постепенно расширяло его использование, – ранний железный век.
Железа, в отличие от меди и иных металлов, нет в виде самородков. И хотя этот металл самый распространенный на нашей планете, он встречается лишь в виде руды разного качества. Единственный вид железа не рудного происхождения – метеоритное, которое представляет собой весьма твердый, но очень хрупкий материал из-за высокого содержания никеля, и обрабатывать его можно теми же методами, которыми человек обрабатывал камень. Не случайно археологам известны отщепы, скребки и ножевидные пластины типа вкладышей, изготовленные из метеоритного железа. Такие предметы найдены и на территории восточных областей современной России. Вероятно, самый древний, хорошо датированный факт использования метеоритного железа – это находки перстней из него в гробнице египетского фараона IV тыс. до н.э.
Месторождений железа достаточно много, но на ранней стадии его использования добыча могла осуществляться только в районах, где месторождения богаты и близко расположены к поверхности. Вероятно, наиболее рано устойчивая добыча и переработка железа возникла в Западной Евразии, примерно в районе современной Турции. Именно там, в середине II тыс. до н.э. появились очаги его добычи и производства. Оттуда через Ассирию и Урарту, процесс железоделания передвинулся в районы Закавказья и Кавказа. И лишь в VIII-VI вв. до н.э. тайны железообработки и металлургии железа стали известны населению Волго-Камья. Большую роль в распространении железа сыграло открытие болотной железной руды и способа её переработки.
В Предуралье начало использования железа связано с так называемой ананьинской археологической культурой I тыс. до н.э.
В 1858 г. чиновник Вятской удельной конторы П.А. Алабин, страстный любитель древностей, и краевед из г. Елабуги купец И.В. Шишкин, отец известного русского художника, раскопали 48 погребений на могильнике у с. Ананьино на р. Каме. В узких прямоугольных могилах в позе вытянуто на спине, ногами в сторону реки, лежали скелеты погребенных, вместе с которыми были найдены бронзовые скифские наконечники стрел и копий, железные ножи, бронзовые топоры-кельты, многочисленные украшения и глиняные круглодонные сосуды чашевидной формы, украшенные орнаментом в виде оттисков крученого шнура. Впоследствии этот могильник изучался многими археологами, в том числе А.В. Збруевой, но самыми продуктивными были раскопки Алабина. К сожалению, этот памятник сильно пострадал и от самовольных раскопок.
Чуть позже археолог-любитель П.А. Пономарев, проведя небольшие раскопки на городищах в бассейне среднего течения р. Камы (по обилию костей животных названных «костеносными»), обратил внимание на сходство керамики этих городищ с керамикой Ананьинского могильника.
В 1887 – 1888 гг. основоположник российской научной археологии А.А. Спицын посетил археологические памятники Урала и Прикамья. Итогом его археологических изысканий А.А. Спицына в Прикамье и Приуралье явилось объединение «костеносных городищ» и Ананьинского могильника в одну археологическую культуру – ананьинскую (1893).
Ряд ананьинских памятников был раскопан в бассейне р. Камы экспедицией ГАИМК в 1930-е гг. Итоги исследований XIX – первой половины ХХ вв. были обобщены А.В. Збруевой в крупной научной монографии (1952). Однако лишь в середине ХХ столетия происходит оживление интереса археологов к проблемам ананьинской культуры и в первую очередь, к проблеме ее происхождения и этнической принадлежности. Обусловлено это было широкими исследованиями на поселениях и могильниках ананьинского времени в бассейне Камы, Белой и Средней Волги. В Пермском Предуралье процесс накопления ананьинских материалов ускорился в связи с работами по спасению памятников, подлежащих затоплению Камским и Воткинским водохранилищами. Предварительное обобщение материалов 120 ананьинских памятников Пермского Предуралья было выполнено A.Д. Вечтомовым (1967). На настоящий момент в Пермском Предуралье известно более 200 ананьинских памятников, материалы которых изучаются С.Н. Коренюком, А.Н.Лепихиным, В.П. Мокрушиным, А.В. Голдобиным.
Своеобразие изучения ананьинской культуры археологами заключается в том, что в Прикамье и Предуралье памятники этой культуры долгое время были представлены в основном поселениями. В это же время в районе устья Камы и на берегах Средней Волги (на территории Татарстана и Марийской республики) в 1950-е – начале 1960-х гг. были открыты и изучены многочисленные могильники, содержащие вещи «ананьинских» типов: топоры-кельты, бронзовые наконечники копий с прорезями на пере, нашивные круглые бляшки, гривны и многое другое. Отличается только глиняная посуда, на которой практически нет шнурового орнамента, но присутствуют поясок круглых ямок, треугольных, каплевидных вдавлений или оттиски крупнозубчатого штампа. Обобщив накопленный ананьинский материал, казанский археолог А.Х. Халиков, широко известный исследователь волго-камских древностей, в 1977 г. обосновал выдвинутую В.Ф. Генингом идею о существовании в регионе ананьинской этнокультурной общности, состоящей, по его мнению, из 9 локальных вариантов. С расширением археологических исследований на Северо-Востоке России в ареал ананьинской культуры были включены памятники раннего железного века бассейнов Печоры, Вычегды, Мезени.
Таким образом, работами Алабина на Aнаньинском могильнике было положено начало изучению одной из ярких и интересных археологических культур Восточной Европы ананьинской или, как ее называют многие исследователи, ананьинской культурно-исторической общности (КИО). Во второй половине ХХ столетия А.П.Смирновым, А.В. Збруевой, В.Ф. Генингом, В.А. Обориным, В.А. Ивановым, Л.И. Ашихминой, Р.Д. Голдиной и рядом других исследователей была создана ставшая почти хрестоматийным примером "пермянского" автохтонизма концепция об ананьинской КИО как об археологическом аналоге не разделившейся прапермской этнолингвистической общности. Весь ареал ананьинской КИО, по мнению названных ученых, может считаться территорий пермской прародины. Однако эта территория настолько огромна и занимает столь разные климатические и ландшафтные зоны, что считать проживавшее на ней в эпоху раннего железного века население однородным в языковом и этнокультурном отношении было бы нелогично и чересчур смело. Большинство указанных выше ученых, однако, считали, что ананьинская КИО занимала территорию от рек Вычегда, Вымь и Печора на севере до средней Волги и нижней Камы на юге, от рек Ветлуга и Юг на западе и до Уральского хребта на востоке. Ряд исследователей поддались соблазну еще более расширить территорию ананьинской КИО, доведя её размеры до абсурда. Так, по мнению М.Г. Косменко и С.В.Кузьминых, граница расселения ананьинцев на запад и северо-запад может быть доведена до Белого моря и Восточного Прионежья.
Все это привело к тому, что в конце ХХ столетия ряд ученых стали высказывать мнения о многокомпонентности населения ананьинской КИО, а также указывать на то, что только часть её носителей может быть связана с происхождением финно-пермских народов. Так, по мнению этнолога Р.Г. Кузеева, территория этногенеза удмуртов и коми должна быть значительно уже, а их единство может существовать значительно дольше распада ананьинской КИО. Известный лингвист С.К. Белых указал на неправомерность связи ананьинской КИО с единой прапермской общностью. По мнению В.Н Маркова и А.М. Белавина, в ананьинской КИО можно выделить по меньшей два-три этнокультурных компонента, причем среднекамское ананьино (классическое) является основой для формирования угорского населения Урала. На это указали также В.М. Морозов и В.Д. Викторова, считавшие, что именно в среднекамском ананьино сложилась шнуро-гребенчатая керамика носителей праугорских языков.
Различные точки зрения высказывались исследователями и относительно происхождения ананьинской культуры. По мнению А.Х. Халикова, ананьинская культура сложилась на базе культуры приказанских племен эпохи позднего бронзового века на всей территории их распространения. К.В. Сальников видел в носителях ананьинской культуры прямых потомков племен позднего бронзового века бассейна р. Белой, а пермский археолог В.П. Денисов – продолжателей ерзовской культуры позднего бронзового века в Среднем Прикамье. В последние годы "с подачи" В.А. Иванова исследованиями профессора Марийскоro университета В.С. Патрушева и казанского археолога В.Н. Маркова доказано, что ананьинская этнокультурная общность – это, по сути, две большие синхронные археологические культуры, сложившиеся на разных основах. Культура племен Среднего Поволжья (В.С. Патрушев называет ее ахмыловской, по наиболее изученному Старшему Ахмыловскому могильнику) – на базе местной культуры эпохи позднего бронзового века. Собственно ананьинская культура, занимавшая лесные районы бассейна Вятки, Средней и Нижней Камы и низовья р. Белой, своей основой имела культуры поздней бронзы лесного Прикамья и культуру мигрантов с Северного Урала.
И, хотя данная точка зрения представляется наиболее вероятной, следует отметить, что она разделяется отнюдь не всеми исследователями ананьинских древностей. Археолог Л.И. Ашихмина, например, считает, что археологическая культура ананьинских племен на средней Каме и Белой складывалась на базе местной культуры позднего бронзового века, наиболее ярко представленной Быргындинской и Ныргындинской стоянками в Удмуртском Прикамье. Это заставляет видеть в ананьинской КИО еще и некий третий компонент. В целом же Предуралье в раннем железном веке заселялось представителями прафиннской и праугорской групп уральской языковой семьи и носителями индо-иранских языков.
***
В истории ананьинских племен Прикамья и Приуралья археологи выделяют три хронологических этапа: ранний VIII — VI вв до н.э., средний – VI – IV вв. до н.э. и поздний – IV – III вв. до н.э., для каждого наиболее показательна манера орнаментации глиняной посуды.
Для среднекамского ананьино в целом характерны лепные круглодонные горшки-чаши с примесью толченой раковины в тесте, украшенные сложным, подчас вычурным, орнаментом, состоящим из многорядного зигзага, сетки заштрихованных треугольников и косых отрезков в сочетании с пояском аккуратных круглых ямок по горловине. За исключением ямок, все остальные элементы орнамента выполнены оттисками крученого шнура или т. н. "веревочкой" и оттисками зубчатого штампа. Верхняя часть сосудов (венчик) имеет утолщение на внешнюю сторону – т.н. "воротничок".
Период развитого или среднего этапа ананьинской культуры – это время прочного освоения ананьинцами низовьев и среднего течения Камы (VI – IV вв. до н.э.). На этом этапе в регионе появляются первые укрепленные поселения – городища. Сооружались они, как правило, на высоких треугольных или подпрямоугольных мысах коренной террасы рек, с двух-трех сторон защищенных крутыми склонами или оврагами, а с четвертой, напольной, укреплялись рвом и валом. Специальные исследования оборонительных сооружений ананьинских городищ, проведенные А.Д. Вечтомовым, В.А. Борзуновым, В.Н. Марковым, показывают, что эти укрепления представляли собой обычные земляные насыпи, сверху усиленные слоем обожженной глины, а изнутри – жердями или плетнем. На отдельных городищах найдены остатки деревянных конструкций в виде стен на валу и по периметру площадки, свидетельствующие о том, что ананьинцам не чуждо было сооружение и более сложных и мощных укреплений.