О. В. Горбачёв / Российская модернизация / 2-Алексеева - Модернизация в России

Е.В. АЛЕКСЕЕВА (РОССИЯ В В XVII – НАЧАЛЕ XX В.: РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ МОДЕРНИЗАЦИИ.

Гл. 2.2. ЭВОЛЮЦИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И ПРОЦЕСС МОДЕРНИЗАЦИИ: СООТНОШЕНИЕ ЭТАПОВ

Сущностным признаком империи является Власть, характер которой меняется со сменой общественных отношений. Импе­рии традиционного общества олицетворяются полновластным монархом, дворянством, помещиками на одном полюсе общест­венной иерархии и практически безгласным крестьянством, ре­месленниками, представителями коренных и присоединенных народов - на другом. Распространение грамотности, рост инфор­мированности, возросшая социальная мобильность в новый пе­риод истории предопределили размывание монолита власти. Ре­зультатом этого процесса стало исчезновение традиционной им­перской формы власти и образование современных империй, ко­торые персонифицируются президентами, генеральными секре­тарями и т. п., промышленниками, финансистами, относящимися к реально правящей элите и непосредственными производителя­ми товаров и услуг, обладающими более широкими по сравне­нию со своими историческими предшественниками возможнос­тями воздействия на власть.

Власть - как реализуемая способность управлять - имеет сле­дующие проекции: концептуальную, идеологическую, законода­тельную, исполнительную, судебную. Она реализуется в разных сферах: ближний круг полновластия, подчиняемая периферия, внешняя сфера ограниченного влияния, где она входит в непо­средственное соприкосновение с чужими властными интересами. Поскольку основным императивом власти является стремление к всевластию, всеобщему подчинению, империя имеет тенденцию к постоянному расширению сферы своего концептуального, иде­ологического, законодательного, исполнительного, судебного действия. Ограничителем этой тенденции выступают другие субъекты власти, а результат их взаимодействия может служить критерием оценки возвышения или упадка империи.

Независимо от характера экспансии - осваиваются внутрен­ние области или заокеанские территории - она связана с необхо­димостью укрепления раздвигающихся рубежей, вооруженным отстаиванием притязаний на занятие земель, права на владение или пользование которыми предъявляют другие этносы. По­требность в вооруженной защите расширяющихся окраин импе­рии подталкивает к развитию промышленного и военного по­тенциала государства, что является важной составной частью ис­торического процесса модернизации, особенно ее индустриаль­ного этапа. С другой стороны, изначально именно определенный уровень экономического и социального развития государства выступает непременным условием экспансии.

Форма реализации имперской экспансии обусловлена осо­бенностями развития и географического положения террито­рии, включаемой в орбиту подчинения империи и самой импе­рии. Она варьирует в широком диапазоне: от сохранения само­стоятельных форм политической организации до полуколони­альной зависимости или полной интеграции. Степень колониза­ции определяется потенциалами колонизуемой и колонизующей страны. Чем слабее общество и его политические институты, тем в большей степени оно подвержено внешнему воздействию, проникновению чужеродной активности в политику, экономику, социальную жизнь, культуру. Последнее сколь непросто, столь и коварно. С одной стороны, глубокое вторжение в сознание осу­ществляется действительно труднее, так как его архетипы фор­мируются столетиями, определяясь условиями климата, геогра­фии, обычая, хозяйства и т. д. С другой, успешное замещение не­когда привычных элементов мировосприятия новыми имеет да­леко идущие последствия. Привыкание делает прежде чужерод­ное своим, влечет за собой последующую цепь инноваций. Исто­рия свидетельствует о том, что формы экономической и полити­ческой организации населения относительно легко заместимы. Наиболее устойчивым столпом оказывается, как это ни пара­доксально, нематериальная компонента в форме духовной тра­диции, религии, менталитета, культуры.

Применяя универсальный принцип «зарождение - развитие - расцвет - угасание - смерть», можно прослеживать генезис, рас­цвет и закат империй - порядок, не миновавший ни одну из них. Нарастание мощи государства, достигающей определенного уровня, перехлестывающей его и выливающейся в экспансию (лат. expansio - расширение, распространение), соответствует восходящему направлению развития империи. Колонизация вы­ступает важным индикатором этого процесса, позволяющим улавливать и прогнозировать тенденции эволюции государства. В то же время нельзя не учитывать, что история не однолинейна, и говорить об отдельных империях в терминах четко ограничен­ных циклов создания, дезинтеграции и постимперского существо­вания является упрощением. Исторически некоторые империи становились и убывали не один раз, а многие расширялись в од­них регионах и сжимались в других. Тем не менее грубое деление эволюции империй на определенные стадии эвристически полез­но. Кратко, фиксируя лишь наиболее важные факты и значимые рубежи, территориальную, имперскую и модернизационную эво­люцию России можно представить в следующей динамике.

22 октября 1721 г. знаменует рождение Российской империи. Как и всякая дата крупного события в истории, она является, скорее, официально зафиксированным рубежом, вехой, обозна­чившей высокую точку длительного процесса роста державы. Вопрос об имперском титуле главы Русского государства возни­кал еще по отношению к Ивану III и Василию III, однако на офи­циальное признание статуса империи Россия начинает претендо­вать лишь при Петре I. Россия стала именоваться империей в 1721 г., когда 22 октября в ознаменование победоносного завер­шения Северной войны Сенат и Синод «поднесли» Петру I титул Отца Отечества, Великого императора Всероссийского за то, что, как сказал в своей торжественной речи канцлер Г.И. Голо­вкин, «...неусыпными трудами и руковождением мы, Ваши вер­ные подданные из тьмы неведения на театр славы всего света, и тако рещи, из небытия в бытие произведены, и в общество поли­тичных народов присовокуплены» [74].

Фактически генезис Российской империи, результат которого был зафиксирован торжественным актом 1721 г., растянулся на длительный период. Ключевыми событиями в этом процессе бы­ли взятие Казани в 1552 г., предопределившее дальнейшее движе­ние на Восток, и восстановление оси Москва - Киев в 1654 г., при­ведшее к расширению России в западном направлении, распрост­ранению на бывшие польские владения Украины к востоку от Днепра. Примечательно западное направление приращения им­перии, так как этот тип экспансии не имел аналогов в европей­ском опыте. Если западноевропейские державы осуществляли заморскую экспансию, то Россия одновременно с восточными за­воеваниями (впрочем, также приведшими ее во второй половине XVIII в. через Тихий океан к берегам Северной Америки) уста­навливала свою власть над регионами и народами, более евро­пейскими, чем она сама. Достаточно назвать приобретенные Петром I балтийские провинции.

В целях расширения геополитического пространства склады­вавшейся империи Россия пошла на длительную Северную вой­ну, потребности которой в свою очередь породили промышлен­ное развитие и беспрецедентное военное и морское строительст­во, ставшие заводными механизмами современности. Россия бы­ла стратегически заинтересована в западном направлении экс­пансии, в том числе в Финском заливе, поскольку доступ к нему позволял эффективно развивать торговые пути, связывающие Россию с мировыми странами-лидерами модернизации XVIII и XIX вв. - Нидерландами, Швецией и Британией. Уход из старой столицы в новую, заложенную вблизи Балтийских берегов, зна­меновал приверженность модернизации и эвентуальную интег­рацию Российской континентальной империи в прибрежную экономику.

Принятие императорского титула отражало принципиаль­ные перемены в международном положении России. В итоге Се­верной войны Россия вошла в «концерт» великих европейских держав. Благодаря военным победам и отвоеванным на Западе территориям Россия из страны, занимавшей в Европе заметное, но отнюдь не ведущее место, поддерживающей оживленные контакты в основном с сопредельными государствами, становит­ся влиятельной державой, от позиции которой зависело решение важнейших европейских проблем.

Провозглашение России империей означало ее готовность играть в современном европейском «концерте» по меньшей ме­ре на равных. Со временем в этой партитуре стали все отчетли­вее звучать русские мелодии. Святость и незыблемость традиции уступали место нововведениям и ориентации в будущее. Власт­ная и территориальная экспансия Российской империи в значи­тельной степени основывались на успешном восприятии евро­пейских техник, технологий и идей [75]. По европейским образ­цам в России была сформирована регулярная армия, построен флот; учреждено новое центральное управление; стала развора­чиваться добывающая и обрабатывающая промышленность - после Петра I осталось более 200 фабрик и заводов; сделаны важные шаги для распространения технического знания - заве­дены морская академия, школы навигацкая и медицинская, учи­лища артиллерийское и инженерное, школы латинские и мате­матические в столицах и до полусотни начальных цифирных школ в губернских и провинциальных городах и столько же гар­низонных для солдатских детей.

Укрепление и восходящее развитие империи приходится на 1720-е - 1760-е гг. Послепетровский период многими историка­ми оценивается как сдача завоеванных императором позиций, отступление от начертанной им линии государственного разви­тия. Однако возвращение назад, в допетровскую Русь, было уже невозможно, и после пятнадцатилетнего периода междуцарствия и безвременья, в который ввергли ее недостойные наследники Петра Великого, при Елизавете Россия, по выражению С.М. Со­ловьева, «пришла в себя». Русский национальный дух переживал период подъема, любая попытка нового унижения национально­го достоинства, как показал печальный опыт недолгого правле­ния Петра III, была обречена на провал.

Этот этап был ознаменован весьма результативным расши­рением Российской империи на юг и восток. Население империи за период 1719 - 1762 гг. увеличилось на 7,6 млн человек, в том числе за счет присоединенных территорий - на 3,1 млн [76]. Рос­сия стала играть видную роль в сохранении «европейского рав­новесия». Елизаветинское правительство сумело отстоять и ук­репить позиции России на Балтике, стабилизировать русско- шведские отношения, успешно противодействовать попыткам создания в Европе блока враждебных России государств; русская дипломатия предпочитала решать спорные проблемы политиче­скими методами, избегать по возможности открытой конфрон­тации и военных столкновений [77].

Участие России в Семилетней войне 1756 - 1763 гг., каковы бы ни были ее конечные результаты, не только показало мощь русской армии, но и помогло пресечь агрессивные планы Прус­сии, обезопасив северо-западные рубежи страны. Восшествие на престол Петра III изменило финал Семилетней войны и лишило Россию ее военных побед. Но ничто не могло отнять у нее заслу­женной славы. Международный авторитет и внешнеполитичес­кие позиции России в Европе после этой войны значительно вы­росли, что создало благоприятные условия для успешного реше­ния при Екатерине II черноморской проблемы и воссоединения украинских и белорусских земель.

В период 1725 - 1761 гг. Российская империя оказывала все возрастающее политическое влияние на дела Северо-Западной, Восточной и отчасти Центральной Европы. Это нашло свое юридическое отражение в актах и договорах признания России империей со стороны ряда иностранных государств. Раньше всех, еще при жизни Петра Великого, Россию признали импери­ей Пруссия и Голландия - в 1722 г., Швеция - в 1723-м и Дания - в 1724-м, при Елизавете Петровне Турция - в 1741-м (оконча­тельно - в 1774 г.), Англия - в 1742-м, Австрия - в 1742-м (окон­чательно - в 1746 г.), Франция - в 1744-м, Испания - в 1745-м и позднее всех, уже при Екатерине II, Польша - в 1764 г. [78]. К екатерининской эпохе относится безусловное признание за Рос­сией и ее правительницей имперского статуса. Несмотря на при­своение этого титула Петром I, международное признание соот­ветствующего статуса было долгим и неохотным. Обладающи­ми высшим императорским авторитетом почитались представи­тели династии Габсбургов, за ним следовал французский король. В 1744 г. вопрос притязаний российских царей на этот статус был улажен тем, что фактически оказался отложен. В 1762 г. он вновь возник. Екатерина II настаивала на своем императорском достоинстве, что привело на дипломатическом уровне к несколь­ким столкновениям и снижению уровня дипломатического пред­ставительства до поверенных в делах. Лишь в 1772 г. вопрос был окончательно улажен [79].

В социальном плане внутренние, веками освоенные земли, и вновь включаемые в состав государства Российского террито­рии отличались по уровню развития, однако их общей характе­ристикой было абсолютное преобладание населения, занятого в традиционных, непромышленных, видах деятельности. Сельское хозяйство и традиционные промыслы питали и подданных импе­рии, и ее казну. Хотя после административной реформы в 1719 г. в стране насчитывалось 280 городов, к 1722 г. население лишь трех городов, помимо Москвы, превышало 20 тыс. человек [80]. В то же время именно форсированное развитие отдельных от­раслей промышленности, появление мануфактур и заводов поз­волило одержать верх над мощным соперником в Северной вой­не и положить военный триумф в основу строительства Россий­ского государства на новых принципах - принципах империи.

Расцвет империи (1770-е - 1840-е гг.) связан в своих истоках с царствованием Екатерины II, которое многие ее современни­ки и последующие апологеты не без основания называли «бли­стательной эпохой». «Держава второго класса стала считаться первою военною державой в Европе» и даже, по признанию ан­гличан, «морским государством, очень почтенным» [81]. Им­перский блеск не потускнел и в течение нескольких следующих десятилетий. Правление Екатерины II ознаменовалось важным прорывом на южном и западном направлениях. В истории Рос­сии 1762 - 1801 гг. можно выделить отдельный период, когда на­сущными задачами стало решение проблемы выхода России к Черному морю, развитие торгового и военного мореплавания на нем, проход судов России через проливы в Средиземноморье, постройка черноморских портов, возможность освоения южно- русских земель.

В результате экспансии в последней трети XVIII в. Россий­ская империя, продолжавшая расширять свои границы, стала ог­ромным государством. Ее население за период 1762 - 1815 гг. увеличилось на 23,2 млн человек, в том числе за счет присоеди­ненных территорий - на 12,6 млн [82]. Включение в состав Рос­сии сравнительно многочисленных народов (украинцев, белору­сов, татар, башкир и др.) привело к тому, что к концу XVIII в. русских в общем населении страны стало меньше половины (49 %) [83]. Таким образом, самодержавное по форме правления, феодально-крепостническое по социальному строю, огромное по размерам Российское государство к концу XVIII в. простира­лось на Евроазиатском и Североамериканском континентах. Территориальное расширение России в конце XVIII в. было ве­лико и в долгосрочной перспективе оказалось решающим для утверждения ее имперского статуса.

Исследователи внешней политики России XVIII в. полагают, что о ней нельзя говорить как об имперской по преимуществу. «Скорее в этот период она носила как бы переходный характер. В основных своих проявлениях внешняя политика России XVIII столетия была национальной и определялась реальными нужда­ми страны и ее народов, которые порой совпадали с интересами сопредельных народов и государств, а в других случаях вступали в противоречие с ними. Решались большие национальные зада­чи, но параллельно уже в ходе петровских войн и позднее захва­тывались земли и страны, никогда не принадлежавшие России (Литва, побережье Каспия, часть Кавказа, Крым), что не явля­лось спецификой только русской внешней политики. Во всем тогдашнем мире шел процесс складывания национальных госу­дарств, да и самих наций. В ходе него более сильные и многочис­ленные народы стремились к расширению своей территории до «естественных границ», приумножению богатств, захвату выгод­ных торговых путей, колоний. Без подобных захватов не могла бы сформироваться и национальная территория России» [84]. В то же время блестящие военные успехи екатерининской эпохи способствовали укреплению черт имперской идеологии в нацио­нальном самосознании, росту патриотизма. Сама императрица проповедовала идеи исключительности, превосходства России и русского народа. К концу XVIII в. в основном завершается про­цесс складывания национального русского литературного язы­ка, с екатерининской эпохой связывается подъем русской наци­ональной литературы, живописи, архитектуры, музыки.

О признании силы российской державы в рассматриваемый период свидетельствует и то обстоятельство, что именно в прав­ление Екатерины начинается кредитная история России. Ей впервые в русской истории удалось получить иностранные зай­мы, в которых было отказано ее предшественницам. Большин­ство европейских государств того времени шло по этому пути, и включение России в процесс финансового обмена с Европой (не­зависимо от оценки самого факта создания внешнего долга) сви­детельствовало о значимости России.

При этом Россия оставалась традиционной, аграрной стра­ной, в которой сельское население составляло более 90 %, транс­лируя из поколения в поколение приемы ручного труда, патри­архальный семейный уклад, консервативные нравственные ус­тои. Уровень образования его был низок. Грамотность среди мужчин старше 9 лет в конце XVIII в. составляла лишь 6 %, у женщин - 4 % [85]. В 1840 г. на тысячу человек населения при­ходилось лишь 5 учащихся начальных и средних образователь­ных школ [86]. В то же время создание школ, особенно на вновь присоединяемых территориях, имело огромное значение для трансляции культурной и идеологической матрицы Российской империи. Усвоение каждым последующим поколением унифи­цированных базовых знаний и идеологем являлось важной пред­посылкой существования и развития идеократической традици­онной империи. Можно сказать, что школы также выполняли функцию адаптации различных культур.

Иллюстрируя масштабы распространения культурной мат­рицы Российской империи на самые отдаленные окраины ее ог­ромной территории, достаточно привести пример школьного об­разования в Русской Америке. Из него следует, что, во-первых, процессы колонизации и культурной экспансии шли в империи параллельно. Первая попытка создания школы на о. Кадьяк бы­ла осуществлена одновременно с основанием первых постоян­ных русских поселений Г.И. Шелиховым в 1784 - 1786 гг. Во-вто­рых, даже в такой отдаленной колонии, как Аляска, усилия рус­ских колонистов по внедрению школьного обучения в иноэтни- ческой среде были результативны. По всей епархии в 1844 г. обучалось грамоте более 400 детей (русских, креолов, алеутов) [87]. В-третьих, результаты инкорпорации местных культур в лоно Российской империи оказались весьма устойчивыми. Аляс­ка давно принадлежит США, но до сих пор около 10 % слов, упо­требляемых алеутами, имеют русскую основу, а из первой пра­вославной миссии на Аляске выросла разветвленная структура русской православной церкви в Америке. Как и в других колони­зуемых территориях, постепенно поглощаемых расширявшимся на восток государством в XVII - XIX вв., школы и училища рас­сматривалась не только как источник подготовки на месте гра­мотных и квалифицированных работников, но и как мощный ин­струмент интеграции различных народов в систему Российской империи, ее культурную и духовную парадигму.

В этой связи небезынтересно сравнение с подходом к созда­нию школ в колониях Британской империи. Дж. Симпсон (глава британской компании Гудзонова залива, ведшей колонизацию будущей Канады), например, высказывался резко против учреж­дения школы для индейских детей земли Руперта, аргументируя свою отрицательную позицию тем, что школа послужит только для того, чтобы набивать карманы и желудки голодных миссио­неров, а «просвещенный индеец ни на что не годится» [88]. Любо­пытно его отношение и к распространению христианства среди аборигенов, населявших территорию, подвластную британской короне: «Что касается крещения индейцев, то я думаю, что это может быть полезным. Они будут усваивать наши манеры, и под­ражать нам в одежде. Таким образом, поставки наших товаров будут им необходимы. Увеличение потребления ими европейских товаров увеличит нашу прибыль»[89]. Как известно, колониза­ция Российской империи шла вместе с распространением право­славия, которое воспринималось отнюдь не так прагматично.

Возвращаясь к эволюции империи, отметим, что в рассмат­риваемый период все более отчетливо проявлялись признаки от- живания старой социальной системы и зарождения капиталисти­ческого уклада. Ряд законодательных актов правительства Ека­терины II способствовал развитию хозяйственной жизни страны, увеличились размеры пашни, росла продуктивность сельского хозяйства, удвоилось количество мануфактур (от 600 в середине века до 1200 в его конце). К концу XVIII в. общее число промы­шленных предприятий составило 2294, из них 2094 - предприя­тия обрабатывающей промышленности и 200 - горнозаводской. С середины 1820-х гг. любой человек мог заниматься торгово- промышленной деятельностью. Даже в условиях натурального хозяйства много людей промышляло торговлей. В течение всего

18. в. наблюдается рост крестьянского предпринимательства. В 1775 - 1785 гг. в ходе реформы местного управления суд отде­лился от администрации и полиции и стал теоретически полно­стью, а практически - более или менее независимым от них.

Шло интенсивное формирование сословий, чему особенно способствовали Манифест о вольности дворянства 1762 г. и Жа­лованные грамоты дворянству и городам 1785 г. К концу XVIII в. дворянство и духовенство превратились в свободные сословия, окончательно сформировалось городское сословие. Закономер­ным следствием потребностей в эффективном управлении зна­чительно расширившегося государства, важным этапом в разви­тии городов Российской империи стала административная ре­форма 1775 - 1785 гг., в результате которой сформировалась ие­рархическая сеть административных центров разного уровня (гу­бернские и уездные города), охватившая всю страну. Четкое раз­межевание города и деревни (отсутствовавшее до этой реформы в административном, экономическом и социальном отношениях) способствовало более быстрому развитию экономики. В ходе реформы местного управления 1775 - 1796 гг., преобразования многих сельских поселений в города их общее число достигло 673 [90]. Однако преобразованные из сел, они в массе своей (63 %) фактически продолжали оставаться аграрными, а не тор­гово-промышленными центрами. Крупных городов было мало - к 1782 г. население только пяти городов превысило численность в 20 тыс. человек [91]. В XVIII - первой половине XIX в. кресть­яне составляли около трети всего городского населения. К 1811 г. число городов в Европейской России и Сибири было уменьшено до 567 [92]. В период 1785 - 1860 гг. город дифферен­цировался от деревни экономически [93].

Динамичному расширению социального пространства, вос­принимающего идеи рациональной организации общества, спо­собствовало появление новых информационных источников. Ес­ли в последнее десятилетие николаевской эпохи (1844 - 1854 гг.) выходили в свет 6 газет и 19 журналов, то в первые 10 лет цар­ствования Александра II в стране издавалось уже 66 газет и 150 журналов [94].

В первой половине XIX в. продолжало расти влияние России на международную политику. Это проявилось в ее активном уча­стии в европейских делах. В период наполеоновских войн за гос­подство над Европой в результате падения влияния Англии на континенте Россия стала главным, самым могущественным про­тивником Франции. Сокрушить господство наполеоновской Франции над Европой оказалось возможным только благодаря России. Победа России в 1812 г. над Наполеоном имела огром­ное значение для империи. Система международных отношений, сложившаяся после ликвидации господства наполеоновской им­перии над Европой, была закреплена актами Венского конгрес­са в 1815 г. и просуществовала более сорока лет [95].

Таким образом, внутренние сдвиги в России переплетались с интенсивным расширением ее границ. Уходивший своими корня­ми в предшествующее столетие, этот процесс значительно акти­визировался в первой половине XIX в. Особый интерес государ­ство и российские помещики проявляли к новым земельным вла­дениям на юге и юго-востоке России. Туда же направлялась и «вольная» крестьянская колонизация. Расширение границы Рос­сии в этих направлениях умножало естественные ресурсы, спо­собствовало дальнейшему развитию экономики страны, склады­ванию всероссийского рынка, что отвечало интересам не только помещиков, но и других социальных слоев, особенно формиро­вавшейся буржуазии.

Появление и нарастание кризисных явлений в Российской империи приходится на середину XIX в. - начало XX в. Пораже­ние в Крымской войне заставило правящие круги царской Рос­сии переориентироваться на новый курс государственной эконо­мической политики. Стало очевидным, что сохранение могуще­ства и политического влияния России невозможно без укрепле­ния финансов, развития промышленности и усиленного желез­нодорожного строительства (в 1855 г. в стране насчитывалось лишь 980 верст железных дорог). Отставание России в области промышленного развития ставило ее как страну преимущест­венно аграрную в невыгодные условия в отношениях с государ­ствами Западной Европы, создавало опасность экономической зависимости российской промышленности от иностранных това­ров и утраты весомого международного авторитета.

Первые 15 лет после реформы стали для отраслей тяжелой индустрии годами некоторых успехов, хотя по абсолютным по­казателям они и были невелики. Материально-техническая база российского капитализма находилась в процессе становления. Для таких новых отраслей, как каменноугольная, нефтяная, ста­лелитейная, это были годы основания первых крупных капита­листических предприятий, создания новых крупных промышлен­ных районов с громадными производственными перспективами.

Однако в целом капиталистически организованная топливно-ме­таллургическая и машиностроительная база России в 1870-х го­дах оставалась слабой, что привело к зависимости большинства военных механических заводов от импортного оборудования, сырья и материалов. Нарастающий поток ввозимых товаров приводил к оттоку денег за рубеж и усугублял финансовое поло­жение страны. В такой ситуации трудно было претендовать на ведение активной внешней политики в Европе. Значительную роль в этом играли также необходимость завершения реформ и нестабильность внутриполитической обстановки, выражавшая­ся в росте оппозиционных движений в стране.

Вторая половина XIX в. была своеобразным этапом в исто­рии Российской империи, когда в результате быстрого развития капиталистических отношений осуществлялись значительные изменения в социальной структуре и политической жизни обще­ства. Логика модернизации с неизбежностью диктовала слом об- щинно-самодержавного хребта России, низвержение единовла­стного правителя огромной империи. Английский же вариант «королева царствует, но не правит» в России с ее православно­монархическим идеологическим комплексом был практически невозможен. В результате реформ 1860 - 1870-х гг. самодержа­вие сделало шаг навстречу своей собственной гибели, пойдя по пути превращения в буржуазную монархию.