44 Жесткие системы. Отсутствие гибкости — это характеристика, которая чаще всего присуща патологическим семейным системам. Хроническое отсутствие гибкости является наиболее яркой чертой семей, члены которых страдают расстройствами; эти семьи настолько ригидны, что в них практически невозможно вырасти здоровым и нормальным человеком. Крайняя жесткость бывает причиной, по которой иные семьи становятся дисфункциональными в переходные периоды жизненного цикла; когда эти семьи не могут модифицировать свою организацию в ответ на связанные с ростом изменения или стресс, в них возникают нарушения.
Еще в начальный период наблюдений за взаимодействиями в семьях больных шизофренией исследователи подчеркивали ригидную жесткость этих семей. Чтобы подчеркнуть тот факт, что психотические семьи сопротивляются внешним влияниям, Уинн ввел термин резиновый забор, а видимость гармонии отношений, которую пытаются создать ригидные семьи, он описывает с помощью термина псевдовзаимность. Р. Д. Лэинг показал, как родители, которые не могут смириться со здоровыми устремлениями своих детей, пользуются мистификацией, чтобы не признавать и искажать их переживания. Теоретики коммуникативной школы считали, что наиболее заметным нарушением в семьях шизофреников является крайняя жесткость их правил. Системный анализ показал, что эти семьи были неспособны адаптироваться к окружающей среде, поскольку в них отсутствовали механизмы для изменения правил; они были жестко запрограммированы на негативную реакцию на новшества и изменения и относились к ним как к отклонениям от нормы, которым следует оказывать сопротивление. Силы гомеостаза преобладали над силами изменений, поэтому эти семьи оставались стабильными, но в них появлялись хронические расстройства.
Одним из краеугольных камней теории стратегической школы является концепция, согласно которой причиной семейной патологии считается ригидное гомеостатическое функционирование. Представители стратегической школы считают, что дисфункциональные семьи реагируют на проблемы, выбирая лишь решения, лежащие внутри ограниченного диапазона. Даже если выбранные ими решения не дают положительных результатов, эти семьи упрямо продолжают пытаться решить проблему тем же способом; таким образом, проблема скорее не в патологических симптомах, а именно в этих попытках. Бихевиористы используют аналогичную идею, объясняя симптоматическое поведение как результат неправильных усилий, прилагаемых для изменения поведения. Часто родители думают, что они наказывают своих детей, а на самом деле они только подкрепляют их поведение своим вниманием.
Клиницисты психоаналитической и экспериенциальной (основанной на опыте) школ идентифицируют патологическую жесткость у индивидов, а также у целых семей. Представители этих двух школ думают, что интрапсихическая ригидность индивида, принимающая форму конфликта, задержки развития и эмоционального подавления, вносит свой вклад в семейную патологию. Психоаналитики считают патологические семьи закрытыми системами, которые сопротивляются изменениям. При таком ходе мысли предполагается, что семьи, в которых проявляются симптомы, ригидны потому, что они относятся к настоящему, как к прошлому. Столкнувшись с необходимостью изменений, дисфункциональные семьи регрессируют на более ранние уровни развития, на которых они зафиксировались из-за наличия неразрешенных конфликтов.
Психотерапевты экспериенциальной школы часто описывают патологические семьи как семьи, постоянно сопротивляющиеся изменениям, связанным с ростом. Через носителя симптомов как бы выражается семейный паттерн противодействия силам жизни. К сожалению, такая модель подразумевает, что корень зла находится в семье, а индивид является жертвой. Экспериенциальная модель жесткости довольно проста и полезна в основном для терапии легких форм психических отклонений.
Психотерапевты структурной школы считают, что жесткость дисфункциональных семей локализована на границах между подсистемами, В семьях с нарушениями существует тенденция либо к заметному смешению, либо к заметному рассоединению. Молодые психотерапевты, которым еще трудно диагностировать семейную структуру, сначала испытывают приятное удивление, столкнувшись с семьей, в которой имеются серьезные нарушения. В таких случаях структуру очень легко увидеть. К сожалению, если структура семьи совершенно ясна, это свидетельствует об отклонениях в крайних формах, которые очень трудно поддаются изменению.
Психотерапевты структурной школы также выявляют в семьях с патологическими симптомами крайнюю жесткость. Минухин подчеркивает, что в нормальных во всех других отношениях семьях возникнут проблемы, если для преодоления кризиса, связанного с развитием или изменениями во внешней среде, эти семьи не смогут модифицировать свою прежнюю функциональную структуру. Семейные психотерапевты должны четко представлять себе, что семьи, в которых имеются симптомы патологии, часто имеют здоровую основу — им просто необходима помощь, чтобы приспособиться к изменению обстоятельств.
45 Патологические треугольники. Появление теории двойной связи ознаменовало собой тот факт, что при исследовании развития нарушений поведения произошел переход от индивидуальных к системным единицам анализа. Современные концепции патологии иногда имеют отношение к индивидам — слияние в отношениях, мистификация, неразрешенная симбиотическая привязанность. Однако наиболее сложным во всей этой области является триадное мышление.
Некоторые школы семейной психотерапии считают центральной причиной нарушений поведения патологические треугольники. Из подобных теорий наиболее проста и широко известна, по-видимому, теория Боуэна. Боуэн объясняет, что когда два человека находятся в конфликтных отношениях, тот из них, кто испытывает большую тревогу, создает «треугольник», обращаясь к третьему лицу. Эта модель не только отлично объясняет системную патологию, но и служит предостережением для психотерапевтов. До тех пор пока психотерапевт остается в слиянии с одной стороной эмоционального конфликта, он является частью проблемы, а не частью ее решения. Согласно психоаналитической теории, главной причиной неврозов является Эдипов комплекс. В этом случае семейные взаимодействия стимулируют формирование отношений типа «треугольник», но этот треугольник формируется и сохраняется в индивидуальной психике. Нежность матери может быть соблазнительной, а ревность отца — угрожающей, но желание уничтожить отца и обладать матерью — это плод фантазии. Внешние события, происходящие за пределами семьи, могут вызвать патологическую фиксацию этого конфликта, но сам конфликт таится во внутренней сфере ума.
Психоаналитическая модель индивида — это модель разделения личности, стороны которой ведут между собой внутреннюю войну. Но практикующие семейные психоаналитики относятся к семейным проблемам как к нарушениям в отношениях. Возможно, что причина проблемы зависит от индивидуальных личностей членов семьи, но сама проблема возникает в результате их взаимодействия. Основной психоаналитической концепцией для описания взаимосвязанных патологических семейных отношений является концепция комплементарностц патологических потребностей. Человек с сильной потребностью быть уступчивым, например, вступит в брак с кем-либо, у кого имеется сильная потребность в доминантности. Эти потребности основываются на идентификациях и интроекциях раннего детства. Муж, который ощущает себя жертвой, интериоризовал патологические интроекции, сосредоточенные вокруг агрессивных конфликтов, но его потребности реализуются в патологических отношениях: его бессознательная потребность в агрессоре заставит его выбрать себе жену, которая может играть эту роль, что позволит ему проецировать свою вытесненную или отщепленную агрессивность на свою жену. Таким образом, разделение личности приводит к разделению супругов.
Структурная теория нарушений в семье основана на треугольных конфигурациях, в которых дисфункциональная граница между двумя людьми или подсистемами взаимосвязана с наличием границы с третьей стороной. Смешение между отцом и сыном отражает рассоединение между отцом и матерью; рассоединение между матерью-одиночкой и ее детьми является оборотной стороной ее чрезмерной активности вне семьи. В структурной теории семьи также используется концепция патологических треугольников для объяснения уходящих от конфликта триад, то есть ситуации, когда родители переносят свой конфликт на ребенка. Минухин, Росман и Бэйкер даже продемонстрировали психологические изменения, которые происходят, когда конфликтующие родители переносят свой стресс на психосоматического ребенка. При использовании этой модели психотерапия планируется таким образом, чтобы отделить ребенка от борьбы его родителей и помочь родителям научиться улаживать свои конфликты прямым путем.
Большинство семейных психотерапевтов стратегической школы работают с диадной моделью — симптомы у одного человека сохраняются потому, что другие (рассматриваемые как единая группа) прилагают усилия для их устранения. Однако Хейли и Сельвини Палаццоли пользуются моделью треугольника в форме коалиций между поколениями. Эти «порочные треугольники», как их называет Хейли, формируются в тех случаях, когда родитель и ребенок или бабушка (дедушка) и ребенок сговариваются и создают скрытую оппозицию другому взрослому. Если психотерапевт не выявит такие коалиции между поколениями, то любые его попытки помочь родителям разрешить «их» проблемы с симптоматическим ребенком обречены на провал. По этой причине бихевиористское обучение родителей, по-видимому, не даст эффекта, если существует серьезный невыявленный конфликт между родителями. Мало пользы учить отца, как вознаграждать уважительное поведение сына по отношению к отцу, если мать незаметно подкрепляет неуважительное отношение сына к отцу.
46 Функция симптомов. На ранних этапах развития семейной психотерапии психотерапевты думали, что идентифицированный пациент выполняет важнейшую функцию в семьях с нарушениями, помогая семье избежать конфликта и таким образом сохранить стабильность. Фогель и Белл изображали детей с эмоциональными нарушениями как семейных козлов отпущения, выбранных в качестве объектов родительской проекции, потому что этим детям присущи черты, отличающие их от других членов семьи. Поэтому их отклонения способствуют сплоченности семьи. Теоретики коммуникации думали, что симптомы несут смысловую нагрузку — выполняют функцию сообщения — и имеют последствия, выполняя функцию контроля над другими членами семьи.
В наше время многие семейные психотерапевты отрицают, что симптомы имеют какой-либо смысл или функцию. Психотерапевты бихевиористской и стратегической школ не считают, что симптомы необходимы для поддержания стабильности семьи, и поэтому их вмешательство направлено на блокирование симптома без перестройки структуры семьи. Бихевиористы никогда не соглашались с тем, что за симптомами скрывается патология, или что они выполняют какую-либо важную функцию. Психотерапевты бихевиористской школы считают, что проблемы возникают просто как результат неправильных попыток изменить поведение и недостатка умении. Они концентрируют все свое внимание только на симптомах, и это является одной из причин, объясняющих, почему им удается успешно выявлять возможные способы подкрепления этих симптомов; по этой же причине они не особенно успешно справляются со случаями, когда функцией проблемного поведения ребенка является стабилизация конфликтных отношений супругов или когда ссоры между супругами играют роль защиты от неразрешенных личных проблем. Семейные психотерапевты стратегической школы признают, что симптомы могут служить какой-либо цели, но отрицают необходимость учета этой цели при планировании психотерапии. Вместо того чтобы попытаться разобраться, какую функцию могут выполнять симптомы, они уделяют главное внимание тому, чтобы понять, как отдельные части системы складываются в единое целое. Представители этой школы стоят на умеренных позициях, считая, что если они помогут семьям избавиться от симптомов, то эти семьи смогут сами о себе позаботиться.
Семейные психотерапевты некоторых других школ продолжают считать, что симптомы сигнализируют о более глубоких проблемах и что их функция в том, чтобы поддерживать стабильность семьи. В семьях, где не выносят открытого конфликта, член семьи, у которого проявляются симптомы, играет роль дымовой завесы или отводного канала. Так же как симптоматическое поведение одного из членов помогает сохранить равновесие в нуклеарной семье, проблемы в нуклеарной семье способствуют балансировке расширенной семьи. В своих разработках психотерапевты психоаналитической, боуэновской и структурной школ могут объяснять неспособность супружеской нары сформировать интимную привязанность тем, что один или оба супруга все еще используются как посредники в отношениях между их родителями. Таким образом, симптоматическое поведение передается от поколения к поколению, и его функция состоит в стабилизации семейной системы, состоящей из нескольких поколений.
Очень часто можно наблюдать симптомы, функция которых в том, чтобы заставить родителя, испытывающего депрессию или отчуждение, активнее участвовать в жизни семьи. Для иллюстрации этого распространенного наблюдения приведем два примера. Первый из них взят из работы Хейли «Проблеморешающая психотерапия» (1976). Хейли считает, что отклонения в поведении ребенка часто являются частью повторяющегося цикла, который необходим, чтобы родители продолжали сохранять связь с семьей. Вот типичная последовательность этапов цикла: отец подавлен и замыкается в себе; ребенок начинает плохо себя вести; мать с ним не справляется; отец вмешивается, восстанавливая свою связь с матерью через ребенка. Второй пример взят из интервью, проведенного Гарри Апонте (известный семейный психотерапевт структурной школы). <...>
Это интервью с бедной семьей чернокожих американцев, которая полностью соответствует описанию «мультипроблемной» семьи. Все члены этой семьи — мать, шестеро взрослых или почти взрослых детей и двое внуков — подвергаются риску срыва, болезни, нервного расстройства, насилия, несчастного случая или сочетания всех этих факторов. Кроме того, члены семьи шумливы, склонны к разрушительному поведению и трудно поддаются контролю.
В какой-то момент Апонте спрашивает у матери: «Как вам удается справляться со всем этим?» Мать, которая казалась апатичной и, по-видимому, не проявляла интереса к разговору психотерапевта с ее детьми, отвечает: «Я притворяюсь гориллой». Дети смеются, описывая, какой ужасной становится их мать, когда она притворяется гориллой.
Вскоре после этого разговора происходит случай, который свидетельствует о том, что действует повторяющаяся каузальная последовательность; один из циклов «лишних» событий, возможно, имеющих отношение к семейному равновесию. Мать по-прежнему апатична и выглядит усталой, и психотерапевт спрашивает о состоянии ее нервной системы. Сначала дети вроде бы успокаиваются и слушают. Когда она признается в том, что у нее было плохо с нервами и она принимает таблетки, дети начинают капризничать. Один из мальчиков толкает маленького ребенка; другой пытается не позволить малышу дать сдачи обидчику; ребенок начинает кричать. Психотерапевт спрашивает двадцатилетнюю дочь (мать ребенка), может ли она успокоить его; она отвечает, что не может. В этот момент мать семейства встает и шлепает внука свернутой в трубку газетой, пробуждаясь от своей летаргии, как некий спящий великан, которого побеспокоила мошка. Она пинком усаживает ребенка, и он больше не шумит. Пока происходят все эти события, все остальные дети прыгают и радостно вопят и получают за это выговор от матери, после чего они успокаиваются, а мать снова садится, но теперь кажется, что она внимательнее наблюдает за детьми, и власть явно принадлежит ей.
В этом примере мать, подавленная стрессом, впадает в депрессивное состояние; когда она описывает свою депрессию, дети начинают беспокоиться и плохо себя вести; их плохое поведение вызывает реакцию матери, выводя ее из отстраненного состояния и заставляя наводить порядок в этом хаосе. Симптоматическое плохое поведение детей выполняет две функции: оно вызывает у матери депрессию и оно же лечит от нее, в результате чего возникает повторяющийся цикл.
47 Скрытая динамика.
<...> Несмотря на то, что в семейной психотерапии существует традиция объяснять проблемное поведение без привлечения скрытой динамики, многие семейные психотерапевты считают, что на самом деле проблема заключается не в заявленных симптомах и не в связанных с ними взаимодействиях; истинная проблема кроется в семейной патологии, какая-либо форма которой лежит в основе этих симптомов. Когда семьи начинают лечение, эти психотерапевты рассматривают не только поведенческие последовательности, а смотрят глубже или более широко, предполагая найти в семье какой-либо серьезный дефект. Главным примером такого подхода является концепция структуры семьи, разработанная Минухиным. Семейные психотерапевты структурной школы слушают, как члены семьи описывают проблемное поведение, но для объяснения и разрешения этих проблем они ищут скрытую структурную патологию.
Структурная патология концептуально отличается от интрапсихического конфликта, который рассматривается в психодинамической теории. Интрапсихический конфликт — это абстрактная психологическая концепция, в то время как структурная патология является концепцией, основанной на наблюдаемых взаимодействиях. Тем не менее на практике семейные психотерапевты структурной школы переключают свое внимание с жалоб членов семьи на другой уровень анализа.
В настоящее время концепция структуры семьи является одной из главных концепций семейной психотерапии, и всех семейных психотерапевтов можно разделить на тех, кто анализирует структуру семьи, и тех, кто этого не делает. Хейли занимается исследованием структуры, поэтому многие считают, ЧТО OU одакйсково принадлежит как к структурной школе, так и к стратегической; Мара Селъвини Палаццоли и Линн Хоффман вводят структурные концепции, говоря о системном конфликте и «слишком тесно объединенных и переплетающихся системах». Джон Викланд из группы MRI категорически отрицает необходимость привлечения структурных концепции для оценки сежи и считает такой подход разновидностью дискредитированного псивдинмиийиияо теоретизирования. Другие специалисты в области семейной психотерапии, в том числе бихевиористы (Паттерсон) и представители психотерапии, основанной на опыте (экспериенциальной) (Витакер), признают практическую полезность структурных концепций, что свидетельствует о все большем сближении конкурирующих школ.
Ни психоаналитики, ни последователи Боуэна не пользуются минухинской структурной теорией семьи, но в обеих этих школах имеются собственные концепции скрытой динамики. Психоаналитики создали идею скрытой динамики; современные практикующие семейные психоаналитики используют эту идею в концепциях интрапсихического структурного конфликта (Ид, Это, Супер-эго), задержки развития, внутренних объектных отношений и взаимосвязи между психопатологическими структурами различных членов семьи. Согласно психоаналитической модели, проблемы могут возникать в процессе взаимодействий, но в основе этих проблем лежат недостатки взаимодействующих индивидуумов.
В теории Боуэна главными концепциями скрытой динамики семьи являются концепции слияния, семейного проективного процесса и взаимосвязанных треугольников. На эти скрытые проблемы обращается такое большое внимание, что последователи Боуэна, вероятно, тратят на непосредственное исследование имеющихся симптомов или даже самих носителей этих симптомов меньше времени, чем представители любой другой школы.
В теории Боуэна используется модель психического расстройства, основанная на концепции предрасположенности к стрессу (diathesis-stress model). Эта модель заимствована из генетических исследований: нарушения появляются у человека тогда, когда какое-либо событие, происходящее в окружающей среде, в достаточной степени усиливает генетическую предрасположенность. В теории Боуэна люди, у которых развиваются симптомы под воздействием стресса, вызывающего тревогу, — это люди с низким уровнем дифференцированности, эмоционально оторванные от систем поддержки, особенно в расширенной семье. Предрасположенность может быть и не генетической, но она передается от поколения к поколению.