2. Виды мер правового принуждения.

Меры правового принуждения (рассматриваемые, как и в предыдущей главе, на материале советского общенародного права) могут быть подразделены на две группы:

юридические санкции (основная группа), т.е. государственно-принудительные меры, являющиеся реакцией государства в отношении конкретного лица на факт противоправного поведения;

государственно-необходимые, профилактические и превентивные меры правового принуждения [7].

Социальное назначение правового принуждения, выраженного в санкциях, состоит главным образом в том, что оно призвано играть в правовой системе правоохранительную роль, т.е. обеспечивать ее нормальное функционирование, реальное осуществление всех ее peгyлятивных качеств и прежде всего достижение «эффекта гарантированного результата». Принуждение в праве здесь нацелено на то, чтобы устранять возникающие в правовой системе аномалии, приводить ее в случаях неправомерной ситуации в нормальное состояние, воздействовать на лиц, нарушающих правопорядок.

Правовое принуждение, следовательно, существует в данном случае в рамках правоохранительных отношений и выражает реакцию государства на неправомерное поведение участников общественных отношений, на препятствия, возникающие в процессе функционирования правовой системы.

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.269

В то же время в ограниченном числе случаев меры правового принуждения могут применяться и для решения государственных задач, сопряженных с экстремальными социальными условиями, – военной обстановкой, стихийными бедствиями (например, реквизиция имущества). В случаях краш.ей государственной необходимости могут применяться принудительные меры медицинского характера. В интересах государственной безопасности, охраны прав граждан применяются досмотр багажа и личный досмотр, проверка документов и др. Часть такого рода государственно-принудительных мер, так же как и процессуальные предупредительно-обеспечительные меры (обыск, выемка, наложение ареста) и меры, выражающие предупреждение возможного причинения обществу необратимого вреда (профилактическое изъятие огнестрельного оружия у лиц, страдающих хроническим алкоголизмом), связана с правоохранительной деятельностью компетентных государственных органов. Но они все же принципиально, по самому своему назначению отличаются от санкций, выступающих в качестве последствия для данного лица в связи с фактом его противоправного поведения, и потому образуют особую группу мер правового принуждения.

3. Юридические санкции.

Это основная группа государственно-принудительных мер, отличающихся от всех иных тем, что они выступают в качестве государственно-властной реакции на факт противоправного поведения, направлены на предупреждение правонарушений и иного противоправного поведения, на ликвидацию их последствий, связаны с воздействием на правонарушителя и всем этим выражают особую правовую оценку противоправного поведения, противоправной ситуации [8].

В юридической литературе под санкциями в данной области правовой действительности понимается по боль-шеи части элемент юридической нормы. Между тем с точки зрения содержания правового принуждения и складывающихся в связи с ним отношений санкциями являются прежде всего сами меры, реальные «носители» государственно-принчцительного воздействия. Именно в таком смысле указанный термин преимущественно используется в советском законодательстве, на практике.

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.270

По своей первичной основе санкции – это всегда государственное принуждение к исполнению требований права [9]. Как только сложилась противоправная ситуация, произошел «сбой» в функционировании правовой системы (не исполняются юридические обязанности, есть преграды в осуществлении прав, произошло умаление правового блага субъекта и др.) и все это находится в причинной связи с противоправным поведением того или иного лица, возникают в соответствии с действующими нормативными положениями основания к применению санкций, которые выступают в качестве реакции государства на факт противоправного поведения лица и состоят в наступлении для него известного правового урона (правоограничения, возложение на лицо специальных обязанностей).

Характерно при этом, что в некоторых отраслях советского права (гражданском, трудовом, колхозном) в связи с особенностями присущих им юридических режимов регулирования государственное принуждение пребывает как бы в скрытом виде: правовая активность субъектов имеет здесь столь юридически значимый характер, что достаточно самого факта противоправного поведения и одностороннего требования управомоченного лица, чтобы юридическая санкция вступила в действие и без прямого участия компетентных государственных органов. Поэтому, например, в гражданском праве даже добровольное исполнение лицом обязанности по возмещению причиненного им имущественного вреда имеет значение реализации юридической санкции, государственно-принудительной меры.

Вопросы, связанные с юридическими санкциями, довольно часто освещаются в литературе под углом зрения категории «юридическая ответственность» [10].

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.271

Не исключая возможной перспективности и целесообразности дальнейшей разработки такого рода теоретической конструкции [11] (тем более что применение санкций во всех случаях может быть интерпретировано как «ответ» государства на противоправное поведение), следует вместе с тем отметить, что в принципе здесь вполне достаточно понятий санкции и ее применения, которые позволяют осветить все основные стороны принуждения к исполнению права, всего того общего, что присуще всем разновидностям данной группы государственно-принудительных мер. При таком подходе сохраняется и специфическое содержание, которое исторически и в силу особенностей применения отдельных разновидностей санкций вкладывается в понятия «юридическая ответственность» и «защита».

Особенности юридических санкций выражаются в их делении на правовосстановительные (они состоят в устранении вреда, возникшего в результате неправомерного поведения, в восстановлении нарушенных прав, обеспечении исполнения обязанности) и штрафные (они состоят в таком правовом уроне для правонарушителя, который заключается в новых для него обременениях – правоограничениях, специальных обязанностях).

Это деление санкций совпадает с классификацией санкций на меры защиты и меры ответственности.

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.272

Указанные два деления дополняют друг друга. Если первое из них характеризует содержание юридических санкций, их значение для существовавших до противоправного поведения правоотношений, то второе отражает особенности действия санкций, заложенных в них социальных программ, их последствий для лица, в отношении которого они применяются.

Взятые в единстве рассматриваемые классификации – деление санкций на меры защиты (правовосстановительные санкции) и меры ответственности (штрафные санкции) имеют в данной сфере правовой действительности общее и исходное ключевое значение. С ним связано разграничение санкций по степени определенности: меры ответственности – это, как правило, относительно-определенные санкции, допускающие их конкретизацию в порядке индивидуально-правового регулирования, меры же защиты носят абсолютно определенный характер. Меры ответственности («штрафные санкции») могут быть заменены мерами общественного воздействия, а правовосстановительные не могут. Штрафные санкции в принципе устанавливаются за виновные правонарушения, а правовосстановительные, меры защиты, могут быть применены за объективно-противоправное поведение. В случаях, когда штрафные санкции не обеспечивают восстановления нарушенного состояния, широко допускается соединение штрафных и правовосстановительных санкций, т.е. соединение мер ответственности и мер защиты, и т.д. [12].

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.273

В последние годы в советской юридической литературе получил заметное распространение взгляд, в соответствии с которым возможно конструирование единого, широкого понятия «юридическая ответственность», охватывающего и то, что традиционно под этим термином понимается в юриспруденции, и то, что именуется ответственностью в обычном словоупотреблении, в государственно-политических документах, в социально-политической, философской литературе (например, в случаях, когда говорится о «воспитании чувства ответственности», «повышении ответственности за выполнение обязанностей»).

Несомненная заслуга ряда авторов, отстаивающих эту идею (П.Е. Недбайло, М.С. Строговича, В.А. Тархова и других) состоит в том, что они обратили внимание на значение в праве ответственности в широком, философском, социально-политическом смысле.

Ответственность в социально-политическом смысле – действительно, важнейший институт, достойный всестороннего изучения, в том числе по его отношению к праву. По своей сущности ответственность в указанном смысле может рассматриваться в качестве осознанной и воспринятой лицом социальной необходимости инициативного выполнения долга, всей суммы лежащих на лице обязанностей – политических, моральных, правовых и др. Ответственность в рассматриваемом плане – явление не только однопорядковое другому высокозначимому явлению – социальной свободе (1.5.2.), но и близкое к нему. Данный институт должен, разумеется, привлечь пристальное внимание правовой науки. И, быть может, его значение по отношению к праву не менее существенно, чем значение классово определенной социальной свободы. Во всяком случае, характерная для права юридическая свобода поведения потому и неотделима от юридических обязанностей, что в этой неотделимости реально проявляется ответственность в указанном выше широком смысле, которая представляет собой другую сторону социальной свободы, сопряженной к тому же в классовом обществе с необходимостью обеспечения организованности и порядка, соответствующих объективно обусловленным интересам господствующего класса.

Имеет, несомненно, позитивное значение также стремление не упустить из поля зрения все многообразные проявления социально-политической ответственности в праве [13] (возможно, еще более многообразные, чем это отмечено в литературе) и с данных позиций попытаться сконструировать широкое понятие, которое охватывало бы в единстве и во взаимодействии все эти проявления. Очевидно, с рассматриваемой точки зрения имеются достаточные основания для формулирования широкого многоаспектного понятия, охватывающего, по справедливому мнению М.С. Строговича, ряд явлений, относящихся по своей природе к правосознанию, требованиям законности, государственно-принудительным мерам [14]. И хотя здесь возникают известные трудности, которые касаются терминологии (об этом дальше) и необходимости связать такое многоаспектное понятие с общей системой категорий общей теории права, конструктивный характер подобных разработок сомнений не вызывает.

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.274

В то же время успех формулирования многоаспектного понятия, выражающего все проявлении социально-политической ответственности в праве, не должен привести к стиранию весьма значительных качественных различий, существующих между явлениями, которые охватываются таким разрабатываемым в науке понятием. Тем более вряд ли оправданно видеть суть проблемы в терминологии, в том, чтобы обозначить устоявшимся, строго определенным термином «юридическая ответственность» разнокачественные явления, отражающие весь спектр многообразных проявлений в праве социально-политической ответственности. Такое «терминологическое» направление научного поиска может повлечь за собой нивелирование качественно разнородных явлений, нарушение четкости и стройности всего понятийного аппарата, известные издержки смыслового порядка [15] , а, в конечном счете, неизбежно привести (и уже привело) к необходимости в какой-то новой и притом усложненной терминологии, которая все же разграничила бы и то, что традиционно именовалось юридической ответственностью, и то, что с точки зрения указанных разработок тоже назвали юридической ответственностью (например, одно – проспективной, а другое – негативной) [16].

Итак, при рассмотрении значения социально-политической ответственности в праве нужно предельная понятийная четкость корректность в терминологии. Правовая интерпретация социально-политической ответственности состоит не в том, чтобы, добавив слово «юридическая», трактовать данное явление также в качестве юридической ответственности, а в том, чтобы раскрыть всю совокупность юридических механизмов, с помощью которых оно осуществляется, и сообразно этому найти для указанного выше многоаспектного понятия новый термин. Знаменательно при этом, что большинство такого рода механизмов, связанных с фиксированием юридических обязанностей, обеспечением их инициативного, качественного осуществления, относится к иному, чем область правового принуждения, участку правовой действительности, в частности, к вопросам законности, правосознания, правовых отношений (обязанностей).

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.275

Кстати сказать, по этому вопросу, как и по ряду других актуальных проблем юридической науки (например, поощрение, рекомендации и др.), вызывают с методологической стороны опасение стремления некоторых авторов свести юридическую характеристику соответствующих экономических и социально-политических явлений к тому, чтобы путем добавления к данным общесоциальным понятиям терминов «юридическое», «правовое», «норма» и т.д. непосредственно вводить их в категориальный аппарат юридической науки. При таком подходе не только не достигаются постановка и конструктивное решение рассматриваемых проблем, но и наступает результат прямо противоположный – в систему скоординированных и субординированных понятий науки вторгаются искусственные построения и это приводит к тому, что в той или иной мере нарушается строгость, четкость и снижается познавательный потенциал категориального аппарата науки.