1 СЕМЕСТР. Экономика. Микроэкономика. Поведение, институты и эволюция Самуэль Боулз / Микроэкономика. Поведение, институты и эволюция_Самуэль Боулз_2010 -576с

Глава 12. Случай, коллективные действия и институциональные инновации 409

Рис. 12.8. Проблема коллективных действий. Заметим, что если s* < 1/2,

то всеобщее участие в «забастовке» является равновесием, доминирующим по риску

ний» перевешивают потери в доходе в одном периоде. (Значит, пока наличие меньших платежей в соглашении статус­кво (a11 - a00 > 0) остается необходи­ мым условием участия, оно не будет достаточным, поскольку не гарантирует, что

δ (a11 - a00) - a00 > 0.)

Свойства динамической системы существенно меняются, когда в модели специфический выбор рассматривается как преднамеренные коллективные дей­ ствия. Заметим, что если δ(a11 - a00) - a00 < 0, то мы не будем наблюдать коллек­ тивные действия (в независимости от количества случайным образом выбран­ ных новаторов), и, таким образом, невыгодное для игроков типа А соглашение {0, 0} будет поглощающим состоянием. Таким образом, динамическая система, в которой коллективные действия принимают вид ненаилучших ответов, является неэргодичной, и в ней возможны институциональные ловушки, при этом по на­ чальным условиям можно определить, какое из двух соглашений возникнет и далее сохранится постоянно. Чтобы понять, почему это так для случая конечного значения δ, параметра, описывающего «выгоды агентских отношений», рассмо­ трим неравное соглашение с a11 - a00 ≡ D; если D произвольно мала, то будет выполнено δ (a11 - a00) - a00 < 0, таким образом, А­игроки не будут действовать коллективно, и если E0 возникнет, то оно будет сохраняться постоянно. Значит, должен существовать набор соглашений, менее равных, чем E1, и не более эффек­ тивных, являющихся поглощающими состояниями.

На рис. 12.9 воспроизведено пространство контрактов для Альтернативных контрактов для случая, когда δ = 2 (Изначальный контракт E1, т. е. {1, 1} и кри­

410 Часть III. изменения: совместная эволюция институтов и предпочтений

Рис. 12.9. Случайный выбор равновесия и коллективные действия

вая SS′ альтернативных контрактов, которые так же стохастически устойчивы, как и Изначальный). Очень эффективные или очень равные Альтернативные контракты являются поглощающими, потому что они предпочтительнее по Па­ рето, чем Изначальный (рис. 12.3), или заставляют тех, кто бы предпочел более существенные выгоды от Изначального контракта, помешать осуществлению коллективных действий. Можно заметить, что E0 мог бы быть поглощающим контрактом, даже если бы он не был стохастически устойчивым в традиционной стохастической эволюционной модели. Для определения долгосрочного поведе­ ния системы в области, где ни один из контрактов не является поглощающим, применимы рис. 12.6 и 12.7.

Как мы должны интерпретировать поглощающие состояния? По проше­ ствии большого периода времени параметры модели, вероятно, изменятся вслед­ ствие культурных и политических изменений, влияющих на δ, и технологиче­ ских и других изменений, влияющих на выплаты по условиям соответствующих контрактов. Предположим, некоторый неравный Альтернативный контракт определяет соглашение статус­кво (E0), которое представляет поглощающее со­ стояние. Если вследствие технологического изменения контракт {1, 1} стал более эффективным по сравнению с {0, 0}, то δ (a11 - a00) превысит a00. В результа­ те появятся стимулы к коллективным действиям и получит место переход от E0 к E1. Движение в обратном направлении будет менее вероятным с течением времени по мере того, как с ростом a11 растет минимальное число ненаилучших

Глава 12. Случай, коллективные действия и институциональные инновации 411

ответов В­игроков, необходимое для прихода к E1. Следовательно, институцио­ нальный спрос на новые технологии потребует возникновения новых контракт­ ных соглашений. Культурные изменения, увеличивающие выгоды агентских от­ ношений (δ), — например, роль, играемая либеральной теологией в некоторых частях Латинской Америки, и распространившаяся в Южной Африке и бывших коммунистических странах демократическая идеология, — оказывали бы такое же влияние.

Это достаточно упрощенный взгляд Маркса (в эпиграфе к гл. 11), предста­ вившего историю в виде последовательности сменяющихся «способов производ­ ства», каждый из которых вносит свой вклад в «развитие производственных сил» в каждом периоде, а затем становится «преградой» на пути технологического развития и затем сменяется посредством коллективных действий, осуществляе­ мых классом, выигрывающего от перехода к новому более устойчивому соглаше­ нию с новыми технологиями.

выводы: институциональная атмосфера неравенства

Представленная здесь модель, интегрирующая понятия случая и коллективных действий, выходит далеко за рамки первой предложенной гибридной модели

Дарвина — Маркса. В своем письме к Энгельсу в 1860 г. Маркс проводил парал­ лели между Происхождением Видов и собственным анализом эволюции чело­

века с точки зрения исторического материализма: «Хотя она написана в грубом

английском стиле, в этой книге содержится основа естественной истории для нашей точки зрения» (Padover, 1979. P. 139). Спустя 14 лет Энгельс у могилы

Маркса скажет: «Так же, как Дарвин открыл закон эволюции в природе, Маркс открыл закон эволюции в человеческом обществе» (Tucker, 1978. P. 681).

Благодаря эволюционной стохастической теории игр недавно стали доступ­ ны мощные аналитические инструментарии, навеянные теорией Дарвина, с помощью которых можно построить модель для изучения институциональных изменений и «эволюционных универсалий». Особенно важный вклад состоит в том, что было показано, что концентрация ненаилучших ответов работает как инструмент выбора равновесия и, значит, мы получаем причинный механизм, упущенный в подходе Парсонса и неоинституциональном подходе и объясняю­ щий успех эффективных и эгалитарных институтов.

Однако, чтобы учесть различие в размере групп и преднамеренность коллек­ тивных действий, нужно модернизировать стандартную стохастическую эволюци­ онную теорию игр с учетом исторической эволюции институтов. Я ввел следующие четыре новшества. Во­первых, ненаилучшие ответы являются скорее преднаме­ ренными, чем случайными. Во­вторых, процент ненаилучших ответов достаточно велик (а не пренебрежительно мал). В­третьих, выбор ненаилучшего ответа скорее принимает форму коллективных действий, а не некоррелированного девиантного поведения индивидов. В­четвертых, подгруппы популяции отличаются по разме­ ру, и обычно при этом менее состоятельных индивидов больше.

412Часть III. изменения: совместная эволюция институтов и предпочтений

Уменя есть три объяснения, почему действующие институты могут быть не­ эффективными и неэгалитарными. Во­первых, независимо от размера группы, невысокий уровень неравенства может удержать менее состоятельных игроков от коллективных действий, поскольку степень неравенства недостаточно высо­ ка, чтобы мотивировать участие. Таким образом, неравные соглашения могут действовать все время. Во­вторых, независимо от проблемы мотивации коллек­

тивных действий система будет большую часть времени находиться в условиях неравных соглашений, потому что В­игроков, предпочитающих это соглашение, относительно немного. Таким образом, вероятность того, что в процессе случай­ ного отбора мы получим число игроков, достаточное для смещения соглашения,

не предпочтительного для них, больше, чем при аналогичной процедуре для А-игроков. Это преимущество малого числа не связано с традиционным объяс­ нением, предложенным Олсоном (Olson, 1965) и другими учеными, о том, поче­ му сложно осуществить коллективные действия в больших группах. В­третьих, к

эгалитарным соглашениям невозможно перейти от крайне неравных Альтерна­ тивных соглашений, потому что количество ненаилучших ответов А­игроков, не­ обходимое для того, чтобы убедить В­игроков, отвечающих наилучшим образом, переключиться на другое соглашение, будет тем больше, чем более неравным станет Альтернативное. Вывод состоит в том, что социальное неравенство может подкрепляться неравными и неэффективными соглашениями в течение многих

периодов, потому что умеренный уровень неравенства может быть недостаточ­ ным для того, чтобы мотивировать на коллективные действия любого бедного,

в то время как соглашения, характеризуемые крайне высокими уровнями не­

равенства, могут быть смещены только по средствам коллективных действий, осуществляемых крайне большой долей бедных.

Недостаток эволюционной теории игр состоит в том, что ее можно при­ менить только к долгосрочным периодам. В процессах корректировки с реали­ стичными размерами групп и процентом специфических ответов среднее время ожидания перехода от одной области притяжения к другой очень большое и, ко­ нечно, превышает разумные исторические промежутки времени, а в некоторых нереалистичных случаях превосходит время, прошедшее с момента зарождения человека. На рис. 12.10 показано ожидаемое число периодов, проходящее во время перехода от неравного альтернативного контракта к изначальному, когда последний является стохастически устойчивым состоянием для случая ε = 0,1. В качестве динамики мы рассматриваем вырожденный случай коллективных действий (когда образуется критическое число А­игроков, приглашенных на со­ брание, они отказываются от устоявшегося контракта, и происходит переход). Заметим, что, как и следовало ожидать, чем больше количество А­игроков, тем больше время ожидания. Также когда Альтернативный (неравный) контракт эффективен, как и Изначальный (правые столбцы), то он будет очень устойчив, даже если А­игроков всего 12. Если А­игроков 32, то неравное соглашение в два раза менее эффективное, чем стохастически устойчивое, станет устойчивым в те­ чение порядка одного миллиона периодов.

В то время как биологические процессы (к которым мы обращались в эпи­ графе С. Райта к этой главе), лежащие в основе динамики, могут действовать

Рис. 12.10. Ожидаемое время продолжительности для перехода от Альтернативного к Изначальному соглашению, когда Изначальное соглашение является стохастически устойчивым состоянием. Левые столбцы для Альтернативного контракта

с σ = 0,3 и ρ = 1, правые столбцы — для σ = 0,3 и ρ = 2

на протяжении жизни более сотни тысяч поколений, аналогичный подход для общественных наук может быть уместен только для более мелкой временной шкалы. Если «периоды» были бы короче, например день, длинные периоды ожи­ дания, изображенные на рисунке, будут малозначительными, но период здесь рассматривается с точки зрения возможности осуществления коллективных действий, направленных на изменение соглашения, а для этого более разумным периодом был бы год или десятилетие. Более того, многие группы людей гораздо больше по размеру, чем изображенные на рисунке, и время ожидания соответ­ ственно тоже больше. Вывод состоит в том, что начальные условия действуют очень долгое время, даже если соглашение статус­кво крайне неравное и неэф­ фективное по сравнению с альтернативным соглашением. Означает ли это, что вывод о том, что популяция будет находиться «большую часть времени» в усло­ виях более эффективного и равного альтернативного соглашения, не совместим

среальной исторической эволюцией?

Ятак не думаю. Несколько реалистичных модификаций в процессе кор­ ректировки могут значительно ускорить динамический процесс, приводя к до­ статочно правдоподобной временной шкале. Среди модификаций возможны следующие. Во­первых, большинство популяций (нации, этнолингвистические группы и т. д.) состоят из постоянно взаимодействующих между собой групп меньшего размера. Небольшой размер группы увеличивает относительную зна­ чимость маловероятных случайных событий и, следовательно, вероятность того,

414 Часть III. изменения: совместная эволюция институтов и предпочтений

что ненаилучший выбор приведет к переходу к новым соглашениям на уровне группы. Поскольку переходы к стохастически устойчивым состояниям будут на­ блюдаться в течение многих периодов, то вероятно, что вся популяция переклю­ чится на стохастически устойчивые состояния (все группы в итоге переключат­ ся по истечении относительно короткого периода времени). Миграция между

группами и соперничество еще больше ускорят процесс перехода всей популя­ ции. Хобсбаум и Руд (Hobsbawm & Rude, 1968) описывают распространение в

Европе XVIII—XIX вв. разрушающих станки луддитов с помощью пропаганды в малых группах и ее перемещения на примыкающие группы. Поскольку груп­ пы достаточно сильно отличаются по численности, процесс может быть сильно ускорен из­за того, что время перехода зависит не от среднего размера группы, а от величины наименьшей группы.

Во­вторых, случайные события влияют на структуру выплат так же, как и на поведение членов популяции. Вспомним, что местоположение внутреннего неустойчивого равновесия (седло, z) и границы между двумя областями притя­ жения на рис. 12.2 определяется платежной матрицей (равенство (12.1)). Из­ менения влияния среды на платежи, таким образом, сдвинет границу области притяжения и, возможно, сильно сократит размер области притяжения согла­ шения статус­кво. Эти эффекты в сочетании с ненаилучшим выбором (предна­ меренным или стохастическим) ускорят процесс перехода.

В­третьих, в общем случае имеется более двух достижимых соглашений, и не­

которые из них могут являться смежными (т. е. пониженная сопротивляемость между ними невелика). С. Райт (Wright, 1935. P. 263) заметил, что на ландшафте

«…в общем случае имеется большое число пиков, отделенных друг от друга “сед­ лами“». Популяция может быстро охватить большую долю пространства состоя­ ний посредствам серии переходов между соседними соглашениями.

В­четвертых, конформизм сократит суммарное количество специфических действий. Но он также приведет к положительно коррелированному девиант­ ному поведению игроков — каждый представитель популяции совершит нена­ илучший выбор тем вероятнее, чем больше его соратников поступят так же. Это приводит к большой концентрации специфических действий и, следовательно, при разумных условиях ускорит процесс перехода.

В­пятых, если рассмотреть более реалистичный процесс осуществления кол­ лективных действий, то мы увидим резкое сокращение времени ожидания пере­ хода. Предположим, что если индивиды хотя бы однажды были «приглашены» на собрание, то они остаются «активированными» в следующем и последующих периодах, до тех пор пока не будут «деактивированы», что происходит с не­ которой вероятностью в каждом периоде. Подобно тайным революционерам, эти скрытые новаторы продолжают «посещать собрания», но не приступают к коллективным действиям до тех пор, пока их не соберется достаточно, чтобы сместить соглашение статус­кво. До тех пор пока такого не произойдет, они про­ должают получать те же выплаты, что и остальные представители популяции. Поскольку индивиды не ощущают на себе никакого сокращения выплат, пока они остаются тайными, их количество может возрастать в дрейфоподобном

Глава 12. Случай, коллективные действия и институциональные инновации 415

процессе. Таким образом, время ожидания станет сокращаться до тех пор, пока число «посещающих собрание» не превысит критического значения1.

Мы, конечно, не знаем, дадут ли нам эти модификации динамической моде­ ли, разработанной в данной главе, реалистичное описание исторически наблю­ даемой смены институтов. Это эмпирический вопрос, который еще требует си­ стематического изучения. Чтобы объяснить такие смены институтов, как конец апартеида, социализма, практика женского обрезания в Сенегале или сокраще­ ние доли урожая, отдаваемой землевладельцам в Западной Бенгалии (см. Про­ лог), без сомнения, необходимы дополнительные модификации модели. Среди них — создание роли лидера, организация координации ненаилучших ответов и моделирование того, как правительственные репрессии или реформы влияют на платежную матрицу и веры игроков.

Более того, институты, конечно, отличаются не только по рассмотренным параметрам: эффективности, долям при перераспределении, размеру группы. Одни институты могут облегчать коллективные действия ущемленных, дру­ гие — затруднять координацию. Во многих ситуациях эффективность большого размера групп может снизиться, если группа состоит из множества небольших сообществ или нескольких людей (семьи, местные объединения, корпорации), действующих почти всегда сообща. Маркс и многие его последователи были уве­ рены, что социальные условия промышленного капитализма составляли основу для революции, в отличие от ранних институтов испольного контракта, переда­

чи права сбора налогов на откуп в обществах свободных крестьян или рабства, например. Баррингтон Мур (Barrington Moore, 1966) и другие ученые сделали это

возможно более точно: они считали отношения патронажа в аграрных обще­ ствах и крайне неравных системах землевладения особенно подверженными к революционным переворотам.

Вместо того чтобы расширять модель, отображающую внутригрупповые процессы смены институтов, мы обратимся к тому, как процессы межгруппо­ вых взаимодействий могут привести к институциональной эволюции. В отличие от внутригруппового взаимодействия, подход многоуровнего выбора, рассматри­ вающий межгрупповую и внутригрупповую динамику вместе, дает достаточно точные прогнозы об эволюционном успехе институтов, как эффективных, так и эгалитарных. Причины этого, как мы увидим, достаточно сильно отличаются от аналогичных выводов, сделанных сплавом теорий Маркса и Дарвина или в под­ ходе, использующем стохастическую эволюционную теорию игр.

1 Данный процесс аналогичен роли нейтральных мутаций в возникновении комплексных характеристик в биологической эволюции: единичные случаи изменений могут не оказывать фенотипического воздействия, и значит, носители этих характеристик не страдают от небла­ гоприятного отбора и, следовательно, могут развиваться внутри популяции. Но с помощью неаддитивного эффекта накапливания многих различных изменений, по отдельности способ­

ных казывать нейтральное воздействие, можно объяснить возникновение новых и сложных характеристик. (См.: Stadler, Stadler, Wagner & Fontana, 2001; Kimura, 1968.) Т. Куран (Kuran, 1995) исследовал роль фальсифицированных предпочтений схожим образом: игрокам с де­

виантным поведением не нужно раскрывать свои истинные цели, когда им это может быть невыгодно.

Глава 13. Совместная эволюция институтов и предпочтений 417

Восемь столетий назад территория вокруг Римини, места, где был убит Диоф, находилась под управлением более чем дюжины суверенных органов. В том ме­ сте, которое сейчас называется Италией, располагалось от 200 до 300 городов­ государств. В Южной Германии 500 лет назад было 69 свободных городов по­ мимо многочисленных епархий, принципатов, графств и других образований, напоминавших государство (Brady, 1985). Рисунок 13.1 иллюстрирует разрас­ тание суверенитетов в Италии XV в. Вся Европа в то время состояла примерно из 500 суверенных образований, но к Первой мировой войне осталось менее 30 государств. Этот отбор государств не только уменьшил число суверенных образо­ ваний, но и радикально сократил неоднородность форм правления. Единствен­ ная политическая форма правления — национальное государство — возникала там, где ранее наблюдались, по словам Чарльза Тилли (Tilly, 1990. P. 5), «[импе­ рии], города­государства, федерации, сети землевладельцев, религиозные ордена, пиратские лиги, военные банды и многие другие формы правления». В отличие от конкурирующих форм правления, которые оно сменило, национальное госу­ дарство обладало централизованной бюрократической структурой и властью над ограниченной территорией и имело возможность собирать значительный объем денег в виде налогов и содержать постоянно действующие вооруженные силы1.

Как объяснить конкурентный успех этой новой формы правления? Простой ответ состоит в том, что, когда национальные государства конкурировали с дру­ гими формами правления, они побеждали. Но Тилли пишет: «Ни одна монар­ хия не могла воевать без согласия почти всего населения и активного содействия власть имущего меньшинства» (Tilly, 1990. P. 75). Система налогообложения в денежной форме вдобавок к возможности заимствовать крупные суммы позво­ ляла правителям национальных государств воевать, не прибегая к таким непо­ пулярным мерам, как прямое изъятие еды, оружия и животных. Установление четко определенных прав на частную собственность и рынков упрощало такой подход мобилизации необходимых ресурсов для победы в войнах, основанный на налогообложении и заимствовании. Рыночная среда благоприятствовала дан­ ной государственной формации и менее очевидным образом: посредством гиб­ кости налогообложения. Далее Тилли комментирует:

Участники рынка уже осуществляют значительную долю контроля, документируя цены и трансферты. Более того, в условиях четко определенной иерархии граждане считают уплату налогов моральным долгом: они следят за собой и друг другом, обви­ няя уклоняющихся от налогов во фрирайдерстве (с. 89).

Процесс государственного образования в Европе характеризовался возник­ новением пространственно концентрической структуры с крупными, но плохо управляемыми государствами на периферии (Московия и Османская Импе­ рия, например) и скоплениями городов­государств и федераций около центра (итальянские города­государства, кантоны в Швейцарии), и, в итоге, с самыми

1 Помимо работ Тилли (Tilly, 1990), я ссылаюсь здесь на работы Геллнера (Gellener, 1983), Брайта и Хардинга (Bright & Harding, 1984), Тилли (Tilly, 1975), Мака Смита (Mack Smith, 1959), Андерсона (Anderson, 1974), Валерстайна (Wallerstain, 1974) и Боулза и Гинтиса (Bowles & Gintis, 1984).

418 Часть III. изменения: совместная эволюция институтов и предпочтений

Political entities R = республика D = герцогство М = маркизат

Рис. 13.1. Политические образования в Италии XV в. Большое количество суверенных образований (например, Сан­Джиминьяно) не показано на карте; стоит отметить, что многие автономные образования (такие, как Верона, Бергамо, Падуа, Виченца)

были поглощены республикой Венеция в начале века (источник: Мэтью (Matthew, 1992. P. 212))

успешным более централизованными государствами, как Франция и Бранден­ бург, находившимися между ними. Поглощенное успешными национальными государствами население ассимилировалось в них, развивалось со временем, и в итоге стала необходимой общая модель социализации детей посредством введе­ ния школьного образования1.

Частично благодаря своему успеху в Европе экспортированные (обычно под угрозой пушечного выстрела) копии европейских национальных государств процветали по всему миру, затмевая конкурирующие с ним другие формы правления. Под покровительством национального государства и зарождающей капиталистической экономики население Европы росло быстрыми темпами — увеличилось в 15 раз в Британии за четыре века, начиная с 1500 г., после того

1 Вебер (Weber, 1976) описывает процесс ассимиляции определенных групп населения во Франции. Геллнер (Gellner, 1983) говорит о взаимосвязи между возникновением коммер­ ции, национального государства и возникновением того, что он назвал «экзо­образованием», т. е. образованием, которое давали специалисты, не являвшиеся членами семей или близкими знакомыми.