1 СЕМЕСТР. Экономика. Микроэкономика. Поведение, институты и эволюция Самуэль Боулз / Микроэкономика. Поведение, институты и эволюция_Самуэль Боулз_2010 -576с

Глава 3. Предпочтения и поведение 109

незии, в которых «пирогом» выступила сумма, равная трехмесячному заработ­ ку, показали те же результаты (Cameron, 1998). Эксперименты американских

студентов с «пирогом» в размере от 100 до 400 долл. тоже не противоречили предыдущим результатам (Hoffman, McCabe & Smith, 1996; Fehr & Fischbacher,

2001b). Поведение, согласующееся с социальными предпочтениями, было обыч­ ным делом и в других играх с высокими ставками: например, в игре с обменом

подарками в России, где ставкой стали суммы, эквивалентные двум­трем зар­ платам добровольца (Fehr & Fischbacher, 2001b). Оказывается, нарушение про­

гнозов стандартной модели есть не результат того, что ставки слишком малы для того, чтобы привлечь внимание испытуемых или выявить истинные их мотивы. Были и те, кто предположил, что испытуемые не понимали сути игры, но бо­

лее поздние эксперименты, в которых добровольцам предлагалось сыграть в эту игру много раз с разными людьми, не подтвердили гипотезы (Fehr & Fischbacher,

2003). Последним скептическим предположением стало то, что испытуемые могли не успеть приспособить свое поведение к неповторяющейся природе вза­ имодействия, возможно, следуя эмпирическому правилу, выводимому из более привычных повторяющихся взаимодействий. Однако испытуемые очень быстро адаптировались к разнице между повторяющимися и неповторяющимися взаи­ модействиями (и изменять соответственно свое поведение). В любом случае, ис­ пользование эмпирического правила в этой игре также противоречит стандарт­ ной модели, если вообще говорить об этом. И хотя дебаты об интерпретации этих игр продолжаются, консенсус о влиянии на них мотивов, определяемых отношением к другим, достигнут.

Значимость мотивов — не единственный вывод. Предположим, что ультима­ тивная игра на рис. 3.2 прошла с небольшим изменением в ее ходе. В экспери­ менте, который мы назовем Γ1, предлагающий (т. е. на нашем рисунке агент А) определяется, как и во многих экспериментах, подбрасыванием монетки: если выпадает, что агент А становится предлагающим, то игра идет так, как показано на рис. 3.2. В эксперименте Γ2 предлагающий выбирается так же, как и в Γ1, но теперь подбрасыванием монеты определяется также и действие, которое пред­ примет А. Тогда А сделает предназначенный для него ход, а агенту В останется решить, принимает он это или отвергает. Самонаблюдение, как и результаты экспериментов, предсказывает, что обе игры имеют фундаментальные различия в смысле поведения агента В, которое они вызывают, даже если в ходе обеих игр агент В выбирает одинаковые платежи. В играх типа Γ2 агент примет пред­ ложенную ему маленькую сумму, а играх же типа Γ1 — нет. Правдоподобное объяснение разницы такой возможно с точки зрения взаимности. В игре типа Γ2

мотивы взаимности не будут играть роль, поскольку агент В знает, что если мо­ нетка определит соотношение 8 к 2, то А не предпримет попытки предложить

несправедливое разделение: он будет ограничен в возможностях сделать это правилами игры. Сравнение иллюстрирует предпочтения, ориентированные на процесс: в обоих случаях В получает плохое предложение, но во втором случае процесс получения такого предложения явным образом не является результа­ том намеренных действий со стороны агента А. И там, где отклонение плохих предложений в игре Γ1 можно мотивировать неприятием неравенства, а не вза­ имности, игра Γ2 все равно пойдет тем же путем.

110 Часть I. Координация и конфликт: базовые социальные взаимодействия

Теперь рассмотрим игру Γ3, в которой позиция предлагающего определя­ ется не случайно, а на основе теста недавних событий, проведенного до начала игры, — причем агент А получает больше очков и становится предлагающим, а ему должен отвечать агент В. Испытуемые играли в эту игру по­другому, нежели в игру Γ1: предлагающие с большей вероятностью получали существенную часть пирога, и зачастую неравные пропорции его разделения другая сторона прини­

мала. Снова изменим игру, на сей раз это будет игра Γ4, назовем ее «Игра обме­ на», а не «Разделите 10 долларов». То, как мы называем игру, никак не влияет

на поведение игроков в традиционной схеме, однако оказывается, что название имеет значение: теперь предлагающие озвучивали меньшие суммы и они при­ нимались. Эти и другие эксперименты подытожены в табл. 3.2.

Глава 3. Предпочтения и поведение 111

Несложно найти причины тому, почему люди играют в игру Γ3 не так, как в Γ1: они чувствуют, что предлагающие не должны быть наказаны за маленькие суммы, ими предложенные, потому что те имеют на это право (поскольку свою роль предлагающего они получили по результатам теста). Но как объяснить игру Γ4, «Игру обмена»? Похоже, испытуемые приняли название игры за ситуацион­ ный намек и поэтому стали вести себя более эгоистично, чем это было бы моти­ вировано их поведенческим репертуаром. Однако хотя сама разница понятна, она не может быть объяснена структурой платежей в игре, поскольку последняя остается неизменной как при распределении ролей, представлении игры, так и при выборе действий. Следующий вариант игры (Γ5) снова подтверждает, что отказы мотивированы желанием наказать несправедливость со стороны пред­ лагающего, а не просто стремлением избежать нечестного раздела «пирога»: со­ хранить, как в стандартной игре, разделение 8 к 2, но ограничить предлагающего рамками предложения десяти к нулю (еще более «несправедливым» предложе­ нием) как единственной альтернативе восемь к двум. Отказ от предложения во­ семь к двум в игре Γ5 случался менее чем на 25% чаще, чем в игре Γ1.

Важная роль этических ценностей выявляется в игре Γ6 с участием трех игро­ ков; это в строгом смысле не ультимативная игра. Агент А приписывает некую часть пирога агенту В (он просто принимает предложение и более никакой роли не играет). Теперь агент С, зная о размере и разделе пирога, получает возмож­ ность уменьшить платеж агента А за счет распределения собственной доли (на­ пример, еще одного пирога, предлагаемого экспериментаторами). Если агент А отдает агенту В половину или более первого пирога, он не наказывается; если же он отдает меньше, у С возникает желание заплатить, чтобы наказать его. В этом случае агент С действует очень похоже на отвечающего в стандартной ультима­ тивной игре, но отвечает теперь не на несправедливость по отношению к себе, но по отношению к другому (анонимному) агенту. Фэр и Фишбахер открыли, что наказание, исходящее от такой третьей стороны, как агент С, ненамного слабее наказания со стороны получающего плохое предложение в стандартной ультимативной игре.

Опишу еще два эксперимента, в которых испытуемыми стали не студенты университета, как это обычно случается, а члены 15 мелких сообществ, имею­ щих отдаленное представление о рынках, правительствах или современных ин­ ститутах. Мы с коллегами (команда из 17 антропологов и экономистов) провели

эксперименты, чтобы выяснить, получатся ли вышеприведенные результаты об­ щими и для обществ с другой культурой и социальными институтами (Henrich,

Bowles, Boyd, Camerer, Fehr, Gintis & McElreath, 2004). Те 15 сообществ состояли из охотников­собирателей, пастухов и фермеров. Среди представителей народ­ ностей ау и гнау в Папуа — Новой Гвинее было принято предложение половины и даже большей доли пирога, а слишком большие и слишком маленькие предло­ жения отвергались с одинаковой частотой. Такой достаточно странный резуль­ тат неудивителен, если принять во внимание, что в этих и других сообществах Новой Гвинеи принята практика конкурентного дарения подарков для опреде­ ления статуса и установления субординации. Наоборот, среди народа мичигенга в амазонском Перу почти три четверти предложений говорили о четверти или меньшей доле пирога, а отказ был только один, что резко контрастировало с ре­

112 Часть I. Координация и конфликт: базовые социальные взаимодействия

зультатами предыдущих экспериментов. Однако даже среди мичигенга среднее предложение составило 27% пирога, что больше доли, которая максимизирова­ ла бы ожидаемый платеж.

Анализ экспериментов в 15 примитивных сообществах, которые мы изучили, привел нас к следующим выводам: поведение весьма разнится от группы к груп­ пе, но ни в одной из них результаты не приближаются к тем, что предполагаются аксиомой эгоистического интереса, а межгрупповые различия в поведении, как кажется, отражают различия в свойствах социальных взаимодействий, происхо­ дящих в обыденной жизни. Свидетельства экономическим условиям, влияющим на поведенческие нормы, достаточно убедительны. Например, в племенах аче в Парагвае определенные виды еды (мясо и мед), полученные в результате охоты и собирательства, делятся поровну среди всех членов группы. В эксперименте большинство аче предлагали половину или большую долю пирога. Подобным же образом среди китобоев Ламалеры в Индонезии, охотящихся большими груп­ пами и делящих свою добычу в соответствии со строгими правилами дележа, средним предложением было 58% пирога. Более того, индонезийские китобои играли в предложенную игру совсем не так, как индонезийские студенты, о ко­ торых говорилось ранее.

Ультимативные игры — один из видов игр, в экспериментах с которыми

испытуемые ведут себя совсем не так, как предсказывает аксиома об эгоизме. Колин Камерер и Эрнст Фэр (Camerer & Fehr, 2004) провели обзор семи игр,

в которых эксперименты предполагали явное участие социальных норм. Одна из них, игра с общественными благами, важна и как аналогия многим реаль­ ным экономическим проблемам, и как описание человеческого поведения. Ее иногда называют «Дилеммой заключенных» с n участниками, потому что у нее та же структура стимулов: если игроки следуют аксиоме эгоизма, не привнося ничего в общественное благо (аналог отклонения), то такое поведение приводит к равновесию доминантной стратегии, но если все что­то привносят, это мак­ симизирует общий платеж. Игра состоит в следующем: n игроков, каждому из которых подарена сумма, равная y, одновременно выбирают сумму ci [0, y], которую они готовы добавить к общественному благу. Платеж каждого игрока составляет πi = y −ci +m ∑ j c j при j = 1, ..., n. Это и будет игрой с обществен­ ным благом при m < 1 < mn. Первое неравенство говорит о том, что индивиду­ альным наилучшим ответом будет ничего не вкладывать, а второе — что общий платеж (суммируемый по всей группе) максимизируется в случае, когда все от­ дадут подаренные им суммы. Варианты игры с общественным благом использо­ вались для моделирования индивидуального использования общих природных ресурсов; результаты ее применялись в таких совместных проектах, как выплата налогов и участие в забастовках.

Предположения аксиомы эгоистического интереса (ci = 0 i) существенно

противоречат экспериментальным данным (их обзор сделан в работе Ледьярда (Ledyard, 1995)). В однократных играх вклады составляли в среднем половину

данных на раунд средств, в то время как в многократных играх вклад составлял сначала примерно половину, а потом уменьшался, так что большинство игроков в конце игры, состоящей из десяти раундов, не вносили ничего. Такое снижение вкладов сначала считалось подтверждением традиционной модели, и идея состоя­

114 Часть I. Координация и конфликт: базовые социальные взаимодействия

Правдоподобная интерпретация экспериментов состоит в том, что, как и в ультимативной игре, люди желают заплатить, но наказать нарушающих соци­ альные нормы, даже если они не ждут будущей или косвенной выгоды. Други­ ми словами, испытуемые действовали в соответствии с мотивами взаимности. Кажется, что здесь задействовалось еще кое­что. Тот факт, что наказание, вы­ нуждающее нарушителей больше вкладывать (в отличие от выбора, максими­ зирующего платеж, даже если принять во внимание возможность наказания), предполагает, что общественные санкции, налагаемые равными с индивидом людьми, могут вызвать чувство стыда в ситуациях, в которых наказание оправда­ но неким законом (в глазах наказываемого индивида). В двух похожих экспери­ ментах — одном, проведенном в лаборатории, и одном полевом, проведенном среди фермеров Зимбабве, — «наказание» вызывало лишь неудовольствие, но не снижало платеж от одного наказания. Однако тот факт, что те, кого наказывали,

в последующих периодах начинали вкладывать больше, показывает, насколько сильны общественные санкции, описываемые как «стыд» (Barr, 2001; Masclet, Noussair, Tucker, Villeval, 2003). В гл. 4 я построю модель того, как социальные

предпочтения, например стыд и взаимность, могут поддержать кооперацию при взаимодействии, связанном с общественными благами.

Игра с общественными благами — хороший пример ситуационного поведе­ ния и его конструирования. В ходе вышеупомянутого мультикультурного экспе­ риментального проекта Жан Энсмингер провел эксперименты с общественными благами с орма, пастухами из Кении. Если орма нуждались в неком новом обще­ ственном благе — новой начальной школе или ремонте дороги, например, члены их общины получали предложение сделать добровольный взнос в этот проект, и вносимая сумма оказывалась тем больше, чем более состоятельной была семья (чем большим поголовьем скота владела). Эта система добровольных вкладов в об­

щественные блага называется харамби. Когда Энсмингер объяснил правила игры с общественными товарами, орма сразу же назвали ее «игрой харамби», и затем

их вклады строго определялись их (действительным) благосостоянием, так же, как это было бы в случае с настоящим харамби. Когда орма­игроки играли в ультима­ тивную игру, они не ассоциировали ее с харамби (и ни с каким еще аспектом их жизни), и их благосостояние никак не отражалось на экспериментальной игре.

Ведут ли себя люди в жизни так, как они это делают в экспериментальных условиях? Связь между экспериментальной игрой и поведением в реальности сложна, и я не хотел бы заявлять о слишком большой степени зависимости меж­ ду ними. Наперекор (неверным, в моем понимании) надеждам многих экспе­ риментаторов, экспериментальные игры не показывают абстрактных мотивов, не определяемых ситуацией. В таком случае экспериментальная игра очень по­ ходит на любое другое поведение, а эксперимент — просто другая ситуация1.

1 Лёвенштейн (Loewenstein, 1999) дает скептическую, но взвешенную оценку. В ряде слу­ чаев типы поведения в игре могли предугадать типы поведения в жизни: например, те, кто вы­

бирал доверие в эксперименте на доверие, который проводили Глэзер, Лайбсон, Шэйнкман и Сауттер (Glaeser, Laibson, Scheinkman & Soutter, 2000), в некоторых жизненных ситуациях

демонстрировали бо2льшее доверие. Напротив, ответы на вопросы о доверии в стандартном опросе совершенно не коррелировали с каким­либо исследуемым поведением (эксперимен­ тальным или неэкспериментальным).

Глава 3. Предпочтения и поведение 115

Игровая ситуация, инструкции экспериментатора и прочие подобные вещи — рамки очень строгие, и мы не можем ожидать, что это не окажет своего влияния. Эксперименты не вскрывают суть универсальной человеческой натуры. Наобо­ рот, они просто показывают, что общепринятое поведение в общих для чело­ веческого рода типах взаимодействия легко объясняется социальными предпо­ чтениями, и, таким образом, предполагают, что многие примеры из реального мира, которые, как нам кажется, нарушают аксиому эгоизма, не являются ре­ зультатом своеобразия данного реального примера.

эмпирически обоснованная функция социальных предпочтений

В ответ на то, что во многих экспериментах аксиома эгоистического интереса не находила подтверждения, экономисты попытались заново сформулировать функцию полезности так, чтобы она могла объяснить вышеописанное поведение за счет узкого его толкования. Существует ли функция полезности, одновремен­ но достаточно простая для того, чтобы быть трактуемой, и достаточно робастная для того, чтобы объяснить не только одну экспериментальную аномалию, но и все остальные? Сегодня существует некое количество функций полезности, спо­

собных объяснить широкий набор выявленных в ходе экспериментов типов по­ ведения (Falk & Fischbacher, 1998; Fehr & Schmidt, 1999; Bolton & Ockenfels, 1999;

Rabin, 1993; Charness & Rabin, 1999; Levine, 1998). Основными составляющими предложенных функций полезности выступают эгоизм, альтруизм, озлоблен­ ность, беспристрастность и взаимность. Эти функции отличаются в том, как эти элементы в них комбинируются, и типами поведения, на которых останавлива­ ют свое внимание их авторы.

Ивот пример функции полезности (предложенной Фэром и Шмидтом (Fehr

&Schmidt)), учитывающей как эгоизм, так и то, что они называют «неприятием

неравенства». Справедливая (т. е. характеризующаяся неприятием неравенства) функция полезности агента i (взаимодействующего только с одним человеком — агентом j) задается следующим образом:

где πj и πi — это денежные платежи двух индивидов, причем δi ≥ αi и αi [0, 1]. Данная функция полезности выражает оценку индивидом его платежа и его неприятия разницы в платежах, при этом невыгодная разница (πj - πi > 0) имеет для него бо2льший вес (δi), чем выгодная разница (αi). Верхняя граница α предотвращает возникновение того, что можно назвать «самонаказанием»: ин­ дивид, для которого α = 1, заботится только о платежах других людей (если им недостаточно его собственного). Наоборот, индивид i, заметно не склонный к невыгодному для него неравенству, предпочтет πj = πi = 0, а не πi = 1 или πj = 2, так что его δ может составить больше единицы.

Чтобы увидеть, как индивид руководствуется соображением справедливости при дележе и наказании, представим, что двое должны разделить нечто целое (πi + πj = 1) и αi > 1/2. В этом случае dUi/dπi < 0 для всех возможных разделе­ ний, таких, что πi - πj > 0. Таким образом, индивид i предпочтет разделить это

116 Часть I. Координация и конфликт: базовые социальные взаимодействия

целое пополам (если изначально оно было разделено так, что i получил большую долю, чем j, он отдаст часть своего платежи агенту j). Подобным же образом, если δi ≥ 1/2 и платежи разделили так, что агент j должен был получить 0,6, а агент i — 0,4, i готов был бы заплатить 0,1, чтобы снизить платеж j на 0,3 так, что оба полу­ чили бы по 0,3. Еще более удивительно в этой ситуации то, что агент отказался бы от платежа меньшего чем 0,25, если оба оказались бы с нулевым выигрышем.

Соображение справедливости может объяснить и другую эксперименталь­ ную аномалию, упомянутую вначале: существенное число испытуемых в одноша­ говой игре с «Дилеммой заключенных» кооперируются (несмотря на то, что от­ клонение от кооперации является доминантной стратегией по платежам в этой игре). Игрок, которыйруководствуется соображениямисправедливости,стоящий в строке таблицы (описанный функцией полезности Фэра — Шмидта), сталкива­ ясь со стандартными платежами «Дилеммой заключенных» a > b > c > d, станет кооперировать, если будет знать, что игрок в колонке тоже будет кооперировать до тех пор, пока отрицательная полезность, полученная им от выгодного для него неравенства, остается достаточно большой, т. е. при α > (a - b)/(a - d) (табл. 3.3).

Таблица 3.3

Стандартная «Дилемма заключенных» и основанные на соображениях справедливости значения полезности для игрока

Примечание. Основанные на соображениях справедливости значения полезности для игрока, представленного в строках, выделены полужирным шрифтом.

Если такое неравенство достигается (что может произойти, потому что пра­ вая часть неравенства обязательно меньше единицы), то получающаяся в резуль­ тате игра перестает быть «Дилеммой заключенных», а становится игрой «До­ верие», и тогда существует некое критическое значение p* [0, 1] такое, при котором игрок в строке ожидает, что игрок в колонке отклонится от кооперации с вероятностью меньшей чем p*; поэтому наилучшим ответом для него станет сотрудничество. Несложно показать, что dp*/dα > 0, в то время как dp*/d δ < 0, так что, если такое взаимодействие происходит между случайно составленны­ ми парами, непредвзятые игроки в эволюционных условиях того типа, что был смоделирован в предыдущей главе, увеличивают отрицательную полезность вы­ годного для них неравенства. Это расширяет область притяжения равновесия с кооперацией, в то время как снижение уровня отрицательной полезности невы­ годного неравенства приводит к противоположным результатам.

В эксперименте, проведенном для вычисления параметров функции, подоб­ ной функции (3.3), Лёвенштейн, Томпсон и Базерман (Loewenstein, Thompson & Bazerman, 1989) создали целый набор сценариев, объединенных тем, что в каж­

Глава 3. Предпочтения и поведение 117

дом из них должен был производиться дележ некой суммы, но отличающихся от­ ношением индивидов друг к другу (негативным, нейтральным или позитивным) и самой природой взаимодействия (деловая или какая­то иная). Они обнаружили, что невыгодное неравенство строго не приветствовалось вне зависимости от при­ роды взаимодействия, персональных отношений или типа трансакций. Наоборот, выгодное неравенство не нравилось 58% испытуемых, если речь шла не о деловых отношениях; если же отношения деловые, то большинство их принимало и толь­ ко 27% отвергало. Персональное отношение к человеку также имело значение: если отношения имели положительный или нейтральный характер, 53% испы­ туемых не привлекало выгодное для них неравенство и только 36% респондентов это неравенство не нравилось, если отношения их с другим человеком носили не­ гативный характер. Эксперимент стал прямым свидетельством неприятия нера­ венства; он согласуется с представлением о том, что поведение обычно зависит от ожиданий относительно другого человека (положительных или отрицательных) и ситуационно специфично (зависит от того, бизнес это или нет).

Предпочтения, основанные на соображениях справедливости, определялись по исходам, однако реципрокные предпочтения зависят также и от ожиданий

индивида относительно стремлений или типа человека, с которым он имеет дело. Следующие идеи впервые высказали Рэбин (Rabin, 1993) и Ливайн (Levine,

1998), а включающая их функция учитывает эгоизм, альтруизм и взаимность. Полезность индивида зависит от его собственного материального платежа и пла­ тежей других людей j = 1, ..., n так, что

где βij — вес этого материального платежа в системе предпочтений агента i, и он равен

причем αi [-1, 1] и li ≥ 0. Параметр αi обозначает его уровень безусловной доброй воли или слабоволия (альтруизма или озлобленности) по отношению к другим; при этом αj [-1, 1] — ожидания агента относительно доброй воли агента j, а li обозначает степень, до которой i соотносит свои оценки (ожидания) относительно платежей другого игрока с типом этого игрока. Если αi = 0 и li > 0, то агент будет неальтруистичным реципрокатором (не выкажет ни до­ брой воли, ни озлобленности вне зависимости ни от чего, кроме хороших или злых черт других).

Если li = 0 и αi ≠ 0, то агент i будет безусловным альтруистом либо безусловно озлоблен в зависимости от знака перед αi. В знаменателе стоит li, поэтому βij ≤ 1, что ограничивает оценку агентом платежей других агентов — она не может быть больше, чем его оценка собственного платежа. Заметим, что dβij/dli имеет тот же знак, что и (αj - αi), что означает, что уровень реципрокности влияет на степень того, насколько платежи других влияют на собственную оценку агента, растущую, если другие добрее, чем он сам, и наоборот. Если αj = αi, тогда βij = αi при любом уровне взаимности.

118 Часть I. Координация и конфликт: базовые социальные взаимодействия

Как и функцию с неприятием неравенства, функцию полезности, основан­ ную на принципе реципрокности, можно использовать для объяснения вели­ кодушного поведения и наказаний. Однако анализ станет гораздо сложнее. Во многих типах социальных взаимодействий люди обладают некими начальными ожиданиями относительно типов других людей, основанными на знании их предшествующего поведения, знаков, говорящих о них (включая их статус как «инсайдеров» или «аутсайдеров» в данном взаимодействии), и ситуации как та­ ковой. Таким образом, ожидания индивида относительно типа другого, а отсюда и оценка его ожиданий, вероятно, зависят от ожиданий индивида относительно собственного типа и т. д. Если индивид является реципрокатором и считает, что другие альтруистичны, это может привести к условному великодушию. Но если на великодушие не отвечают взаимностью, индивид может скорректировать свои ожидания относительно типов других людей и станет участвовать в нака­ зании или, по крайне мере, прекратит вести себя великодушно. Таким образом, поведение может быть как зависимым от пройденного пути, так и ситуационно специфичным: ситуация, заставляющая поверить, что другие альтруистичны, мо­ жет способствовать поддержанию высоких и стабильных уровней великодушия; одновременно те же индивиды, взаимодействуя в другой ситуации, могут при­ нять участие во взаимно невыгодном злобном наказании. Ситуационная зави­ симость поведения и зависимость его от пройденного пути может объяснить, почему игра испытуемых так зависела от изменений в правилах игры, чего не происходило бы будь традиционная модель верной. Это также может пролить свет на то, почему в ходе межкультурных исследований обнаруживались глубо­ кие отличия в поведении людей.

заключение

Только что представленные функции, основанные на неприятии неравенства или реципрокности, — важные вехи на пути к созданию более адекватной концеп­ ции поведения. Но процесс продолжается и все еще далек от завершения. Сви­ детельства тому, что неприятие неравенства и мотивы реципрокности распро­ странены, не предполагают при этом, что люди иррациональны. Действительно, строгие экспериментальные данные показывают, что, когда люди что­то отдают

другим (например, в игре «Диктатор»), их поведение соответствует предположе­ нию о транзитивности и другим требованиям рационального выбора (Andreoni & Miller, 2002). Более того, люди реагируют на цену такой отдачи, давая больше

другим, если им становится все дешевле это делать. Важность мотивов, харак­ теризующихся отношением к другим, не подрывает основ рациональности, а, наоборот, предполагает, что число аргументов функции полезности должно быть расширено, чтобы учесть, что людей заботят также и другие.

Экспериментальные и другие свидетельства также наводят на мысль о том, что адекватные формулировки должны включать в себя также поведенческую неоднородность большинства групп людей. Используя данные большого числа экспериментов, Эрнст Фэр и Симон Гехтер установили, что от 40 до 66% ис­