Глава 3. Мифологизация теории правового государства
В течение последних десятилетий классическая идея правового государства, исследуемая со стороны российских специалистов в области теории государства и права и философии права, по нашему мнению, оказалась как подвергнутой острой критике, так и развенчанию некоторых связанных с ней мифов. Рассмотрим позиции ряда этих лиц и содержащиеся в них противоречия.
Большое внимание проблемам правового государства уделял В.С. Нерсесянц. Под правовым государством он понимает «правовую форму организации и деятельности публично-политической власти и ее взаимоотношений с индивидами как субъектами права, носителями прав и свобод человека и гражданина».
В.С. Нерсесянц, начиная историю развития правового государства с античной эпохи, при этом критикует концепцию «государства законов» и «государства законности», исходящую от Платона, Аристотеля и некоторых других античных философов, правильно считая, что правовое государство нельзя сводить к государству законов.4
Обращаясь к трудам Г. Еллинека, Р. Иеринга, Н.И. Коркунова, придерживающихся юридико-позитивистской концепции правового государства, то есть положения о том, что государство становится правовым, если оно самоограничивает себя им же самим созданным позитивным правом, В.С. Нерсесянц также критикует их за то, что они отрицают различие права и закона. В этих условиях, по мнению В.С. Нерсесянца, сторонники юридико-позитивистской концепции государство представляют в виде силы, произвольно творящей право, возвышающейся над правом, а с другой - в самом этом произвольном праве усматривают средство для ограничения, обуздания и «связывания» произвольной силы его собственного творца (т.е. государства), причем реализация этого благопожелания зависит опять-таки от прихоти самой власти, его «самоограничения».5
Тут же В.С. Нерсесянц критикует Г. Кельзена за его отожествления права и государства и считающего, что «всякое государство есть правовое государство». «Кельзен, - пишет В.С. Нерсесянц, - под правопорядком (и в качестве права, и в качестве государства) имеет в виду только позитивное право с любым произвольным содержанием. Между тем теоретически ясно, и практика это убедительно подтверждает, что законы могут исполняться, законность соблюдаться и в том случае, когда они вместе с установившим их государством носят антигуманный, деспотический, террористический-словом, антиправовой характер. Какой толк от таких законов, законности и «правопорядка», которые легализуют произвол властей и бесправие подвластных?».
По мнению В.С. Нерсесянца, государство конституируется только на основе «правовых законов», а все остальные, что до сих пор в истории считалось государством, было различными видами деспотизма, принципиально отличающимися от государства.6
«Для правового государства, подводит итоги своего исследования В.С. Нерсесянц, необходимо, но далеко не достаточно, чтобы все, в том числе и само государство, соблюдали законы. Необходимо, чтобы эти законы были правовыми, чтобы законы соответствовали требованиям права как всеобщей, необходимой формы и равной меры (нормы) свободы индивидов. Для этого необходимо такое государство, которое исходило бы из принципов права при формировании своих законов, проведение их в жизнь, да и вообще в процессе осуществления всех иных своих функций. Но все это возможно лишь в том случае, если организация всей системы политической власти осуществлена на правовых началах и соответствует требованиям права».
Весьма оригинальную точку зрения относительно правового государства занимает В.А. Четвернин. Он пишет: «В реально существующих государствах власть в разной мере ограничена правом. Понятие же правового государства предполагает максимальное ограничение власти правом... Представления о правовом государстве изменяются в ходе исторического прогресса государства. То, что считалось максимальным ограничением власти правом в Германии в первой половине XIX в., когда возникло понятие правового государства (Rechsstaat), сегодня уже таковым не считается. Знания о правовом государстве постоянно обогащаются. Так, что правовое государство - это нормативная модель, предполагающая высокий уровень развитости права и государственности, отражающая уровень, уже достигнутый в наиболее развитых странах».7
По мнению В.А. Четвернина, все государства в какой-то мере правовые (так же, как и у Г. Кельзена), поскольку у них есть право. Но в отличие от Г. Кельзена власть ограничивается у Четвернина не любым законом, а только правовым. В.А. Четвернин правовое государство считает идеальным типом государства, на который должны ориентироваться реальные современные государства. Современная же Россия не является правовым, а, скорее всего, она является полицейским государством.8
Правовое государство рассматривает как «общечеловеческий социально-политический идеал» П.М. Рабинович.9 В связи с этим он пишет, что концепция правового государства «может использоваться гражданами для идеологического обоснования их ожиданий и требований по отношению к государству, к его правовой политике».
В то же время подчеркивая, что «правовое государство - это государство реальных прав человека», П.М. Рабинович дает следующее определение правового государства: «Правовое государство - это государство, в котором юридическими средствами реально обеспечиваются максимальное осуществление, охрана и защита основных прав человека». Рабинович признает первичность права по отношению к государству, а отсюда и связанность государства этим правом.
Нельзя не обратить внимание на изыскание проблем правового государства со стороны А.В. Полякова,10 который подходит к пониманию правового государства как к идеологическому феномену, утверждая, что «гражданское общество, демократия и правовое государство оказываются синонимами индивидуалистического общества, организованного на правовых началах».11 О состоянии понимания правового государства в России Поляков пишет: «Российское посттравматическое правосознание последнего десятилетия XX в. характеризуется завышенными требованиями к правовому государству, имеет место мифологизация его образа. В силу специфики российского правового менталитета сама концепция новой модели государственности может получить социальное признание лишь при условии придания такому государству универсальных социальных качеств и сакрального значения. Выполняя компенсаторскую функцию, правовое государство воспринимается при этом как социальный идеал, неведомый и таинственный Китеж-град, отыскание которого разом решит все социальные проблемы и придаст смысл жизни общественному целому. Соответственно и в правоведении с построением правового государства ученые связывают жизнь и смерть российского народа».12
В качестве общих выводов из рассмотрения взглядов современных теоретиков можно определить следующее:
а) В. С. Нерсесянц, рассматривая в качестве главного критерия правового государства использование в нем «правовых законов», вместе с тем, не сформулировал механизм создания такого рода законов. За это его критикуют несогласные с неимоверным преувеличением роли и значения правовых законов ученые. Так, О.Э. Лейст пишет, что «в многовековой истории человечества вообще трудно найти «правовые законы». Если считать право воплощением свободы, равенства, справедливости, то история права начинается только с XVII-XVIII вв., а все предыдущее право не должно считаться правом. Получается, что «либертарная концепция» как бы упраздняет большую часть истории права»;13
б) В. А. Четвернин, также уделяя первостепенное значение «правовому закону», ограничивается лишь общими рассуждениями о природе такого закона, правда, признавая при этом идеалистичность и сложность практической реализации идеи правового государства;
в) П. М. Рабинович видит в правовом государстве в первую очередь социально-политическое значение. Таким образом, исходя из его концепции, едва ли реализация правового государства вообще должна иметь формально-юридическое закрепление;
г) А. В. Поляков в своих рассуждениях более реалистичен, признавая за идеей правового государства лишь общее направление развития, а не конкретный перечень критериев. Кроме того, Поляков ясно указывает на возможное несоответствие понимания правового государства со стороны органов власти и со стороны населения, которое часто не даёт изменять законодательство, структуру власти той или иной страны с учетом мнения народа, или даже напротив, позволяет проводить откровенно антинародные реформы.