panchenko-monogr

ление металингвоэкологическое? Да. Прежде всего, оно характеризует исследователей, обсуждающих проблемы лингвоэкологии или эколингвистики. Существует ли мышление лингвоэкологическое? Да. Оно свойственно людям, думающим о сохранении родного языка, его культуры и т.п. Существует ли мышление лингвоэкологичное? Да. Полагаем, что это высшая степень экологичности мышления, характеризующая людей, прекрасно владеющих всеми языковыми ресурсами и бережно относящихся к тем богатствам, которые накопил родной (в нашем случае — русский) язык. В наибольшей степени экологичность мышления характеризует людей, сохранивших и сохраняющих в своей памяти концепты своей родной (в том числе выраженной в языке, языковых формах) культуры, архетипы национального мышления. О необходимости сохранять в своей памяти архетипы своей нации говорится потому, что при их забвении нация как целое просто исчезает с арены исторического бытия.

Перейд¸м к непосредственному рассмотрению пяти основных групп проблем эколингвистики на уровне мышления (очередность аспектов: всеобщее — единичное — особенное — конкретно-абстрактное — общее (мотивировку очередности см.: [Гагаев, 1991, с. 55—57]).

Первая группа проблем. Что есть на уровне мышления для эколингвистики всеобщего, универсального? На наш взгляд, это следующие вопросы.

Каков онто- и филогенез эколингвистических сведений? Когда и в каких условиях человек приходит к лингвоэкологии? В каком возрасте и обстоятельствах? Как формируется личность в качестве лингвоэколога? Каковы психологические основания эколингвистики?

Как эколингвистика вписывается в национальный менталитет? в понятия о нравственности? Каковы ее связи с архетипами мышления? с русским космопсихологосом?

В ч¸м проявляются онто- и филогенетические аспекты эколингвистики как дисциплины? Как эколингвистика возникла? почему? для чего? Какая социальная потребность призвала к жизни эту науку? Почему эколингвистика стала формироваться на рубеже XX—XXI вв., в постсоветский, а не в советский период существования России? Какие эколингвистические направления существуют? Каковы русские лингвоэкологические традиции? Какова эволюция представлений о лингвоэкологичном языке?

Вторая группа проблем. Что есть на уровне мышления в эколингвистике уникального, неповторимого?

Чем отличается лингвоэкологическое мышление одного человека от другого? Какие факторы влияют на бытие лингвоэкологии в языковом и

81

метаязыковом мышлении личности? Какова специфика индивидуальных представлений о русском лингвоэкологическом идеале? Какова степень допустимости лингвоэкологических знаний, приемов и навыков в метаязыковом мышлении конкретной личности?

Третья группа проблем. В ч¸м заключается аксиология эколингвистики на уровне мышления?

В ч¸м специфика жанрового лингвоэкологического мышления языковой личности? Существуют ли здесь норма и мера? Как соотносятся друг с другом эколингвистика и эстетика языка? Какие цели ставит перед собой субъект, решая лингвоэкологические задачи? Какие цели преследует лингвистическое сообщество, актуализируя проблемы эколингвистики? Каким образом эколингвистика связана с этикой и нравственностью? Какова в эколингвистике иерархия ценностей и установок? Каковы критерии лингвоэкологичного мышления? Какую роль играют эмоции для эколингвиста на уровне мышления? Каков русский лингвоэкологический идеал? Как соотносится — в плане своих ценностных ориентаций — эколингвистика с классическим и постмодернистским направлениями в науке? В какой степени лингвоэкологичны языковые игры, политкорректные обозначения? Насколько экологичны эмоции в свете информационной теории эмоций? Насколько лингвоэкологичен эмоциональный человек?

Очень полезной может оказаться информационная теория эмоций, предложенная П.В. Симоновым [Симонов, 1966, 1981]. Как он указывает, эмоции зависят от той информации, которую мы получаем извне, из окружающего мира. Они возникают, если мы не готовы к данной ситуации. Им же предложена формула эмоций: Ý (эмоция) = Ï (потребность) (Í–Ñ), ãäå Í — информация, необходимая для удовлетворения потребности, Ñ — имеющаяся информация, которая может быть использована для целенаправленного поведения по удовлетворению данной потребности.

Из этой формулы вытекают следствия:

1)Ý = 0, åñëè Ï = 0.

2)Ý = 0 ïðè Í = Ñ (если информации достаточно).

Внутри нас работает схема «потребность — действие — удовлетворение», и если она осуществляется без всяких сбоев, то в принципе эмоции нет.

3) Ý максимальна при Ñ = 0.

Если человек многоэмоционален, значит, он мало информирован о законах жизни, реальных возможностях удовлетворения своих потребностей.

4) Ý меняет свой знак при Ñ > Í.

82

Если информации больше, чем нужно, то у нас наблюдаются эмоции положительные. Эмоциональность человека напрямую зависит от дефицита информации, поскольку эмоции — это компенсаторный механизм, который восполняет дефицит информации, необходимой для достижения цели. Это не знания, а то, что возникает экстренно.

Это определение отражает физиологическую сущность явлений, показывает связь Ý ñ Ï и действием, а также различия между ними; оно оказывается универсальным для любого из известных нам эмоциональных состояний, таких как:

ярость — компенсирует недостаток сведений, необходимых для организации борьбы (исчерпывающие сведения о наилучшем способе победить противника делают борьбу хладнокровной);

страх — возникает при недостатке информации, требующейся для организации успешной защиты, отсюда возникает поведение, вызванное страхом, — бегство либо неподвижность (ступор);

испуг — это внезапный дефицит сведений об источнике и размерах неожиданной угрозы;

ãîðå — это острейшая недостаточность информации о какой бы то ни было возможности восполнения потери.

Конфликтность — свойство человека не воспринимать очень важную для него информацию и не использовать ее в конструктивном русле, а компенсировать отсутствие данной информации раздуванием эмоций. В этом смысле эмоциональная речь тем или иным образом свидетельствует о повышенной конфликтности личности, о ее не-экологичности.

Четвертая группа проблем. В ч¸м специфика динамического аспекта проблем эколингвистики на уровне мышления?

Какие этапы мыслительной деятельности проходят лингвоэколог и эколингвист? Можно ли говорить об эколингвистически ориентированном познании мира? Обнаруживается ли у эколингвиста умение лингвоэкологично формулировать свои мысли? Можно ли говорить о лингвоэкологическом творчестве? Каковы психологические основания у лингвоэкологического события как динамического, развертывающегося во времени и пространстве процесса? Каково соотношение рационального, рассудочного и иррационального, интуитивного начал в лингвоэкологически ориентированном (и металингвоэкологическом) мышлении? В ч¸м разли- чия в восприятии одного и того же лингвоэкологического выступления у мужчин и женщин? Можно ли говорить о мужской и женской эколингвистиках? Как соотносится эколингвистика со вс¸ возрастающим количеством фактов, свидетельствующих о материальности мысли, о том, что рассудоч-

83

ная переработка информации означает снижение скорости ее переработки и ведет к энергетическому перерасходу?

Пятая группа проблем. Как логически соотносятся базовые понятия, используемые в метаязыковом мышлении исследователя (и потребителя) эколингвистики, например, «мышление», «язык», «речь», «коммуникация»; «суждение», «умозаключение», «текст»; основные операции мышления (сравнение, анализ, синтез, конкретизация, обобщение и др.) и т. д.? Как различаются по своей референтной соотнес¸нности базовые понятия «лингвоэкология» и «эколингвистика»? «лингвоэколог» и «эколингвист»? «лингвоэкологический» и «лингвоэкологичный»? Каковы базовые оппозиции, используемые в эколингвистике? Релевантными или нет для эколингвистики оказываются понятия истинности, объективности, реальности?

Какие пять групп проблем встают перед системно мыслящим исследователем на уровне сущности эколингвистики — на уровне языка? (Последовательность аспектов на этом уровне: всеобщее — общее — конкретно-

абстрактное — особенное — единичное.)

Первая группа проблем. Каковы общеязыковые и общелингвисти- ческие основания эколингвистики?

Какова связь эколингвистики и общеязыковых формул общения? Какую роль для эколингвистики играют так называемые «заповедные зоны» языка? Как связана эколингвистика с парадигматическим (ассоциативным) и синтагматическим параметрами конкретного языка?

Вторая группа проблем. Каковы сущностные характеристики эколингвистики как научной дисциплины?

Что есть эколингвистика и не-эколингвистика? Какова структура эколингвистики как науки? Каковы ее основные разделы? Что относится к основным категориям эколингвистики? Каковы основные оппозиции, характеризующие эколингвистику в качестве научной дисциплины? В ч¸м специфика ядерной оппозиции «конструктивное/деструктивное» в лингвоэкологическом аспекте? Чем отличаются друг от друга различные типы и виды эколингвистик? Что такое «нуль» в эколингвистике?

Третья группа проблем. В ч¸м проявляется динамический аспект эколингвистики на уровне языка?

Как соотносятся лингвоэкологические требования к построению фразы и текста с психолингвистическими представлениями о порождении высказывания, с наблюдениями в области психологии творчества? Какие существуют языковые средства для развертывания лингвоэкологически ориентированной мысли? В ч¸м заключается специфика дея-

84

тельностного аспекта эколингвистики? Возможно ли творчество в эколингвистике? В ч¸м проявляются стратегический и тактический этапы лингвоэкологической деятельности?

Четвертая группа проблем. Каковы функциональные свойства и особенности эколингвистики как языковой (и метаязыковой) дисциплины?

На ч¸м основывается и какой статус имеет оценка в эколингвистике? Можно ли говорить о языковых параметрах успешного лингвоэкологиче- ского выступления? успешного лингвоэкологического текста? Каково соотношение нормы и меры в языке эколингвиста? Имеет ли право эколингвист на «гениальные ошибки»? Какова роль эколингвистики в формировании языковой личности (вообще) и филолога (в частности)? Как соотносится эколингвистика с функциями и функциональными стилями языка? Всегда ли агрессивные слова нелингвоэкологичны? Насколько лингвоэкологич- ны собственные имена людей, топонимы, заимствованные имена и т.п.?

Пятая группа проблем. В ч¸м проявляется неповторимость языковых личностей — лингвоэкологов, вошедших в «золотой фонд» эколингвистики? Каковы идиолектные предпосылки успешной лингвоэкологиче- ской деятельности? Возможна ли лингвоэкологическая диагностика возможностей конкретных языковых личностей? конкретных текстов этих языковых личностей? Какими языковыми средствами проявляет себя как личность тот или иной лингвоэколог? Каков индивидуальный лингвоэкологический стиль?

Какие пять групп проблем встают перед системно мыслящим исследователем на уровне необходимости эколингвистики — на уровне психофизиологии? (Последовательность аспектов на этом уровне: единич-

ное — особенное — конкретно-абстрактное — общее — всеобщее.)

Первая группа проблем. Какими конкретными психофизиологиче- скими характеристиками обладает конкретный лингвоэколог? эколингвист? Проявляется ли в психофизиологии конкретных языковых личностей экологичность/неэкологичность их мышления? Какое влияние на жизненный путь, здоровье конкретной языковой личности оказала ее увлеч¸нность проблемами лингвоэкологии? Есть ли основания при анализе конкретной человеческой судьбы говорить о благотворном влиянии стремления к русскому лингвоэкологическому идеалу? о разрушительном влиянии отрицания лингвоэкологических идеалов? Возможна ли лингвоэкологическая диагностика психофизиологических возможностей конкретных языковых личностей? Каков психофизиологический стиль конкретной языковой лич- ности — с уч¸том ее отношения к проблемам лингвоэкологии?

85

Вторая группа проблем. Каковы функциональные свойства и особенности эколингвистики как языковой (и метаязыковой) дисциплины на уровне психофизиологии? Какой смысл имеет эколингвистика по отношению к состоянию здоровья? Имеется ли взаимосвязь между иерархией ценностей и установок в лингвоэкологии с состоянием здоровья языковой лич- ности? Существуют ли психофизиологические критерии лингвоэкологич- ного мышления? Имеет ли оценка в эколингвистике психофизиологический смысл? Можно ли говорить о психофизиологических параметрах лингвоэкологичного текста? Какова роль лингвоэкологии и эколингвистики в сохранении здоровья у языковой личности (вообще) и филолога (в частности)?

Третья группа проблем. В ч¸м проявляется динамический аспект эколингвистики на уровне психофизиологии? Можно ли говорить о соответствии лингвоэкологических требований к построению фразы и текста с психофизиологическими представлениями о порождении высказывания и текста? с наблюдениями в области психофизиологии творчества? Какие этапы психофизиологической деятельности проходят лингвоэколог и эколингвист? Существуют ли психофизиологические основания у лингвоэкологического события как динамического, развертывающегося во времени и пространстве процесса?

Четв¸ртая группа проблем. Каковы логико-структурные аспекты эколингвистики как научной дисциплины на уровне психофизиологии? Думается, главный вопрос здесь — о параллелизме (причинной необусловленности) или причинной обусловленности психологических и физиологи- ческих процессов. Если имеет место психофизический параллелизм, то лингвоэкологичное мышление и состояние здоровья не связаны между собой отношениями причины и следствия [Краткая философская энциклопедия, 1994, с. 378]. Если же налицо взаимодействие этих феноменов, то лингвоэкологичное мышление и состояние здоровья личности входят между собой в причинно-следственные отношения, при которых хорошее состояние здоровья является результатом, следствием хорошего, правильного мышления.

Пятая группа проблем. Каковы психофизиологические основания эколингвистики? Что есть на уровне психофизиологии для эколингвистики всеобщего, универсального? Как психофизиологические основания эколингвистики вписываются в национальный менталитет? в понятия этноса о нравственности? Какие психофизиологические предпосылки призвали к жизни возникновение этой науки — эколингвистики?

Какие пять групп проблем возникают перед исследователем эколингвистики на уровне речи? (Последовательность аспектов: общее — конкрет- но-абстрактное — особенное — всеобщее — единичное.)

86

Первая группа проблем. Каковы речевые параметры разграничения лингвоэкологичного / не-лингвоэкологичного? Или, что одно и то же: какими речевыми параметрами должен обладать текст для того, чтобы он был признан лингвоэкологичным? Какое название/наименование является более экологичным: прямое обозначение объекта или его «политкорректное» обозначение? Существуют ли речевые параметры, отличающие

политкорректные обозначения от языковых преступлений? Или это различные обозначения одного и того же языкового феномена? Каковы параметры лингвоэкологической катастрофы?

Вторая группа проблем. Какова на уровне речи динамика конкретных лингвоэкологичных текстов (путь от черновика к окончательному варианту)? Как редактируется конкретный текст — в плане повышения или снижения лингвоэкологичности?

Третья группа проблем. Как проявляются на уровне речи эффективность и влияние лингвоэкологичного текста? Какую роль играют «технические» параметры речи? Какими речевыми особенностями отлича- ются друг от друга лингвоэкологичные тексты различных речевых жанров? Какими свойствами на уровне речи обладают образцовые лингвоэкологичные тексты? Является ли, в частности, последовательное употребление буквы ¸ обязательным для человека, причисляющего себя к лингвоэкологам или эколингвистам? Должен ли эколингвист стремиться к точности словоупотребления? Следует ли говорить об экологии означивания?

Четвертая группа проблем. Можно ли говорить о наличии образцовых лингвоэкологичных текстов в русском фольклоре? Существуют ли в устном народном творчестве лингвоэкологичные формулы? Какова эволюция образцовых текстов в русской лингвоэкологии? Какова эволюция — на протяжении истории России — экологичности текстов СМИ?

Пятая группа проблем. В ч¸м проявляется на уровне речи уникальность конкретных лингвоэкологов и эколингвистов? Что такое лингвоэколог (эколингвист) как речевая личность?

О каких пяти группах проблем эколингвистики как науки следует говорить на завершающем этапе — на уровне общения? (Последовательность аспектов: общее — особенное — конкретно-абстрактное — всеобщее —

единичное.)

Первая группа проблем. Какое место занимает эколингвистика в системе наук об общении? В ч¸м заключаются ее отличия от лингвопрагматики, стилистики, риторики, психолингвистики, культуры речи? Какое место занимает эколингвистика в системе подготовки школьного учителя? Кор-

87

ректен ли в методологическом плане вопрос о превосходстве какой-либо эколингвистики над другой (национальной, жанровой и т. п.)? Можно ли говорить о законе соответствия типа лингвоэкологичного текста типу коммуникативной ситуации? Как соотносится с проблемами лингвоэкологии постулат «На уровне общения каждый прав»?

Вторая группа проблем. Как оценить убедительность, влиятельность

èэффективность лингвоэкологической коммуникации? Какую роль играют средства массовой коммуникации в пропаганде лингвоэкологии? Как диагностируется адекватность ориентации лингвоэкологичной речи на аудиторию? Каковы наиболее типичные варианты коммуникативных неудач, связанные с лингвоэкологией? Кому и зачем нужно владеть законами успешной лингвоэкологичной коммуникации? Должны ли эколингвисты спорить и уметь это делать? Каким может и должен быть лингвоэкологический тренинг? Чем может быть полезна эколингвистика учите- лю-филологу и нефилологу, учителю-естественнику? Как соотносится виртуальное дистанционное обучение с эколингвистическими критериями?

Третья группа проблем. В ч¸м проявляется динамическая составляющая лингвоэкологичной коммуникации? В ч¸м специфика лингвоэкологичного общения как вида коммуникативной деятельности? Как формируется и проявляется единство мысли, языка и слова у лингвоэколога и слушателя? Как формируется умение экологично общаться? Как должны (и могут) проходить деловые игры в курсе эколингвистики? Как могут быть актуализированы лингвоэкологические знания в стандартных

èнестандартных ситуациях общения?

Четвертая группа проблем. Каковы этно- и социокультурные аспекты лингвоэкологической коммуникации? Есть ли основания говорить о социо- и нациокультурных предпосылках возникновения эколингвистики? Каковы роль и место лингвоэкологии в культуре различных народов? Как связаны эколингвистика, лингвоэкология и этология? Какова позиция правительства к этой сфере знания? В какой степени соотносятся с постулатами эколингвистики частая смена государственных стандартов библиографического описания? постоянное изменение форм документации? частые переименования учреждений? Как вплетается лингвоэкология в коммуникативное поведение носителей языка? В ч¸м проявляется культурно-историческая специфика русского общения? Как реализуется нациокультурная специфика обратной связи в лингвоэкологичном общении? О каких лингвоэкологических школах в России мы можем говорить?

88

Пятая группа проблем. В ч¸м проявляется неповторимость нашей с вами коммуникации на темы эколингвистики? В ч¸м заключается наша с вами неповторимость как лингвоэкологичных личностей?

Таковым представляется нам примерный, вероятнее всего, далеко не полный перечень проблем, которые предстоит осмыслить, если мы захотим представить эколингвистику в ее системной организованности как составную и достаточно самостоятельную часть лингвистики.

ПРИЗНАКИ ЭКОЛОГИЧНОСТИ И ПРОБЛЕМА ИХ ВЫДЕЛЕНИЯ В ЛИНГВОЭКОЛОГИИ

С.В. Ионова

В центр исследований лингвоэкологии сегодня выдвигается проблема установления признаков экологичности в применении к языковым, а точ- нее, речевым и текстовым явлениям, рассматриваемым как факты среды жизнедеятельности людей. Подобный подход сегодня предпринимается в такой отрасли науки, как экология человека — комплексной эколого-со- циально-природной отрасли знаний, где все социальные, экономические и природные условия рассматриваются как одинаково важные составляющие жизнедеятельности человека, обеспечивающие разные стороны его потребностей [Экология человека, 1988]. Влияние инфосреды на человека может быть представлено как соотношение между окружающим его рече- вым / текстовым пространством и биосоциальными факторами человече- ской природы.

Воздействие такой среды распространяется как на отдельных членов общества — потребителей речевой / текстовой продукции, так и на социум в целом или его регионально ограниченную часть. В связи с этим разработка критериев экологичности взаимодействия между объектом и средой рассматривается как многоуровневая, сложная задача. В то же время она составляет существенную и необходимую часть лингвоэкологических исследований и связана с установлением принципов «измерения» возможных нарушений гармонии в соотношении между человеком и речевой / текстовой средой, с разработкой рекомендаций по выбору оптимального эмоционального стиля общения, с дифференциацией интересов групп участников коммуникативных процессов и условий их экологического

© Ионова С.В., 2013

89

нахождения в окружающей его информационной среде и т.д. [Ильинова, 2010; Ионова, 2012; Солодовникова, Шаховский, 2010].

Сложность выявления признаков экологичности обусловлена многими факторами, среди которых следует выделить следующие:

1)человек — существо биологическое и социальное, поэтому при изучении факторов влияния среды на человека необходимо говорить о разных видах и эффектах воздействия;

2)информационная среда не является естественной материальной средой обитания человека, она является вторичным (знаковым) окружением, моделирующим естественную среду с определенной долей аппроксимации (погрешности);

3)объект информационного влияния (человек, социум) структурно принципиально разнороден, факторами такой разнородности являются: а) особенности индивидов и их групп (пол, возраст и др.), б) их психологические особенности (темперамент, качества характера, воля, интеллект, эмоции и др.), в) социальные особенности (социальный статус, образование, профессия, увлечения и др.), г) деятельностные особенности, связанные с информационным опытом субъекта (информационный потенциал, степень априорной информированности, уровень и тип когнитивности, уровень инфопотребности, механизмы переработки информации и др.) [Эколингвистика, 2003, с. 14];

4)воздействие информационной среды опосредованно, она влияет на биологические или социальные качества человека не прямо, а через сферу его сознания — психосферу человека: «…если биосфера образует среду, которая обеспечивает физическое существование человека, то психосфера является столь же обязательной для человека средой, в которой протекает его психологическая, интеллектуальная, духовная жизнь» [Звегинцев, 1996, с. 159—160].

Человек как уникальный живой организм в равной степени ориентирован в своем строении и на биосферу, и на психосферу, а его самореализация и поведение обусловлены социальными факторами, поэтому при выделении признаков экологичности его жизненной среды необходимо учитывать факторы психофизиологической и социальной природы [Преображенский, Райх,1988; Catton, Dunlap, 1980].

Ïîä психолого-физиологическими характеристиками жизнедеятельности человека в экологии принято понимать в первую очередь его здоровье и энергетический потенциал, необходимые для выполнения производственных и жизненных задач. Человек как часть природы наде- л¸н необходимыми психолого-физиологическими признаками: имеет биологическое тело, определ¸нную продолжительность жизни, ему

90