Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Методология_Литература / Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории (Университетская библиотека Александра Погорельского). 2006

.pdf
Скачиваний:
154
Добавлен:
29.02.2016
Размер:
2.92 Mб
Скачать

Z[\]^ ii. ³S]O€´ T\]OVTZS\`OaO TbÄZSRTU

придавали некоторую цену критике, главным образом, в качестве средства для установления текста Священного Писания (вульгаты и проч.); но со времени Возрождения гуманисты снова и с новой силой распространили ее на произведения классической литературы, а иногда пользовались историко-критическим методом и в его приложении к другим историческим исследованиям; вместе с тем они содействовали высвобождению критики из-под опеки Римской церкви и даже стали критиковать некоторые из ее традиций, например известное предание о «даре Константина Великого», «Псевдоисидоровы декреталии» и т. п.151

В настоящее время многие продолжают придавать учению об исторической критике даже чрезмерное значение; они готовы свести чуть ли не

произведений литературы и ораторского искусства; см.: Boissier G. Tacite. P. 6, 56. См. вообще Egger Е. Essai sur l’histoire de la critique chez ler Grecs, 1 éd. Par., 1849; 3 éd. 1887; книга начинается довольно смелыми предположениями касательно древнейшего времени и возникла из лекций, читанных автором в Сорбонне, в связи с истолкованием «Поэтики» Аристотеля, что и отразилось на задаче и плане сочинения; недавно Сэнтсбери попытался дать «историю критицизма или измененной риторики», т. е. «попыток путем рассмотрения произведений литературы выяснить, что именно делает литературу приятной»; хотя сочинение лишено единства и руководящей философско-эстетической точки зрения, но содержит много сведений по истории литературной критики, начиная с классической древности и кончая прошлым веком; см.: Saintsbury G. A history of criticism and literary taste in Europe, 3 vv., Ed. and Ld., 1900–1904.

151 Lasch B. Das Erwachen und die Entwicklung der historischen Kritik im Mitelalter (vom vi–xii Jahrh.), Bresslau, 1887. В числе гуманистов, занимавшихся критикой или пытавшихся сообразовываться с ее правилами в своих исторических и других работах, достаточно припомнить имена Петрарки, Лоренцо Валла, Флавия Биондо, Дезидерия Эразма, Ришара Симона и проч.; можно также указать и на трактаты, в которых, например, Робортелло, Лапопелиньер и другие излагали правила критического издания текстов и «обязанности историка»; из позднейших трактатов подобного рода см. хотя бы сочинение Шоппе: Scioppii G. De arte critica et praecipue de altera ejus parte emendatrice, quaenam ratio in latinis scriptoribus ex ingenio emendandis observari debeat; commentariolus. Nürenberg, 1597; есть и другие издания; книга содержит выписки некоторых правил касательно критики, преподанных Мерулой, Фрутерием, Скалигером, Липсием и другими, и главным образом, наставления и примеры касательно исправления испорченных текстов. См. еще о заслугах Мабильона и др. (Mabillon J. De re diplomatica, 1681) в соч. Rosenmund R. Die Fortschritte der Diplomatik seit Mabillon. München und. Lpz., 1897. S. 15–21; о развитии критики в xviii в. — сочинение Везендонка, указанное выше, на с. 27 и с. 279–280.

401

³S]O€OQOaTU T\]OVTT

всю методологию источниковедения к такому учению или отводят в нем лишь подчиненное место интерпретации: в одном из новейших руководств, посвященных изложению методов исторической работы, например, интерпретация называется «истолковательной критикой»152.

Нельзя, однако, ни сливать понятия о методологии источниковедения с понятием о критике, ни смешивать интерпретацию с критикой; последняя преследует свою самостоятельную познавательную цель, которую и надо принимать во внимание при выяснении общего понятия о критике; но филологи и историки, занимавшиеся изложением учения о ней или применением ее к исследованию самых разнообразных источников, сравнительно мало обращали внимания на общее понятие о критике, хотя много содействовали ее развитию и преимущественно разрабатывали технические приложения ее принципов к данному роду материалов. Ввиду такого пробела я и попытаюсь прежде всего установить общее понятие о критике, а затем уже перейду к изложению главнейших принципов и методов критического рассмотрения источников, слагающихся в зависимости от того, каковы познавательная цель и объекты такого рассмотрения.

§. Общее понятие об исторической критике

иглавнейших ее разновидностях

Понятие о критике вообще гораздо шире того значения, какое обыкновенно придается ему в исторической методологии источниковедения153.

152 См. выше, с. 48, 279, 283. Вообще, кроме сочинений, указанных на с. 279–285 и др., а также статьи А. Кюнева (Kuenen A. Die kritiche Methode, 1880 г., в его Gesammelte Abhandlungen zur Biblischen Wissenschaft, übersetzt von K. Budde, Fr. in B. und Lpz., 1894. S. 3–46) много ценных указаний по части критики источников письменных можно найти и в более специальных исследованиях и изданиях: припомним работы Эрнести, Михаелиса, Шлейермахера, Баура, Штрауса, Ренана, Кюнена, Ревилля, Веллгаузена и других, над текстами Священного Писания; работы Гутшмида и других над источниками, касающимися востоковедения и классической древности; работы Бентли Лахманна, Гаупта, Ритчля, Беккера, Мадвига, Джебба и других над произведениями классических авторов; работы Шлецера, Нибура, Моммзена, Деллингера, Шеффера-Буахорста и других над летописями и многими другими историческими преданиями; наконец, работы Лахмана, Бенеке, Делиуса, Малля, Кельбинга, Зупитцы, Шаля, Мезьера, Сент-Бёва, Тэна и других над произведениями литератур германских и романских народов и т. п.

153 Wundt W. Logik. Bd. iii. S. 109–124; ср. S. 317–321, 373–380. Широко понимая «критику» как один из методов «наук о духе», Вундт слишком мало различает, одна-

402

Z[\]^ ii. ³S]O€´ T\]OVTZS\`OaO TbÄZSRTU

В широком теоретико-познавательном смысле всякое суждение, устанавливающее некоторую ценность того, о чем субъект судит, можно назвать критическим; под критикою я буду разуметь, однако, только теоретическое отнесение данного объекта к общезначимой ценности,

ане чисто утилитарную или произвольно-субъективную его оценку.

Стакой точки зрения можно различать критики научную, моральную и эстетическую, смотря по тому, относит субъект изучаемый им объект к научной, моральной или эстетической ценности, т. е. будет он судить о нем с точки зрения истины, добра или красоты.

Понятие о научной критике, устанавливающей ценность данного объекта с точки зрения истины, всего более, конечно, подходит и к понятию об исторической критике: и она устанавливает научную ценность источника. Ввиду такой ее цели легко отличить историческую критику от моральной или от эстетической критики, иногда называемой литературной.

Впрочем, историк пользуется и остальными видами критического рассмотрения, но только он придает им подчиненное значение: задаваясь целью установить научную ценность изучаемого им объекта, он может, конечно, ввиду главной цели обсуждать, например, насколько автор данного источника считал своей нравственной обязанностью придерживаться истины или в какой мере он сумел достигнуть художественного ее воспроизведения; но в таких случаях он, очевидно, интересуется не собственно моральною или художественною ценностью его идей, а тем значением, которое они имеют для научно-исто- рической оценки источника, т. е. для выяснения подлинности или неподлинности его происхождения, достоверности или недостоверности его показаний и т. п.

Предлагаемое понятие о научной критике, однако, все еще слишком широко для того, чтобы остановиться на нем при определении исторической критики: научная критика может ценить данный объект

ис точки зрения «абсолютной» истины, и с точки зрения истины «фактической»; историческая критика пользуется, конечно, отнесением к

«абсолютной» истине, но для того чтобы установить ценность источника в его отношении к фактической истине; с последней точки зрения, она, в сущности, и выясняет ценность данного объекта—источника154.

ко, теоретико-познавательную точку зрения от генетической и упускает из виду отнесение к фактической ценности, благодаря чему едва ли дает достаточно ясное понятие об исторической критике; ср. ниже, с. 405. Дальнейшие литературные указания см. выше, особенно на с. 45 и след., 279 и след.

154 Понятие об исторической критике как отнесение данного источника к факти-

403

³S]O€OQOaTU T\]OVTT

В самом деле, если припомнить основную задачу методологии источниковедения, то нетрудно будет построить и наиболее общее понятие об исторической критике в только что указанном смысле. Методология источниковедения стремится выяснить критерии, на основании которых историк может утверждать действительное существование того факта, которым он интересуется; но историческая критика преследует такую задачу с иной точки зрения, чем интерпретация: исто- рик-критик входит в оценку научного значения источника, поскольку на основании сообщаемых им данных он получает право утверждать, что этот факт действительно был, вместо того чтобы, подобно исто- рику-истолкователю, стремиться только понять, какой именно факт мог бы быть восстановлен на основании данного источника. Историческая критика, значит, определяет научную ценность источника для построения действительности, что она и может сделать только путем отнесения его к научной ценности, называемой «фактической» истиной; с такой точки зрения историк стремится установить, в какой мере данный источник может служить для познания действительности, а не только желает уразуметь его содержание.

Вышеустановленное понятие получает дальнейшую квалификацию, если принять во внимание, что главная задача историка—научно

ческой истине можно вскрыть и в прежних определениях ее задач, но без достаточно ясного выделения, с теоретико-познавательной точки зрения, основной из них. Шлейермахер полагал, например, что «die Aufgabe der historischen Kritik ist… die, aus Relationen die Tatsachen zu construiren, also zu bestimmen, wie sich die Relationen die Tatsachen zu construiren, also zu bestimmen, wie sich die Relation zur Tatsache verhalte»; см.: Schleiermacher F. Herm. und Kr. S. 266, 271. Бёк в отделе «Исторической критики» указывал на тройную ее задачу: «Доказать, соответствует данный памятник исторической истине или нет, в случае если он не соответствует, подыскать, что было бы более подходящим (das Angemessenere) и что оказывается первоначальным»; см.: Boeckh A. Encyklopaedie. S. 207. Бернгейм замечает, что «[положительная] задача критики состоит в том, чтобы установить фактичность («die Tatsächlichkeit») данных, сообщаемых источниками, а тем самым и отмеченные в них события или решить, с какою степенью вероятности их можно признать фактическими»; и что отрицательная задача критики, соответственно, сводится к тому, чтобы установить, какие данные «не имеют фактического значения». В предлагаемом им определении Бернгейм, помимо вышеуказанного общего пробела, едва ли достаточно ясно различает познание действительности от эмпирических данных, служащих для ее познания, и слишком мало принимает во внимание понятие об исторической ценности; см.: Bernheim E. Lehrbuch. Kap. iv. S. 324, 324–325. Ср. еще выше, с. 149 и след. и ниже, § 3.

404

Z[\]^ ii. ³S]O€´ T\]OVTZS\`OaO TbÄZSRTU

познать ту действительность, которая называется «исторической»; в таком именно смысле можно говорить об исторической ценности источника, т. е. о ценности его для исторической науки, поскольку она стремится научно построить историческую действительность.

На основании вышеприведенных рассуждений можно придти к заключению, что историческая критика устанавливает научно-истори- ческую ценность источников.

Общее понятие о критике нельзя, конечно, смешивать с ее психогенезисом: вообще она возникает под влиянием сомнения в ценности того, что интересует критика. Следовательно, можно сказать, что историческая критика источника появляется при сомнении в исторической ценности или фактическом значении источника для научного построения исторической действительности: историк, не устранивший своего сомнения путем внимательной интерпретации источника, стремится выйти из него, установив посредством критики положительное или отрицательное значение данного источника для такой именно цели155. Сомнение подобного рода может быть вызвано самыми разнообразными обстоятельствами: историк испытывает, например, потребность в критике источника, когда он не получает цельного впечатления от него; когда он замечает более или менее резкие уклонения от общепринятых или свойственных данному автору и уже известных его мыслей и форм изображения или речи; когда он усматривает действительные противоречия между его показаниями или заметную их односторонность; когда он вскрывает его тенденциозность или пристрастие; когда он наталкивается на разногласие между показанием данного источника и показаниями других источников, которое, в случае, когда последние заслуживают доверия, может привести к обнаружению ошибок и заблуждений автора источника, его тенденциозности или пристрастия; когда он не располагает достаточно надежными известиями о его происхождении, узнает о полемике или научных спорах, связанных с его появлением или дальнейшим исследованием и т. п.

Следует заметить, однако, что в той мере, в какой критика вообще выводит исследователя из сомнения, она имеет положительное зна-

155 Wundt W. Logik. Bd. iii. S. 113; автор говорит о «сомнении в содержании и ценности изучаемого предмета», но можно сомневаться и в подлинности источника, а самый факт его существования и содержания тоже могут представлять «ценность» для историка, только не ту, которую разумеет автор, говоря об оценке человеческих «мотивов и действий», см. S. 118. Частные замечания и примеры см. у Blass F. Op. cit., Kr., § 1, 16–18 (S. 249–251, 274–277).

405

³S]O€OQOaTU T\]OVTT

чение для познания; то же можно, разумеется, сказать и об исторической критике: благодаря ей историк может не только отвергнуть одно из борющихся между собою предположений, но принять другое, выводящее его из его исторического скепсиса, все равно, приведет оно к положительной или к отрицательной оценке источника; в последнем случае такое отрицание удержит его в пределах его основной задачи, не дозволив ему смешивать фикцию с исторической действительностью, к построению которой он стремится.

Всякая критика (а значит, и историческая) предполагает наличие критерия, в силу которого нечто признается ценным. В научно-исто- рической критике следует, конечно, принять истину (в особенности «фактическую») за такой критерий; но прилагая тот же термин и к более частному основанию, в силу которого источник оказывается ценным в каком-либо научно-историческом отношении, можно называть критерием и тот более или менее общий признак, при наличии которого историк считает себя вправе высказывать какое-либо более частное суждение о научно-историческом значении данного источника. В таком смысле можно рассуждать о критериях научно-исторической ценности источника, т. е. о критериях его подлинности или неподлинности, достоверности или недостоверности и т. п., и даже устанавливать хотя бы несколько критериев, более или менее связанных между собою и служащих рациональным основанием для признания источника ценным в каком-либо научно-историческом отношении, т. е. для признания его подлинным или неподлинным, достоверным или недостоверным.

Вообще метод такого историко-критического разбора можно назвать дедуктивным в той мере, в какой он состоит в отнесении источника к общезначимой истине и в установлении того отношения, какое обнаруживается между данным продуктом творчества и той группой, к которой он принадлежит; но нельзя не заметить и приемов индукции в том преимущественно сравнительном методе, которым исследователь пользуется для установления реальных соотношений подобного рода; впрочем, собственно исторический характер такого разбора обнаруживается, главным образом, в изучении фактического значения источника и его индивидуальных особенностей156.

156 Ученые, размышлявшие над задачами критики, даже сводили понятие о ней или о ее цели к «сравнению» источника с «идеей», а также к рассмотрению «единичного в его отношении к единичному» или же к изучению «отношения», в каком источник находится к индивидуальности автора или к «окружающей среде», приводящему к установлению соответствия или несоответствия между

406

Z[\]^ ii. ³S]O€´ T\]OVTZS\`OaO TbÄZSRTU

Дальнейшее выяснение понятия об исторической критике, о ее принципах и методах можно поставить в связь с определением главнейших ее разновидностей.

С точки зрения различия в тех познавательных целях, какие критика преследует, можно различать и несколько ее разновидностей; но в современной литературе только что указанные принципы деления все еще слишком мало отличаются от различия в общем содержании тех объектов (источников), к которым она прилагается, что отражается и на терминологии подобного рода делений: она также часто колеблется157.

Вообще, приступая к установлению разновидностей исторической критики в зависимости от ее познавательных целей, следует иметь

ввиду, что источник может иметь научно-историческую ценность

вдвояком смысле: в качестве исторического факта или в качестве показания об историческом факте158. С такой точки зрения, можно различать и два рода критики: критику, устанавливающую научно-исто- рическую ценность источника как факта, и критику, устанавливающую научно-историческую ценность показаний источника о факте.

«сравниваемыми предметами»; см.: Schleiermacher F. Herm. und Kr. S. 266, 269–270;

Boeckh A. Encyklopaedie. S. 77, 170.

157 Разные ученые различно делят критику. Вышеуказанное деление Шлейермахера (с. 360) было уже отклонено Бёком, делившим критику так же, как и герменевтику, на «грамматическую, историческую, индивидуальную и родовую (generische)» (S. 170); но деление Бёка в свою очередь было оставлено Блассом: уклоняясь и от схемы, предложенной Урлихсом и тоже слишком случайной, сам Бласс, однако, скорее указывает на стадии, через которые проходит критическая работа «классика», чем на главнейшие разновидности критического рассмотрения (Einl., § 2. S. 251–252). В настоящее время мыслители и ученые большею частью принимают деление критики на: а) критику филологическую и историческую (отчасти Шлейермахер, Вундт); b) на «критику подлинности» и «критику правильности» (показаний) источника, впрочем, не устанавливаемых с достаточною ясностью в качестве основных разновидностей критики (ср. Droysen C.

Grundriss, § 29–32: «Kritik der Aechtheit», «Kritik des Früheren und Späteren», «Kritik des Richtigen»); c) на критику «низшую и высшую» (Шлецер, Дройзен и мн. др.); d ) на критику «внешнюю и внутреннюю» (Бернгейм и др.); e) на «критику текста» и «критику показаний» (Пауль и др.) и т. п. При установлении таких делений, кажется, или слишком мало принимают во внимание основное различие историко-познавательных задач, преследуемых при изучении источника (а, b, c ), или различают виды критики скорее по объектам ее исследования (d, e ).

158 См. выше, с. 257, 286.

407

³S]O€OQOaTU T\]OVTT

В самом деле, нельзя пользоваться данным источником для исторических целей, не выяснивши, действительно ли он есть тот самый исторический факт, каковым он представляется наблюдателю. Для того, однако, чтобы иметь основание утверждать нечто подобное, надо быть уверенным в том, что источник действительно возник и сохранился в том именно виде, в каком он представляется историку, а для достижения такой уверенности последний и обращается к критическому рассмотрению источника как факта: он выясняет, действительно данный источник существовал или он подделан; действительно он возник в такое-то время и в таком-то месте, благодаря та- кому-то автору (в широком или узком смысле слова) или же он принадлежит не тому автору, которому, казалось, он мог быть приписан,

иоказывается неподлинным; должен он быть признан копией или более или менее искусной подделкой и т. п.

Вообразим, что подлинность данного источника доказана; но достаточно ли признания источника подлинным для того, чтобы пользоваться им для построения исторической действительности? Ведь в силу понятия об источнике, установленном выше, он не есть тот факт, из-за знания которого он изучается: в самом благоприятном смысле источник может оказаться только более или менее значительным остатком изучаемого факта, по которому можно сделать более или менее вероятное заключение о последнем; в менее благоприятном смысле он только одно из последствий изучаемого факта, результат его влияния на сознание автора, повествующего о нем в данном источнике. Следовательно, не всякий подлинный источник может служить для восстановления исторической действительности; для того, чтобы признать факт, сведения о котором черпаются из показаний источника, действительно бывшего, историк должен подвергнуть критике не только самый факт существования этого источника, но и его показания о том факте, который его интересует. Лишь в той мере, в какой показания источника отличаются достоверностью, он может служить для познания исторической действительности; пользуясь достоверными показаниями и отбрасывая недостоверные, историк может построить действительно бывший исторический факт.

Вышеуказанное различие между критикой источника как факта

икритикой показаний источника о факте может вызвать некоторое сомнение. В том случае, например, когда речь идет об одном и том же факте существования источника, т. е. когда источник сам дает показание о факте собственного своего существования, трудно, казалось бы, различить критику источника как факта от критики его показания о факте; но факт существования источника все же нельзя

408

Z[\]^ ii. ³S]O€´ T\]OVTZS\`OaO TbÄZSRTU

смешивать с его показанием о факте собственного своего существования; последнее можно рассматривать или как факт дачи показания или как более или менее явно высказываемое экзистенциальное суждение о факте существования источника со стороны того, кто дает показание о факте, интересующем историка; если иметь в виду факт дачи показания, то и критиковать его придется в духе критики источника (в данном случае отождествляемого с показанием) как факта; если же обращать внимание не на факт дачи показания, а на показание хотя бы о том же факте его подачи, то и критиковать его нужно будет в духе критики показаний источника о факте.

Таким образом, с познавательной точки зрения, можно различать два рода исторической критики: критику, устанавливающую на- учно-историческую ценность источника как факта, и критику, устанавливающую научно-историческую ценность показаний источника о факте159.

Впрочем, легко заметить, что историк может комбинировать оба вида критики: он, конечно, признает действительное существование того, кто дает показание, а значит, и самого показания о факте, что в сущности предполагает в случае нужды критику источника (показания) как факта; вместе с тем для критики источника как факта он может пользоваться и критикой показаний об этом факте.

Вышеуказанные разновидности критики получают, однако, различное применение в зависимости от различия ее объектов; но здесь достаточно указать только на те из них, которые получаются, если

159 В тексте я уже выяснил значение принимаемого деления; оно выражено и в предлагаемой мною терминологии; впрочем, можно сказать, что это деление по содержанию своих частей в известной мере совпадает с вышеприведенными делениями критики на «филологическую» и «историческую», на «внешнюю» и «внутреннюю» и т. п. Деление критики на «критику подлинности» и «критику достоверности» источника, пожалуй, ближе остальных подходит и к принятой мною группировке, но я предпочитаю придерживаться иной терминологии по следующим соображениям: только что приведенные термины недостаточно ясно выражают основную задачу методологии источниковедения в применении ее к критике, да и не обнаруживают главного принципа деления; далее, они связаны с старинным их пониманием, не вполне соответствующим тому, какого я придерживаюсь; наконец, они едва ли правильны и в стилистическом отношении: критиковать «подлинный» или «достоверный» источник, конечно, излишне; вместе с тем «критика подлинности» или «достоверности» источника должна иметь в виду и его неподлинность или недостоверность, а также их различные степени и т. п., о чем см. ниже.

409

³S]O€OQOaTU T\]OVTT

принять во внимание деление объектов критики, т. е. источников, на изображающие и обозначающие, на остатки культуры и исторические предания.

Вообще можно сказать, что критика в меньшей мере прилагается к источнику изображающему, чем к источнику обозначающему; личное творчество в большей мере связано данными условиями—материалом, техникой и т. п. в источнике изображающем, чем в источнике обозначающем; значит, автор источника легче может обнаружить свой субъективизм в источнике обозначающем, символы которого легче связываются с гораздо большим числом подразумеваемых представлений и оказываются гораздо более гибкими и условными знаками, пригодными для выражения настроений автора. Следовательно, вообще источник изображающий в меньшей мере нуждается в критике, чем обозначающий источник.

В дальнейших рассуждениях важнее, однако, иметь в виду деление источников на остатки культуры и на исторические предания; из самого понятия о них следует, что вышеуказанные виды критики в разной степени приложимы к ним. Остатки культуры могут, конечно, оказаться или подлинными, или неподлинными, но если подлинность или неподлинность их доказана, то и задача критики их, в сущности, исчерпана. В самом деле, между существованием одного и того же факта и его несуществованием нет и не может быть посредствующих степеней. Но остаток культуры или есть остаток некоего факта, имеющего значение более крупное, чем его собственное, и в таком смысле тоже факт; или не есть его остаток и в таком смысле не может быть этим фактом. Значит, если подлинность или неподлинность данного остатка культуры доказана, достоверность или недостоверность его в качестве остатка культуры не подлежит дальнейшему обсуждению. Самое понятие о достоверности или недостоверности прилагается не к фактам, а только к нашему знанию о них; значит, оно применимо лишь к тому источнику, который рассматривается не как факт, поскольку он оказывается остатком исторического факта, а как чужое знание или показание о нем, т. е. к историческому преданию; даже ложное известие есть объективно существующий по отношению к историку факт, но, конечно, лишь в смысле действительно бывшего состояния сознания того, кто сообщает известие, а не в смысле действительного существования того факта, о котором он сообщает; историческое предание, напротив, может оказаться подлинным в только что указанном смысле и, тем не менее, не обладать достоверностью своих показаний; или быть неподлинным и, тем не менее, содержать кое-ка- кие достоверные известия. Титул, указывающий на принадлежность

410