Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Рафаэль Санти.docx
Скачиваний:
29
Добавлен:
29.02.2016
Размер:
703.91 Кб
Скачать

Пророк Исайя (1512)

В Риме, работая по заказу папы Юлия над Ватиканскими станцами, Рафаэлю одновременно приходилось также выполнять множество других заказов, среди них была фреска церкви Сант-Агостино.

Фреска "Пророк Исайя", вероятно, послужила причной ссоры великих мастеров, столь сильно напоминает она манеру Микеланджело, что тот заподозрил Рафаэля в изучении фресок Сикстинской капеллы, в которую до официального открытия даже папу Юлия художник неохотно пускал.

Вазари пишет: "Итак, Рафаэль за эти годы приобрел в Риме большую славу. Однако хотя он владел той благородной манерой, которую все считали особенно красивой, и хотя он в этом городе и видел столько древностей и непрестанно их изучал, тем не менее он, несмотря на все это, еще не сообщал своим фигурам той мощи и того величия, как это делал впоследствии.  И вот случилось, что как раз в это время Микеланджело набросился на папу в его капелле с той бранью и с теми угрозами, о которых мы расскажем в его жизнеописании и из-за которых пришлось ему бежать во Флоренцию. А так как после этого ключ от капеллы находился у Браманте, он и показал ее Рафаэлю как своему другу, с тем чтобы Рафаэль имел возможность усвоить себе приемы Микельанджело.  Это и послужило причиной тому, что Рафаэль, увидев росписи Микеланджело, тотчас же заново переписал уже законченную им фигуру пророка Исаии, которую мы видим в Риме в церкви Сант Агостино над святой Анной работы Андреа Сансовино. В этом произведении Рафаэль под влиянием увиденных им творений Микеланджело безмерно укрупнил свою манеру, придав ей большее величие.  Недаром, когда впоследствии Микеланджело увидел эту работу Рафаэля, он сразу же догадался о том, что случилось на самом деле и что Браманте сделал это ему назло, ради пользы и славы Рафаэля".

Пророк, исполненный могуществом и спокойствием, и окружающие его путти, действительно напоминают образы Микеланджело в Сикстинской капелле. Путти Рафаэля – озорные и непосредственные, привлекают внимание зрителя к доске с надписью-посвящением, на греческом языке, в котором упоминается Св. Анна.

"Сикстинская мадонна" (1512-1514)

"Сикстинская Мадонна" (1512-1514, Картинная галерея, Дрезден) была заказана Рафаэлю в 1512 году как алтарный образ для капеллы монастыря Святого Сикста в Пьяченце. Папа Юлий II, в ту пору еще кардинал, собирал средства для строительства часовни, где хранились мощи Святого Сикста и Святой Варвары.

Все важные и неотложные дела в Риме Рафаэль бросил, чтобы написать мадонну для церкви в глухой провинции. Словно чувствовал: станет она вершиной его творчества. Утверждают иногда - создание картины связано с памятью о папе Юлии II. Возможно и другое: Рафаэль хотел навсегда, навечно оставить образ любимой в далекой Пьяченце, надежнее защищенной от всевозможных катаклизмов, чем шаткий великолепный Рим. Сочетание идеала и глубоко земного образа. "Сикстинскую мадонну" писал уже признанный мастер мадонн. Так именовали Рафаэля.

"Сикстинская мадонна" - самая знаменитая картина Рафаэля и, вероятно, самая знаменитая из всех вообще картин, когда-либо написанных. Рафаэль создавал ее в 1515-1519 гг. (Картинная галерея, Дрезден). Образ Марии исполнен сдержанного волнения. Серьезно и печально смотрит она вдаль. Ее благородный облик полон душевной чистоты и красоты. Она несет ребенка, чтобы отдать его в жизнь, боль оттого, что не во власти воспротивиться неизбежному, бессилие перед неотвратимым и вынужденное смирение.

Кажется, что занавес только что раздвинулся и взорам верующих открылось небесное видение - легко ступающая по облаку Дева Мария с младенцем Иисусом на руках. Мадонна держит доверчиво приникшего к ней Иисуса по-матерински заботливо и бережно. Держа в руках своего младенца, она спускается на землю к людям, и движение ее, едва уловимое, передано Рафаэлем с исключительным мастерством.

Слава ее ничем не подчеркнута. Ноги босы. Но как повелительницу встречает ее, преклонив колени, Святой Сикст, облаченный в парчу, охваченный благоговением и восторгом при виде мадонны. Старик повернул голову вверх, глядя на лица матери и ребенка. Левую руку прижал к груди, разделяя ее тревогу. Правую руку протянул к зрителю и чуть вверх, вытянув указательный палец. Принявший мученическую смерть в 258 г. н.э. и причисленный к лику святых, папа Сикст, покровитель монастыря, как бы просит Марию о заступничестве за всех, кто молится ей перед алтарем. Слева на борту стоит тиара папы.

Справа - Святая Варвара, которая считалась покровительницей города Пьяченцы. Она изображена прелестной юной девушкой. Поза Святой Варвары, ее лицо и потупленный взор выражают покорность и благоговение.

В глубине картины, на заднем плане, едва различимые в золотой дымке, смутно угадываются лица ангелов, усиливая общую возвышенную атмосферу. Внизу, на переднем плане, подперев пухлыми ручонками головы, стоят два мальчика-ангелочка с крылышками, как у бабочек, и смотрят вверх отрешенным, мечтательно-задумчивым взором. Присутствие этих крылатых мальчиков, больше напоминающих мифологических амуров, придает полотну особую теплоту и человечность.

Спокойно сидящий на руках у мадонны младенец полон недетской серьезности, взгляд пристальный и внимательный. Гений Рафаэля словно заключил божественного младенца в магический круг, образуемый левой рукой Мадонны, ее ниспадающим покрывалом и правой рукой Иисуса. В картине царит мера. Уравновешенность и гармония. Ее отличают плавные и закругленные линии, мягкий и мелодичный рисунок, богатство и сочность колорита. Сама Мадонна излучает энергию и движение. Этим произведением Рафаэль создал самый возвышенный и поэтический образ Мадонны в искусстве Ренессанса.

Она идет к людям, юная и величавая, что-то тревожное затаив в своей душе; ветер колышет волосы ребенка, и глаза его глядят на нас, на мир с такой великой силой и с таким озарением, словно видит он и свою судьбу, и судьбу всего человеческого рода. Взгляд ее, направленный сквозь зрителя, полон тревожного предвидения трагической судьбы сына. Лицо Мадонны - воплощение античного идеала красоты в соединении с духовностью христианского идеала.

Это не реальность, а зрелище. Недаром же сам художник раздвинул перед зрителями на картине тяжелый занавес. Зрелище, преображающее реальность, в величии вещей, мудрости и красоте, зрелище, возвышающее душу своей абсолютной гармонией, покоряющее и облагораживающее нас, то самое зрелище, которого жаждала и обрела наконец Италия Высокого Возрождения в мечте о лучшем мире.

И зрелище это волнует и по сей день. И сколько прекрасных и верных слов было о ней сказано давно уже во всем мире. Ибо, действительно, как на паломничество отправлялись в прошлом веке русские писатели и художники в Дрезден к "Сикстинской мадонне", особенно в первой половине XIX века. Этой картине посвящены восторженные строки таких разных писателей и критиков, как В. А. Жуковский, В. Г. Белинский, Н. П. Огарев. Два великих русских писателя, Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский, имели репродукции "Сикстинской Мадонны" в своих рабочих кабинетах.

Послушаем их суждения о деве, несущей младенца с недетским, удивительным взором, об искусстве Рафаэля и о том, что хотел он выразить в этих образах.

"Одной картины я желал быть вечно зритель..." - сказал о ней Пушкин.

Жуковский: "Перед глазами полотно, на нем лица, обведенные чертами, и все стеснено в малом пространстве, и, несмотря на то, все необъятно, все неограниченно... Занавесь раздвинулась, и тайна небес открылась глазам человека... В богоматери, идущей по небесам, не приметно никакого движения; но чем более смотришь на нее, тем более кажется, что она приближается".

Брюллов: "Чем больше смотришь, тем более чувствуешь непостижимость сих красот: каждая черта обдумана, переполнена выражения грации, соединена со строжайшим стилем..."

Белинский писал из Дрездена В. П. Боткину, делясь с ним своими впечатлениями о "Сикстинской Мадонне": "Что за благородство, что за грация кисти! Нельзя наглядеться! Я невольно вспомнил Пушкина: то же благородство, та же грация выражения, при той же строгости очертаний! Недаром Пушкин так любил Рафаэля: он родня ему по натуре". Также ему принадлежат слова: "В ее взоре есть что-то строгое, сдержанное, нет благодати и милости, но нет гордости, презрения, а вместо всего этого какое-то не забывающее своего величия снисхождение".

Достоевский видел в "Сикстинской мадонне" высшую меру человеческого благородства, высочайшее проявление человеческого гения. Большая поясная ее репродукция висела у него над диваном, на котором он и скончался. Жена Ф. М. Достоевского в своем дневнике записала: "Федор Михайлович выше всего в живописи ставил произведения Рафаэля и высшим его произведением признавал "Сикстинскую Мадонну".

Так немеркнущая красота подлинно великих произведений искусства воодушевляет и в последующие века лучшие таланты и умы.

Сикстинская мадонна - воплощение того идеала красоты и добра, который смутно воодушевлял народное сознание в век Рафаэля и который Рафаэль высказал до конца, раздвинув занавес, тот самый, что отделяет будничную жизнь от вдохновенной мечты, и показал этот идеал миру, всем нам и тем, кто придет после нас.

Карло Маратти так выразил свое удивление перед Рафаэлем: "Если бы мне показали картину Рафаэля и я не знал бы ничего о нем самом, если бы мне при этом сказали, что это создание ангела, я бы этому поверил".

Великий ум Гете не только оценил Рафаэля, но и нашел меткое выражение для своей оценки: "Он творил всегда то, что другие только мечтали создать".

Герцен уловил в ее глазах отчаяние. Все же в них больше милосердия. В задумчивой, беззащитно-провидящей мадонне есть и порыв, и остановка. И идет она, и парит. Взгляд неуловим: смотрит и на вас, и далеко-далеко; что-то знает, что-то видит...