- •Ролан Барт избранные работы Семиотика. Поэтика
- •4603000000-100
- •Ролан Барт — семиолог, литературовед
- •Из книги "Мифологии"I Предисловие
- •I. Мифологииii Литература и Мину Друэiii
- •Мозг Эйнштейнаix
- •Бедняк и пролетарийxi
- •Фото-шокиxiv
- •Романы и детиxv
- •Марсианеxvii
- •Затерянный континентxviii
- •II. Миф сегодняxx
- •Миф как высказывание.
- •Миф как семиологическая система.
- •Форма и концепт.
- •Значение.
- •Чтение и расшифровка мифа.
- •Миф как похищенный язык.
- •Буржуазия как анонимное общество.
- •Миф как деполитизированное слово.
- •Миф слева.
- •Миф справа.
- •Прививка.
- •2. Лишение Истории.
- •4. Тавтология.
- •5. Нинизм.
- •6. Квантификация качества.
- •7. Констатация факта.
- •Необходимость и границы мифологии.
- •Литература и метаязык.
- •132 Писатели и пишущие.
- •141 Из книги «о Расине».
- •Предисловие
- •I. Расиновский человек*
- •1. Структура
- •146 Покои.
- •Три внешних пространства: смерть, бегство, событие.
- •151 Орда.
- •Два Эроса.
- •Смятение.
- •Эротическая «сцена».
- •Расиновские «сумерки».
- •Основополагающее отношение.
- •Методы агрессии.
- •Неопределенно-личная конструкция.
- •Раскол.
- •Переворот.
- •«Догматизм» расиновского героя.
- •Выход из тупика: возможные варианты.
- •Наперсник.
- •Знакобоязнь.
- •Логос и Праксис.
- •III. История или литература?
- •Литература сегодня.
- •Воображение знака.
- •Структурализм как деятельность.
- •Две критики.
- •Что такое критика?
- •Литература и значение.
- •Риторика образа.
- •Три сообщения
- •Языковое сообщение
- •Денотативное изображение
- •Риторика образа
- •Критика и истина.
- •Объективность
- •329 Вкус
- •Ясность
- •Кризис Комментария
- •Множественный язык
- •Наука о литературе
- •Критика
- •От науки к литературе.
- •Смерть автора.
- •391 Эффект реальности.
- •С чего начать?
- •От произведения к тексту.
- •Текстовой анализ одной новеллы Эдгара По
- •Текстовой анализ
- •Анализ лексий 1 —17
- •Акциональный анализ лексии 18—102
- •Текстовой анализ лексии 103—110
- •Методологическое заключение
- •Удовольствие от текста.
- •Разделение языков.
- •Война языков.
- •Гул языка.
- •Лекция.
- •Мозг Эйнштейна(Le cerveau d'Einstein). — Впервые в газете«Lettres nouvelles», 1955, июнь.
- •Бедняк и пролетарий (Le Pauvre et le Prolétaire). — Впервые в газете «Lettres nouvelles», 1954, ноябрь.
- •Литература и метаязык (Littérature et méta-langage).
- •Писатели и пишущие (Ecrivains et écrivants).
- •О Расине(Sur Racine).
- •581 Воображение знака (l'imagination du signe).
- •Структурализм как деятельность(l'activité structuraliste).
- •Две критики(Les deux critiques).
- •Что такое критика? (Qu'est-ce que la critique?).
- •585 Риторика образа (Rhétorique de l'image)
- •Критика и истина(Critique et Vérité).
- •Смерть автора (La mort de l'auteur).
- •От произведения к тексту(De l'œuvre au texte).
- •Текстовой анализ одной новеллы Эдгара По (Analyse textuelle d'un conte d'Edgar Poe).
- •Удовольствие от текста(Le Plaisir du texte).
- •Разделение языков (La division des langages).
- •Война языков (La guerre des langages).
- •Гул языка (Le bruissement de la langue).
- •Лекция(Leçon).
- •Библиография ............... 601 Работы р. Барта
- •I. Монографии, эссе, сборники статей
- •II. Переводы на русский язык
- •Литература о р. Барте 1. Монографии
- •II. Специальные номера журналов
- •III. Коллоквиум
- •602 Именной указатель.
- •Содержание
Литература и метаязык.
Перевод С. Н. Зенкина ………..131
Логика учит нас плодотворному разграничению языка-объекта и метаязыка. Язык-объект — это сам предмет логического исследования, а метаязык — тот неизбежно искусственный язык, на котором такое исследование ведется. Логическое мышление как раз и состоит в том, что отношения и структуру реального языка (языка-объекта) я могу сформулировать на языке символов (метаязыке).
Наши писатели в течение долгих веков не представляли, чтобы литературу (само это слово появилось недавно) можно было рассматривать как язык, подлежащий, как и всякий язык, подобному логическому разграничению. Литература никогда не размышляла о самой себе (порой она задумывалась о своих формах, но не о своей сути), не разделяла себя на созерцающее и созерцаемое; короче, она говорила, но не о себе. Однако в дальнейшем — вероятно, с тех пор, как начало колебаться в своих основах буржуазное благомыслие, — литература стала ощущать свою двойственность, видеть в себе одновременно предмет и взгляд на предмет, речь и речь об этой речи, литературу-объект и металитературу. Развитие это прошло, в общих чертах, следующие фазы. Сначала сложилось профессиональное самосознание литературного мастерового, вылившееся в болезненную тщательность, в мучительное стремление к недостижимому совершенству (Флобер). Затем была предпринята героическая попытка слить воедино литературу и мысль о литературе в одной и той же субстанции письма (Малларме). Потом появилась надежда устранить тавтологичность литературы, бесконечно откладывая самое литературу «на завтра», заверяя вновь и вновь, что письмо еще впереди, и делая литературу из самих этих заверений (Пруст). Далее суду подверглась
131
сама «спокойная совесть» литературы: слову-объекту стали намеренно, систематически приписывать множественные смыслы, умножая их до бесконечности и не останавливаясь окончательно ни на одном фиксированном означаемом (сюрреализм). Наконец, попытались, наоборот, создать смысловой вакуум, дабы обратить литературный язык в чистое здесь-бытие (être-là), в своего рода «белое» (но отнюдь не непорочное) письмо — я имею в виду творчество Роб-Грийе.
Благодаря всем этим попыткам наш век (последние сто лет), быть может, будет назван веком размышлений о том, что такое литература (Сартр ответил на этот вопрос извне, чем и обусловлена двусмысленность его литературной позиции). Поскольку же такие поиски ведутся не извне, а внутри самой литературы, точнее, на самой ее грани, в той зоне, где она словно стремится к нулю, разрушаясь как язык-объект и сохраняясь лишь в качестве метаязыка, где сами поиски метаязыка в последний момент становятся новым языком-объектом, то оказывается, что литература наша уже сто лет ведет опасную игру со смертью, как бы переживает свою смерть; она подобна расиновской героине (Эрифиле в «Ифигении»), которая умирает, познав себя, а живет поисками своей сущности. Этим, собственно, и определяется ее трагизм: наше общество, стоящее ныне как бы в историческом тупике, оставляет литературе лишь характерно эдиповский вопрос: кто я?, запрещая ей при этом подлинно диалектическую постановку вопроса: что делать? Истина нашей литературы — не в области действия, но она не принадлежит уже и области природы: это маска, указывающая на себя пальцем.
1959, «Phantomas».