doc_235

мировой правовой мысли в пяти томах. Тт. I—V. М., 1999.

4 См.: Глебов А. П.

Новое поколение учебников по теории государства и права // Государство и право. 1997. № 4. С. 63—69.

Научные монографии о проблемах общей теории права немногочисленны и недостаточно рекламируются, поскольку нет ни регулярной общедоступной информации о публикациях, ни систематической и объективной научной критики, охватывающей всю новую литературу. В учебных пособиях и программах студентам нередко рекомендуется изучение явно устаревшей литературы, подобранной не по содержанию, а по названиям. Давно не было широких дискуссий по теоретическим проблемам юридической науки.

Сохранившиеся с прежних времен политизация теории государства и права, приоритет государствоведческих тем продолжают существенно тормозить изучение общей теории и философии права будущими юристами. Первое, а потому ведущее, место в курсах теории государства и права по-прежнему принадлежит проблемам государства. Ориентация студента-юриста на государство-ведение начинается с первых же лекций и семинаров. В результате будущий правовед знает много разных теорий происхождения государства, но редко в каком учебнике по теории государства и права найдет ясное определение и объяснение особенностей субъектов публичного права. В ряде учебников они почему-то отождествляются с юридическими лицами, имеющими гражданско-правовую правоспособность и дееспособность, а о компетенции и правомочиях государственных органов и должностных лиц студент узнает из других учебных дисциплин. В учебных программах и учебниках сохранилось много тем, относящихся к предмету политологии ("государство в политической системе общества", "особенности государства и права переходного типа", "государство и этнос" и т. п.) либо конституционного права и других отраслевых дисциплин ("государственный аппарат", "конституционный суд в политической системе общества", "стадии законодательного процесса", "государство, право и природа" и др.).

Думается, что будущий правовед в процессе обучения должен получить сумму знаний о государстве и других социокультурных явлениях, но только в связи с проблемами правоведения.

Большинство государствоведческих проблем много проще проблем права (например, классификация форм государства), легче усваивается и запоминается студентами, и, будучи изученными ранее учебных тем, относящихся к праву, в чем-то препятствует усвоению этих тем, более сложных, но поставленных на последнее место. Немаловажно и то, что, изучая теорию государства перед теорией права, студент неизбежно воспринимает право как следствие, результат, продукт деятельности государства. Располагая учебный материал традиционным способом (сначала о государстве, потом о праве), мы неизбежно будем сталкиваться с рассуждениями типа: либо право — второстепенный признак, придаток государства, который произвольно создается и меняется государством,

необходимого внимания изучению действующего права. Поэтому в учебной литературе нередки ошибки в примерах. О принципе "закон обратной силы не имеет" часто говорится как о принципе не только частного права, но и права вообще, хотя в публичном праве, как известно, некоторым законам обязательно придается обратная сила, иным же законам придавать обратную силу допустимо или даже желательно. В числе государственных органов порой называются муниципалитеты. Иногда утверждается, что юридические лица всегда дееспособны, хотя практике известны противоположные ситуации.

Недопонимание

некоторыми авторитетными в свое время юристами соотношения общетеоретических и отраслевых понятий привело к тому, что при составлении проекта Конституции Российской Федерации возрастное условие праводееспособности, свойственное гражданскому праву, в окончательной редакции было принято за общеправовое условие (ст. 60 Конституции), что породило противоречия с положениями публично-правового характера (ст. 81, 97,

119). Многолетнее повторение бессодержательных лозунгов и штампов типа "экономика должна быть экономной" не прошло бесслед-

1 См.: Нерсесянц В. С. Теория права и государства. Краткий курс. М., 2001. С. 29, 30,

47—48 и след.

От перестановки в названии этой книги (как и в ряде книг других авторов) слов "право" и "государство" в содержании мало что изменилось: вначале говорится преимущественно о государстве (формы, функции, механизм государства), а затем уже только о праве.

1 См., например: Современная идеологическая борьба: вопросы государства и демократии. М., 1982. С

176. Интерес к аналогичным изысканиям в свое время питал Г. Еллинек, не преувеличивавший, однако, исторического и теоретического значения авторов, впервые использовавших тот или иной термин. Так, высказав предположение, что первым термин "государство (stato)" использовал Н. Макиавелли, Еллинек более не обращался к этому предположению (см.: Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1903 С. 83). В нашей литературе этому терминологическому новшеству придавалось чуть ли не первостепенное значение // История политических и правовых учений Средние века и Возрождение. М., 1986 С 313—315 и др.

249

Глава 7 Изучение права

и некоторых отраслевых наук при опоре не на исследования законодательства и практики его реализации, а при помощи ссылок на толковые словари.

Так, при исследовании теоретических проблем юридической ответственности за правонарушение выявился тупиковый путь семантических изысканий, ведущих к схоластическому теоретизированию. Известно, что изучение права невозможно без исследования текста нормативных актов; бесспорно, что в юриспруденции особенно важно точное соизмерение слов, терминов, формулировок с выражаемыми ими понятиями; общепризнано, что уточнение в случае необходимости этих слов, терминов, формулировок, направленное на совершенствование закона и практики его применения, — одна из задач правовой науки. Но столь же известно, бесспорно и общепризнано, что здесь кроется определенная опасность: возможность подмены изучения права как социальной реальности изучением терминологии закона, в результате чего станут исследоваться не правовые понятия и категории, а различные значения слов, содержащихся в нормативных актах. К сожалению, эта возможность (опасность) сказалась при исследовании правовых санкций и ответственности. Оба термина не однозначны. В законодательстве, а также в юридической литературе они используются в разных смыслах. Различны и способы сочетания этих терминов. Скажем, в суждении — давший санкцию несет за это ответственность — оба термина используются не в их наиболее распространенных значениях, и тем не менее суждение понятно и верно. Возможны и другие сочетания слов "санкция" и "ответственность", дающие поводы для филологических изысканий. Многообразие значений слова "санкция" не стало таким поводом, поскольку слишком очевидно различие понятий, обозначаемых этим термином. Никто, насколько известно, не пытался определить соотношение санкции правовой нормы с санкцией прокурора на обыск, а той и другой — с санкционированием правовых норм. С ответственностью случилось иначе: многообразие значений этого термина, которым определяются различные, но иногда связанные понятия, стало причиной терминологических упражнений, где аргументация строится на доводах, опирающихся не на право, практику его применения и тенденции развития, а на толковые словари. В некоторых исследованиях такой аргументации придается чуть ли не основное, решающее значение, а тексты нормативных актов служат лишь поводом для рассуждений о значениях слова "ответственность" и соотношениях этих значений. Беда не только в том, что подобные изыскания заслоняют изучение права, но и в том, а это еще хуже, что они вступили с ним в радикальное противоречие.

Одним из проявлений примитивного мышления в период застоя стало определение ответственности как "обязанности отвечать",

9 — 6513

1 Некоторые авторы поясняли, что в приведенном определении слово "отвечать" используется в особом, специальном смысле без раскрытия содержания этого смысла Такая оговорка более всего доказывает, что здесь нет ни смысла, ни определения. Суждение "ответственность — это обязанность отвечать" вполне аналогично инфантильным рассуждениям типа: "гражданский кодекс — это закон о гражданстве"; "уголовное преследование по делам публичного обвинения осуществляет публика, присутствующая в зале судебного заседания", "свобода совести — способность поступать бессовестно", "голосовать — громко говорить, кричать, вопить, голосить", "ответственность — необходимость отвечать, объяснять, отчитываться"

Глава 7 Изучение права

вернется практикой. Для правоведения существенно важны такие критерии истинности теоретического построения, как, во-первых возможность воплотить его в законодательстве, во-вторых, влияние

на практику применения закона.

Некоторые философы-социологи даже предлагали изменить действующее законодательство нашей страны в духе инквизиционного процесса Средних веков, обязав подозреваемого и обвиняемого в уголовном процессе под страхом принуждения давать правдивые показания. "Какое право обвиняемого было бы тем самым нарушено? Никакого, кроме "права" искать всевозможные лазейки для уклонения от ответственности. В целом обязанность отчитаться в содеянном перед государством можно считать компонентом ответственности..."1. К сожалению, с поддержкой предложения изменить наше законодательство в духе инквизиционного процесса выступали даже некоторые юристы. Такие предложения радикально противоречат не только принципам отечественного законодательства, выраженным в Конституции Российской Федерации (ст. 49, 51 и др.), но и общепризнанным нормам международного права (например, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах).

В течение ряда лет студентам и слушателям юридических вузов, а также практическим работникам нередко внушается неверная мысль, что сущность ответственности в том и состоит, что лицо, совершившее правонарушение, юридически обязано отвечать, давать отчет. Воспринимаемое в общем контексте понятий и категорий общей теории права, где понятие юридической обязанности имеет вполне определенный и точный смысл, предположение о таких обязанностях правонарушителя способно направить практику применения закона на неверный путь.

Если лицо, совершившее преступление, обязано отвечать и отчитаться в содеянном, но на вопросы следователя не отвечает или меняет показания, отрицает вину, оспаривает обвинение, заявляет ходатайства, то почему бы на одном лишь этом основании не изменить ему меру пресечения на более строгую? К сожалению, такой и другие способы подкрепления незаконной санкцией несуществующей обязанности отвечать на практике имеют место (например, допрос подозреваемого как свидетеля, т. е. под угрозой уголовной ответственности за дачу ложных показаний). С этими нарушениями законности ведется борьба, но их трудно искоренить, если приписывать правонарушителю обязанности, не предусмотренные законом.

251

1 Обзор соответствующей литературы см.: Лейст О. Э. Санкции и ответственность по советскому праву (теоретические проблемы) М., 1981; Проблемы теории государства и права. М, 2001. С. 631 и след Там же названы цитируемые произведения.