Кирнарская Д. - Психология специальных способностей. Музыкальные способности
.pdfО специальных способностях
но домой буквально через месяц, потому что не могли приспособиться к новым условиям. Нужно было заранее знать, кто сможет осознать иные жизненные реалии и вписаться в них, а кто не сможет. Эту задачу Айзенк блестяще решил, предложив серию заданий, которые сейчас называют «paper and pencil», то есть для выполнения которых кроме карандаша и бумаги ничего не нужно. В этой серии путем фиксации сходств и различий между пространственными фигурами, цепочками буквенных знаков, цифр или слов, надо было вывести закономерности, которые превращают эти серии в своеобразные системы, от простейших рядов чисел: 3,5,7 и далее продолжайте до гораздо более сложно связанных элементов.
Оказалось, что те, кто усваивают алгоритмы, заключенные в заданиях на IQ, и могут работать с искусственно созданными в них системами, не только лучше умеют приспосабливаться к новым обстоятельствам, но и гораздо лучше учатся вообще: учатся в школе, учатся в университете, учатся на профессиональных курсах и т.д. Люди, обладающие высоким IQ, можно сказать, получили выигрышный билет, гарантирующий жизненный успех — наконец-то психология стала наукой, выводы которой необходимы не только психологам! Открытие IQ, сделало психологию экспериментальной и серьезной наукой в глазах общества, поскольку она помогла решать важные и насущные задачи. Увлечение IQ стало модой во многих странах, особенно в США. Где как не в Америке, стране эмигрантов, нужны были практики, люди, обладающие хорошей умственной «хваткой», умеющие быстро ориентироваться в разных условиях и приобретать новые навыки. Как соблазнительно было объявить, что теперь мы не дадим пропасть в безвестности будущим гениям и уже в школе сможем распознать «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов»? Отпраздновать победу психологии над общественным скептицизмом решил сам автор метода Льюис Терман: он посвятил свою научную жизнь исследованию Щи доказательству его всесилия.
Ирония заключалась в том, что Терману удалось доказать едва ли не обратное тому, что он планировал в начале своего грандиозного эксперимента. Он собрал сведения о более чем тысяче школьников, имеющих высокий (свыше 140) и сверхвысокий (свыше 180 баллов) IQ и следил за ними на протяжении четверти века, пока им не исполнилось 45 лет. Желая приблизить победу, Терман выяснил IQ уже признанных крупных талантов, надеясь, что они-то и окажутся на весьма высоком уровне. Увы, здесь его ждали первые неудачи: будущий нобелевский лауреат Уильям Шокли, изобретатель транзистора, и другой лауреат по физике Луи Альварес вообще не смогли стать
12
О специальных способностях
участниками эксперимента — их IQ не входил в число высоких! Второе разочарование состояло в том, что Щне давал прямо про-
порциональной зависимости и не вписывался в правило: чем выше IQ, тем выше жизненный успех — когда Терман сравнил 26 «сверхвысоких» участников эксперимента с 26 «просто высокими», и те и другие оказались примерно на тех же ступенях социальной лестницы — все они были преуспевающими бизнесменами, уважаемыми политиками, известными врачами, но ни один из них не стал ни выдающимся поэтом, ни всенародно любимым актером, ни знаменитым изобретателем или ученым. Более того, в числе жизненных ценностей, чрезвычайно дорогих для «айкьюшников», оказалось совсем не то, чего ожидал Терман. Презрев радость творчества и отбросив профессиональные достижения, «айкьюшники» дружно отметили в качестве главных жизненных ценностей семью, друзей, гражданскую ответственность и общность с другими людьми — как раз то, чем истинные таланты готовы пожертвовать ради своих открытий и творческих подвигов.... Сам Льюис Терман, солидный ученый и исследователь, Председатель Американской Психологической Ассоциации, конечно же, ни в малейшей степени не мог погрешить против Истины, которой служил, и в докладе, посвященном своему многолетнему труду, он признал: «Дети с высоким IQ, превосходят остальных детей лишь по совокупности школьных баллов, по состоянию здоровья и социальной адаптивности; они также более устойчивы в моральном плане, как следует из тестов личностных особенностей»1. Никакого выдающегося творческого потенциала у этих детей не обнаружилось
— не им было суждено стать витриной человеческого гения и не они завещали свой труд будущим поколениям для изучения и подражания.
Участников термановского эксперимента в Америке ласково называли «the Termites», «термиты»; жизнь и судьба «термитов» была очередной научной демонстрацией житейской истины: «Не все то золото, что блестит» — наше сознание в очередной раз оказалось очень сложным «механизмом», разгадать который не удалось с помощью одного простого теста. При ближайшем рассмотрении оказалось также, что по части политкорректности IQ явно отстает от желаемых стандартов: как правило, высоким IQ обладают дети очень успешных родителей. Эти люди отгораживаются от своих соотечественников не только своим социальным статусом, но и высокими заборами: преуспевающие представители среднего класса живут совсем не там, где селится беднота — у них есть свои микрорайоны и пригороды, где они
1 Цит. по Winner, Е. (1996) Gifted children. NY, p.9.
13
О специальных способностях
общаются только с себе подобными. По этому поводу американский психолог Х.Гарднер любит подшучивать: «Зачем нам измерять IQ, когда достаточно знать зип-код (почтовый индекс)?»
Со вздохом разочарования научное сообщество вынуждено признать: «Во многих случаях общий интеллект не может обозначить ту границу, до которой будет простираться квалификация индивида, и многие исследователи поставили под сомнение само существование связи между g-фактором общего интеллекта и индивидуальными различиями в способностях»1. Однако с идеей IQ не спешат расставаться: уж очень соблазнительно, оставив человека всего на час наедине с карандашом и бумагой, узнать, что от него следует ожидать в будущем. Несмотря на сомнения научного сообщества в эффективности теста на IQ, его активное использование продолжается по сей день — ведь с его помощью, как правило, ищут вовсе не завтрашних Эйнштейнов, а клерков и менеджеров среднего звена — на этом уровне IQ. если и не панацея, то по крайней мере, удобный и достаточно надежный инструмент.
Провал идеи IQ, а с ним и универсального g-фактора в качестве предсказателя всевозможных дарований, заставил ученых продолжить поиски. Пришлось обратить внимание и на то, что даже в тестах на IQ не все задания одинаково удаются одним и тем же испытуемым: иным легче иметь дело с пространственными объектами, картинками и рисунками, другие же предпочитают слова и буквы. Значит, так называемый «общий интеллект» не такой уж общий, если действует избирательно? И так называемые «общие способности» — удобная абстракция, за которой на самом деле кроются неравномерно развитые свойства ума и души, в одних случаях проявляющиеся блистательно, а в других совсем слабо. Исследователь детской одаренности, американский психолог Э.Винер спешит разочаровать поклонников g-фактора и идеи 1О_: «Те, кто обладает математическим талантом, с большой готовностью удерживают числовую, пространственную и визуальную информацию; те, у кого есть вербальные способности, хорошо запоминают слова. То есть, в противоположность мнениям многих, у одаренных детей нет просто блестящей памяти. Скорее, выдающаяся память, это своеобразная точка схождения между характером информации, которую нужно удержать, и талантом человека. Эксперты обладают выдающейся памятью специфически и только по отношению к информации, имеющей прямую связь с их сферой деятельности.
1 Ceci, S. Т. & Liker, J (1986) A day at the races: a study of IQ, expertise and cognitive complexity. Journal of Experimental Psychology: General, 115, p.259.
14
О специальных способностях
Например, десятилетние шахматные эксперты обладают потрясающей памятью на шахматные позиции, но уже в области чисел никакой выдающейся памяти у них нет». И заключает свои наблюдения неутешительным для многих выводом: «Высокие способности в одной области вовсе не означают высокие способности в другой»1.
Идеи g-фактора, коэффициента интеллекта и общих способностей работают лишь в ограниченном пространстве, когда от человека требуется лишь усвоение готовых алгоритмов; там, где начинаются высокие способности, где маячат выдающиеся достижения и оригинальные открытия, там, где человеку дано оставить малый или большой след в истории, IQ, отступает. На главный вопрос, почему же один ловок как пантера, а другой силен как медведь, и почему химик Кекуле увидел во сне бензольное кольцо, а композитор Берлиоз услышал целую симфонию, теория IQ и g-фактора ответить не может.
IQ + CREATIVITY = ...
Выдающиеся люди, как было давно замечено, очень быстро все усваивают. Чего бы стоила балерина Анна Павлова, если бы на изучение какого-нибудь «батмана» ей понадобились годы — тогда к «Умирающему лебедю» ей пришлось бы двигаться целую вечность... А если Ньютон никак не мог бы взять в толк таблицу умножения, то до своего знаменитого бинома он бы и за три жизни не добрался. Как бы выдающиеся люди ни ленились (если даже с ними и случается такое), но когда они берутся за дело, то дело кипит: как любят повторять исследователи одаренности, выдающиеся таланты «сразу читают слово, которое другие разбирают по складам». У выдающихся людей и память в своем деле выдающаяся, и такие же высокие темпы профессионального роста. Но история отмечает людей вовсе не за то, что они такие быстрые, ловкие и умелые, а за выдающиеся открытия, за новые идеи, за незаурядные создания ума, рук и фантазии.
Не будучи в состоянии точно определить, какие качества нужны для усвоения материала, для того, чтобы стать вровень с уже имеющимися достижениями, а какие для того, чтобы эти достижения расширить, умножить и продвинуть дальше, психологи согласились в том, что качества эти принципиально различны. В подобном разграничении им помогли эксперименты на мозге, когда оказалось возможно зафиксировать его работу весьма наглядно, и с помощью при-
! Winner, E. (1996) Gifted children. NY, p.52-53.
15
О специальных способностях
боров получить соответствующую «картинку», где разные виды мозговой деятельности и выглядят тоже по-разному. Нейропсихолог Хельмут Петце провел один из таких экспериментов, где 76 испытуемых сначала выполняли просто интеллектуальные задания — они запоминали разного рода данные, сопоставляли их, строили графики, а затем им было предложено вообразить себя творцами и нарисовать картины, сочинить мелодии и стихи.
Оказалось, что мозг в обоих типах заданий ведет себя по-разному и оставляет разные типы «рисунков»: в случае с творческими заданиями линии электроэнцефалограммы говорили о большей слаженности, большем взаимодействии между разными отделами мозга, как будто бы в процессе творчества им чаще приходилось обмениваться информацией и «прислушиваться» друг к другу. Этот и множество подобных экспериментов еще больше убедили научное сообщество в неоднородности, психологическом несходстве между усвоением, обучением и овладением знаниями, с одной стороны, и сочинением, созиданием и творчеством, с другой стороны. Те умственные операции, которые контролировал тест IQ, были похожи на психологический фундамент, инструмент, с помощью которого человек осваивает уже имеющиеся знания, а не выходит за их пределы.
Таинственная способность ума и души не воспроизводить старое, а рождать новое получила название «creativity», что в переводе на русский язык звучало бы как «творческость», но по причине неудобства было заменено калькой с английского и звучит теперь как креативность. Желая лучше понять креативность, американцы Торренс и Торндайк создали соответствующие тесты, где главный упор был сделан на количество и оригинальность умственных продуктов. Креативные личности были способны фонтанировать идеями, предлагая десятки способов использования кирпичей, иголок, газет, мячей и прочих невинных предметов весьма непривычным образом: чем больше по количеству и чем более странные способы использования предметов предлагал испытуемый, тем больше баллов он получал за свою креативность. Если газета была не просто объектом для чтения, но еще и шапочкой, журавликом, корабликом и оберткой для селедки, то испытуемому было на что надеяться. А если кирпич ложился в стену кирпичом и не хотел быть ни подносом, ни забивалом для гвоздей, ни сигналом остановки, лежащим поперек дороги, испытуемый имел все поводы разочароваться в своих творческих возможностях.
Тесты на креативность проверяли некую творческую инициати-ву, но что было делать, если ни кирпич, ни газета не могли подействовать на испытуемого вдохновляющим образом, а он хотел бы поэкспе-
16
О специальных способностях
риментировать с древними письменами, с образцами почвы или с живыми лягушками? Ответы на подобные вопросы не были предусмотрены создателями тестов на креативность. Их принципиальная общность с тестами на IQ состояла в крайней неспецифичности: Торренса и Торндайка, равно как и Термана с Айзенком, испытуемые могли с полным основанием замучить вопросом: «Кем быть?» В чем именно я окажусь сильнее других, если у меня такой высокий интеллект и такие большие творческие возможности? Быть ли мне поэтом, юристом, артистом или атлетом? На все эти вопросы психологи могли бы ответить лишь ободряющим молчанием и пожатием плеч. А ведь общество хотело бы иметь ответы именно на эти вопросы, и как можно раньше, желательно в детстве или хотя бы в подростковом возрасте.
К семидесятым годам XX столетия стало ясно, что практическая психология и психодиагностика сами не могут справиться с указанием светлого будущего для каждого, что их рекомендации весьма расплывчаты и неточны, что полученные результаты часто связаны с происхождением, воспитанием и опытом человека. Против тестов на креативность и тестов на интеллектуальный коэффициент говорило и то, что они начали превращаться в подобие учебного предмета: те, кто хотел получить в этих тестах баллы повыше, при соответствующем усердии и тренировке достигали желаемого. Для прояснения ситуации научное сообщество решило, как и положено в подобных случаях, обратиться к теории: надо было, наконец, разобраться в терминах и понятиях, сформированных психологической наукой в области индивидуальных различий в умственной деятельности.
Наиболее распространенный термин — «способности», по-английски «abilities»; принято думать, что они связаны прежде всего со скоростью и качеством усвоения информации. К ним примыкает непереводимый советский термин «задатки», политкорректно обозначающий нечто, на основе чего впоследствии формируются или не формируются способности — в зависимости от обстоятельств и поведения наделенного задатками индивида. Есть также термин «одаренность», по-английски «giftedness» с производным «gifted» — одаренный: это весьма расхожий термин, которым с удовольствием обозначают выдающихся детей, требующих к себе повышенного внимания и особых образовательных подходов — в этом слове заключено нечто многообещающее и устремленное в будущее. Имеется также слово «талант» — термин собирательный, обозначающий факт значительного превосходства в возможностях и результатах деятельности над простыми смертными. Этот термин на всех языках, включая русский, звучит одинаково (английский вариант — «talent») и содержит в себе
О специальных способностях
нечто возвышенное, масштабное и монолитное.
Остается еще «интеллект», с коэффициентом или без, обозначающий склонность к умственному манипулированию, к сопоставлению, сравнению, вычленению, объединению, а также к умению обнаружить решающее звено в цепи, сущностный фактор, нерв и зерно во всем — как сказали бы по-английски, «the Heart of the Matter» — суть дела. В одном ряду с универсальным понятием «интеллект» стоит русское слово «ум», которое психолог Сергей Рубинштейн обозначил просто и коротко: «Ум — это умение видеть существенное». И, наконец, самый новый и таинственный термин, «creativity», креативность, творческий потенциал, продуктивная способность, склонность к инновации, к изобретательству, к созиданию.
Всего пять основных понятий — способности, одаренность, талант плюс интеллект и креативность. Сумма этих свойств определяет жизненный успех. Чем всего этого больше, как в отдельности, так и вместе, тем больше поводов для оптимизма по поводу своих перспектив имеет каждый из нас.
УСВОЕНИЕ, ПРИЛЕЖАНИЕ И ТВОРЧЕСТВО
Среди всех принятых терминов наиболее значим «талант», поскольку все прочие составляют своего рода предпосылки выдающегося успеха, необходимые ступени к нему, в то время как талант — это уже почти результат: сказать «поэтический талант» — можно смело подразумевать если не Пушкина, то хотя бы Твардовского; сказать «талант врача» — можно вспомнить если не Гиппократа или Пара-цельса, авторов новой философии лечения, то хотя бы Святослава Федорова, создателя микрохирургии глаза. Отсюда понятно стремление психологов раскрыть сущность таланта и огорчение, которые испытывают психологи из-за его неуловимости и неясности его составляющих. «По сравнению с понятием способностей, которые часто определяют как «скорость в обучении и приобретении компетентности в данной области», - пишет польский психолог Мария Мантуржевска, - талант известен как специфическое свойство личности, обозначающее, прежде всего, неустанные усилия для достижения наилучшего результата, намного превосходящего средние показатели. В течение двух тысячелетий европейские мыслители бьются над проблемой таланта, его природой и структурой, его происхождением и развитием, со времен Платона и Аристотеля до современных психологов, таких как Стенберг, Чикенсмихали, Гарднер, Геллер и
18
О специальных способностях
другие. И, несмотря на их усилия, проблема таланта далека от разрешения: несмотря на лавину публикаций и конференций, само понятие таланта не проясняется. Уже вошло в привычку заменять его такими понятиями как «дарование» или «выдающиеся способности», но исследователи и современные психологи почти не в состоянии объяснить, в каких же отношениях между собой находятся эти три понятия — потому и используются они на правах синонимов, что, как представляется, отнюдь не соответствует действительности»1.
Это высказывание можно трактовать и как хорошую новость и как плохую одновременно. Плоха эта новость по понятной причине: два тысячелетия усилий и размышлений и далекий от однозначности результат — сущность основного понятия остается нераспознанной. Хороша же она потому, что проливает свет на важное различие между способностями как психологическим свойством усваивающего, «впитывающего» характера, и талантом как психологическим свойством творческого и созидающего характера. Психологическое содержание способностей и таланта больше не отождествляется: это ли не победа? Разве не ради нее во многом потрудились и создатели теории «коэффициента интеллекта» и создатели теории креативности? Совместными усилиями они сообщили человечеству, что понять, усвоить, узнать и научиться — это действия, требующие овладения определенными алгоритмами, и облегчает эти действия не что иное как интеллект.
Интеллект — свойство не однозначное, и существуют разные его виды: одни легко овладевают, например, математической информацией, а другие — художественно-пластической. В этом случае говорят, что человек обладает математическими способностями, то есть особой склонностью к овладению числовыми, пространственными и иными формализованными операциями; в другом же случае скажут, что человек обладает художественными способностями, то есть особой склонностью к овладению визуально-образными операциями. Если интеллект — это мыслительный инструмент, то способности — это мыслительный инструмент, обращенный на определенную область деятельности, проявленный именно в ней. Способности и интеллект, по-существу, синонимы: и то и другое специфично, не существует способностей вообще или интеллекта вообще; и способности и интеллект позволяют человеку с особым успехом осуществлять ана- литико-синтетические операции на том или ином материале, чувст-
1 Manturzewska, M.(1994) Les fac- |
|
|
|
|
teurs psychologiques dans le devejoppe- |
gie de la musique, ed. A.Zenatti, p.260. |
|||
ment musical et |
||||
|
' |
. |
||
1'evolution des musiciens professionnels. Dans: Psychologie de 1 |
||||
• - |
|
|
|
|
19
О специальных способностях
вуя себя в нем как рыба в воде.
Без способностей и интеллекта невозможно совершить рывок в сво- I ем деле, оставив след в истории: человек, лишенный способностей, не усвоит сделанное предшественниками, не сможет говорить на языке той области деятельности, в которой он хотел бы отличиться. Однако счастливый обладатель способностей не может продвинуться дальше, чем подражание и усвоение уже известного: многочисленные эпигоны в искусстве — люди бесспорно способные, но для самостоятельного творчества их способностей мало. Чтобы совершить нечто значительное, нужен талант
—самое таинственное понятие психологии одаренности, природу которого стремятся разгадать многие поколения ученых.
Талант связан с творческим воображением, с фантазией и потребностью изобретать, которые психологи называют креативностью, выступающей в роли своеобразного мотора таланта, его психологического центра. Способности и креативность составляют основу таланта, они — главные компоненты его структуры; иными словами, талант предполагает, что человек одарен одновременно и способностями и креативностью. Талантом можно назвать интегратив-ное свойство, благодаря которому совершаются все великие деяния; способности или специфический интеллект составят одну сторону или составную часть таланта, а креативность
—другую. Одаренностью часто называют то же самое, что и талант: наивысшую творческую потенцию к выполнению определенной деятельности. Одаренность и талант — синонимы.
Такая двухкомпонентная структура таланта, опирающаяся на способности и креативность, устраивает многих исследователей. В частности, Зиглер и Котовский признают, что первую часть предложенной схемы можно назвать «обучающее-семейной» по той причине, что на процесс обучения и функционирования способностей на практике большое влияние оказывает семья, а вторую, творческую часть удобно назвать «креа- тивно-продуктивной» и обозначающей уже не учащихся, а взрослых, готовых к тому, чтобы внести незаурядный вклад в ту или иную область деятельности. Наиболее обнадеживающим для общей схемы выглядит заключение авторов: «Результаты большого числа эмпирических исследова-
ний свидетельствуют о слабой корреляции между этими двумя типами дарований»1. То есть опять возникает утверждение об одаренности или таланте, с одной стороны, и способностях, с другой стороны, как о психологи-
1Цит. по Manturzewska, M. (1994)Les facteurs psychologiques dans le developpement musical et revolution des musiciens professionnels. Dans: Psychologie de la musique, ed. A.Zenatti, p.261.
20
специальных способностях
ческих «параллельных прямых». Вопрос о специфической принадлежности способностей и таланта, то есть о том, «какой именно талант, куда он ведет и в чем проявляется?» пока остается открытым: схема и структура тем и хороши, что ко всему подходят и все объясняют — идет ли речь о таланте заслуженного работника милиции или о таланте народного артиста.
Мария Мантуржевская, как и многие ее коллеги, подчеркивает в своих рассуждениях момент добровольных усилий. Достать луну с неба (а именно таковы устремления таланта, часто выходящие за грань допустимого), можно только в том случае, если заболеть этой безумной идеей и приближать ее осуществление с маниакальным постоянством. Без такой необычайно высокой мотивации или устремленности к цели ни в одном трудном деле ничего не добьешься. Так что двух компонентов, уже вошедших в структуру таланта, как будто не хватает. Для полноты картины нужен третий, мотивационный компонент — он играет роль эмоционального топлива, сжигая которое человек движется к своей цели. Не случайно творческую мотивацию психологи любят называть словом «drive», что в буквальном переводе означает «порыв, движение».
Одними из первых на ведущую роль мотивации обратили внимание российские исследователи психологии творчества во главе с Я.Пономаревым. Они обнаружили, что при решении достаточно сложной, но доступной для большинства задачи, выигрывают не самые умные и не самые интеллектуальные, а те, кто в состоянии зажечься проблемой, считать ее успешное решение делом чести и всерьез отчаиваться, если ответ не найден. А тот, кто слишком хорошо знает, что его персональное благополучие и задача, над которой он бьется, безумно далеки друг от друга, обычно бросает решение на полпути и нисколько не печалится, если ничего не вышло. Оказывается, успех и мотивация связаны очень тесно
— без упорного желания «вытащить рыбку из пруда» необходимое количество «труда» ниоткуда не возьмется.
Подытожить размышления психологов конца XX века о таланте взялся американец Дин Симонтон, знаток математики, статистики и исследователь одаренности. Он поспешил разочаровать всех, кто надеялся найти ответ в одном месте, то ли поблизости от IQ, то ли неподалеку от креативности. Талант был сразу объявлен свойством сложным и многокомпонентным, подразумевающим и особые свойства мышления (здесь автор делает реверанс в сторону IQ), и особый стиль деятельности (здесь он имеет в виду связь с креативностью, то есть с постоянным продуцированием новых идей), и, на-
21