ГлаваV фонетическая стилистика § 1. Исполнительские фонетические средства

Каждое литературно-художественное произведение, как поэтическое, так и прозаическое, есть произведение речевое, а следовательно, представляет некоторую звуковую последовательность, из которой возникает последовательность слов, фраз, предложений и дальше все сообщение. Музыкальный эстетический эффект при этом создается не одними звуками или просодическими элементами, т.е. изменениями и противопоставлениями высоты тона, интенсивности и долготы, но звуками и просодическими элементами в единстве со значением. Звуки языка вне значения и контекста фактами искусства не становятся. Звуковая сторона произведения художественной литературы составляет одно целое с ритмом и значением и отдельно от них на читателя воздействовать не может.

Для того чтобы быть эстетически действенной, звуковая сторона произведения должна чем-то выделяться и обращать на себя внимание. Впрочем, провести грань между эстетически действенными и выдвинутыми элементами текста и эстетически нейтральными весьма трудно, и в подлинно художественном произведении действенны все его элементы.

Для удобства изложения и рассмотрения фонетические стилистические средства можно условно подразделить на исполнительские и авторские. Исполнительскими мы назовем фонетические средства, допускающие варьирование, имея в виду, что при перекодировании произведения из письменной формы в устную возможны, в известных пределах, некоторые различия в интерпретации его звучания, что, естественно, изменяет и смысловую интерпретацию¹.

Напротив, фонемный состав текста, его инструментовка и стихотворный размер целиком зависят от автора; эти фонетические средства можно назвать авторскими.

От исполнителя зависят больше всего так называемые просодические элементы, т.е. изменения и противопоставления высоты тона, длительность произнесения, громкость, ускорения и замедления, вообще темп речи, разрывы в произнесении, паузы, расстановка более или менее сильных смысловых и эмфатических ударений.

Интонация сравнительно меньше зависит от исполнителя, но и в этом отношении, слушая записи исполнения одного и того же монолога Гамлета, как его читают Майкл Редгрейв, Пол Скофилд и Джон Гилгуд, можно заметить расхождения, связанные с различной трактовкой образа Гамлета.

Вдумчивое толкование текста должно способствовать его более артистичному исполнению. Артистичное исполнение свидетельствует о том, что содержание глубоко понято, и помогает донести до слушателей мысли и чувства автора.

§ 2. Авторские фонетические стилистические средства

Авторские фонетические средства, повышающие экспрессивность речи и ее эмоциональное и эстетическое воздействие, связаны со звуковой материей речи через выбор слов и их расположение и повторы. В своей совокупности эти средства рассматриваются учением о благозвучии, или эвфонией. Эвфонией, или инструментовкой, называют также и самый объект этого изучения, т.е. соответствующую настроению сообщения фонетическую организацию высказывания¹.

Важную роль в инструментовке и других фонетических средствах играют повторы как отдельных звуков, так и словесные.

Общий механизм внутрислогового звукового повтора Дж. Лич объединяет в следующей схеме, где согласный звук обозначен С, а гласный — V. Общая схема английского слова С^0-3V С^0-4, т.е. инициальных согласных может быть 0—3, а финальных — от 0 до 4. В приведенной таблице повторяющиеся элементы выделены.

1. Аллитерация CVC great/grow send/sit

2. Ассонанс CVC great/fail send/bell

3. Консонанс CVC great/meat send/hand

4. Обратная рифма CVC great/grazed send/sell

5. Парарифма CVC great/groat send/sound

6. Рифма CVC great/bait send/end²

Выше мы уже неоднократно рассматривали стилистические функции повторов на разных уровнях. На уровне фонетическом, помимо указанных на схеме аллитерации, ассонанса, консонанса и всех типов рифмы, это еще ритм и метр. Разные типы повторов организуют звуковой строй художественного произведения. В поэтической речи они отчетливо организованы и упорядочены, в прозе избыток упорядоченности может ощущаться как нарушающий эстетическое впечатление, тем не менее многие звуковые выразительные средства являются общими для поэзии и прозы.

В данном разделе будут рассмотрены инструментовка и некоторые другие специфические фонетические средства: звукопись, звукоподражание, звуковой символизм, звучные слова.

Общая фонетическая окраска текста создается выделяющимися (выдвинутыми) на общем фонетическом фоне близко расположенными повторами. Выдвинутость этих элементов сообщает им ритмическую роль, которая оказывается тем более заметной, чем теснее они расположены. Близость повторяющихся звуков называется теснотой ряда (термин Ю. Тынянова).

Как в поэзии, так и в прозе возможны смежные звуковые повторы, расположенные цепочкой и создающие эмоциональную приподнятость и выразительность. Е.Д. Поливанов показал, что материалом в подобных повторах могут быть не только метр и ритм, но и различные другие фонетические представления. В качестве примера звукового удвоения он цитирует Гоголя: «Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно...», где повторяются: дн — дн, пр — пр, гд — гд, влн — лвн¹. Повторы здесь смежные двухсогласные, но возможны и более сложные случаи, когда повторяющиеся согласные разделены другими звуками, последовательность их может меняться и все же они остаются ощутимыми для слуха, как в следующем примере, где повторяются: s—l, s — п, f — l — п, s— t, n—d.

His soul swooned slowly as he heard the snow falling, faintly through universe and faintly falling like the descent of their last end, upon the living and the dead.

(J.Joyce)

Характер инструментовки зависит от следующих факторов: фонетическое качество повторяющихся звуков и степень их сходства (повтором считается близкое расположение не только одинаковых, но и сходных звуков, например, случаи, когда строка содержит несколько свистящих); теснота ряда, т.е. близость повторяющихся звуков; чем она больше, тем заметнее эффект инструментовки; количество повторяемых звуков; повторы групп из нескольких звуков делают инструментовку более заметной, чем повторы отдельных звуков.

Рассмотрим прозаический отрывок из эссе Д. Лоренса Flowery Tuscany.

But in the morning it is quite different. Then the sun shines strong on the horizontal green cloud-puffs of the pines, the sky is clear and full of life, the water runs hastily, still browned by the last juice of crushed olives. And there the earth's bowl of crocuses is amazing. You cannot believe that the flowers are really still. They are open with such delight, and their pistilthrust is so red-orange, and they are so many, all reaching out wide and marvellous, that it suggests a perfect ecstasy of radiant, thronging movement, lit-up violet and orange, and surging in some invisible rhythm of concerted delightful movement. You cannot believe they do not move, and make some sort of crystalline sound of delight. If you sit still and watch, you begin to move with them, like moving with the stars, and you feel the sound of their radiance. All the little cells of the flowers must be leaping with flowery life and utterance.

Инструментовка отрывка помогает почувствовать прелесть весеннего утра в Тоскане, сообщить читателю упоение красками и музыкой цветов, передает настроение восторга, который переполняет автора. Эвфония отрывка построена на преобладании гласных высокого подъема [i], [i:], дифтонга [ai] и других дифтонгов с компонентом [i] и имеет смысловую нагрузку, создавая впечатление чего-то очень светлого, сверкающего.

Может показаться, что такие утверждения о символичности отдельных звуков субъективны и произвольны. Однако в действительности это не так. Существуют интересные работы психологов, проверивших ассоциации, которые испытуемые связывают с теми или иными гласными звуками. Статистические данные оказались очень показательными.

Эффект инструментовки может быть весьма разнообразным. Звук [d], например, при частом повторении ощущается, по мнению многих, как недобрый, связанный с отрицательными эмоциями. Разумеется, в приведенном ниже стихотворении ощущение грусти и подавленности создается образами и ассоциациями со смертью, но справедливо и то, что на звуковом уровне инструментовка это настроение поддерживает.

DESIGN

I found a dimpled spider, fat and white,

On a white heal-all, holding up a moth

Like a white piece of rigid satin cloth —

Assorted characters of death and blight

Mixed ready to begin the morning right,

Like the ingredients of a witches' broth —

A snow-drop spider, a flower like a froth,

And dead wings carried like a paper kite.

What had that flower to do with being white,

The wayside blue and innocent heal-all?

What brought the kindred spider to that height,

Then steered the white moth thither in the night?

What but design of darkness to appal? —

If design govern in a thing so small.

(R. Frost)

Сложный и зловещий образ смерти — белый паук на белом цветке держит мертвого белого мотылька — поддержан инструментовкой, основанной на повторении звука [d] и соответствующего глухого [t]. Настойчиво повторяясь, эти согласные создают жесткий артикуляционный рисунок. Семь из четырнадцати строк сонета рифмуются на [ait]. Эта жесткая артикуляционная окраска взаимодействует со значением слов и выдвигает ключевые, тематические слова death and blight и слово design, выдвинутое, кроме того, сильной позицией. Цветок heal-all, который, как показывает название, считается целебным, бывает обычно голубого цвета. Паук, похожий цветом на подснежник, — тоже редкое явление. Поэт задумывается над символическим значением такого совпадения — отсюда название Design.

Звукописью называется соответствие звукового состава фразы изображаемому, т.е. первой, или денотативной, части сообщения, в то время как инструментовка связана с коннотативной его частью.

Частным случаем звукописи является звукоподражание, т.е. использование слов, фонетический состав которых напоминает называемые в этих словах предметы и явления — звуки природы, крики животных, движения, сопровождающиеся каким-нибудь шумом, речь и различные звуки, которыми люди выражают свое настроение, волю и т.д.: bubble л —журчание, splash п— плеск, rustle п— шорох, buzz v— жужжать, purr v— мурлыкать, flop n — падение, babble п— болтовня, giggle п — хихиканье, whistle n — свист и т.д.

Описывая город, в котором он родился, Дублин восьмидесятых годов прошлого века, Ш. О'Кейси вспоминает свои детские впечатления: это был мир, наполненный топотом копыт: where white horses and black horses and brown horses and white and black horses and brown and white horses trotted tap-tap-tap tap-tap-tappety-tap over cobble stones...

В стихотворении Р. Киплинга Boots топот солдатских сапог изображается не только звукоподражательным словом slog, которое в прямом значении называет сильный удар, а переносно значит упрямо шагать, но и повторением слов foot boots, которые сами по себе звукоподражательными не являются:

We're foot — slog — slog — slog — sloggin' over Africa —

Foot — foot — foot — foot — sloggin' over Africa.

(Boots — boots — boots — boots — movin'up and down again!)

Как звукопись, так и прямое звукоподражание использованы Э. По в стихотворении The Bells.

Звукопись может сочетаться с аллитерацией как в узком смысле этого термина, так и в более широком его понимании, как любого повтора согласных в близко расположенных словах.

В романе А. Кронина «Цитадель» настойчивое повторение свистящих создает впечатление шепота и вместе с конвергенцией других средств рисует возбужденный скандальными слухами город: Nothing so exciting, so scandalous, so savouring of the black arts had startled Aberlaw since Trevor Day, the solicitor was suspected of killing his wife with arsenic.

Некоторые авторы относят к инструментовке также явление парономасии, т.е. близости звучания контекстуально связанных слов.

Мы встречаемся с парономасией в стихотворении Э. По «Ворон», где близкими по звучанию являются, например, слова raven и never.

Р. Якобсон, анализируя это стихотворение, рассматривает парономасию как тип повтора и отмечает, что близость звучания двух контекстуально связанных слов создает дополнительные семантические связи между ними. Сходство звуков указывает на нечто общее в значении. Р. Якобсон находит, что в стихотворении «Ворон» зеркальная близость ряда согласных в словах raven и never подчеркивает отчаяние и безнадежность, которые символизирует черная птица, связывает эти два слова в одно целое. Парономасия связывает также в единое целое два центральных символа этого произведения — ворона и тень. Оба они символизируют неизбывное отчаяние, причем второй образ проявляется только в конце последней строфы. Якобсон считает, что инвариантность этой группы особо подчеркивается изменением порядка следования повторяющихся звуков. Последняя строфа звучит так:

And the raven, never flitting, still is sitting, still is sitting.

On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;

And his eyes have all the seeming of a demon that is dreaming,

And the lamp-light o'er him streaming throws his shadow on the floor;

And my soul from out this shadow that lies floating on the floor

Shall be lifted — nevermore.

В романе Дж. Голсуорси «Серебряная ложка» во внутренней речи Майкла встречается парономасия, сообщающая тексту ироническое звучание. Парономасия р, о, 1, t, i неожиданно связывает слова poultry и politics, показывает, что Майкл и сам не принимает всерьез политику своей группы.

But still he strummed on, and his mind wandered in and out of poultry and politics. Old Forsyte, Fleur, Foggartism and the Ferrar girl — like a man in a maelstrom whirling round with his head just above water.

Эта парономасия и последующая аллитерация со звуком [f] создают фонетическую группировку, акцентирующую все то, что волнует Майкла, и подает в подтексте его ироническое отношение к ситуации. Сходство на фонетическом уровне влечет за собой возникновение вторичных значений, а с ними и новых смысловых связей. Звуковое подобие сближаемых таким образом слов может иметь разнообразные стилистические функции¹.