И функций организма. Приспособление растений к условиям внешней среды]

Имея возможность пользоваться сочинениями и новы­ми журнальными статьями по ботаническому исследова­нию, я задумал составить руководство, которое, не вы­ходя из пределов учебника для средних школ, удовлетво-

534

ряло бы по возможности новейшим требованиям науки. «Органография цветковых» составляет первую часть это­го руководства. В ней я поставил себе задачей свести раз­нообразные явления формы органов к возможному един­ству, вследствие чего учение о метаморфозе форм, о кото­ром наши старые и новые учебники всегда упоминают только вскользь, находит большое применение в моей органографии (1, стр. III).

Органы цветковых растений могут служить предметом исследования и изучения с различных точек зрения (1, стр. 1).

Приспособления органов цветковых растений к окру­жающей среде весьма разнообразны, смотря по цели того или другого приспособления к условиям внешней среды (1, стр. 3).

С иной точки зрения, нежели в гистологии и физио­логии растений, растительные органы рассматриваются органографией растений. Она описывает их только с внеш­ней стороны, определяя форму, величину, цвет, плотность и т. п., и если рассматривать иногда их строение с помо­щью разрезов (строение луковицы, пыльников, плода и пр.), то обращает внимание только на внешнее разделе­ние их на части, не касаясь гистологического строения этих частей.

Описание органов с внешней их стороны требует осо­бого метода, применение которого удовлетворяло бы це­лям. В прежнее время (начиная с Линнея и почти до Шлейдена) господствующим приемом было описывать в мельчайших подробностях разнообразие форм каждого ор­гана без всякого отношения к его происхождению, кото­рое считалось известным. Каждая форма с едва замет­ными отличиями подводилась под особую рубрику, ей давался особый термин, и сама она принималась за нечто отдельное. Результатом такого приема получалась сухая, бессвязная наука, не имевшая никаких общих принци­пов и состоявшая почти исключительно из перечня одних названий форм. Существенный недостаток этой науки состоял в том, что в ней все сводилось к познанию бес­конечного разнообразия форм органов и их видимых признаков, тогда как стремление всякой науки должно клониться к обобщению явлений и приведению видимого разнообразия к единству (1, стр. 5).

535

[Взаимосвязь и взаимовлияние привоя и подвоя.

Пропаганда материалистических идей ч. Дарвина.

Роль наследственности]

В литературе было собрано много данных о влиянии дичка на прививок и, обратно, о влиянии прививка на дичок в разных странах Европы — во Франции, Голлан­дии, Германии и особенно Англии, — причем высказыва­лись весьма разносторонние мнения относительно того и другого влияния, но старый вопрос о значении дичка все-таки не был решен окончательно и останется таким еще долгое время (2, стр. 1).

Основываясь на этом, вышеприведенную формулу мож­но обобщить научно таким образом: дичок влияет на жиз­ненные (физиологические) отправления прививка (силу роста, созревание и пр.), но не влияет на форменные (мор­фологические) признаки органов этого прививка, какого бы происхождения ни были эти органы — листового, стеб­левого или обоюдного.

Из этой формулы следует вывод, что изменение жиз­ненных отправлений известных органов не производит из­менения форменных признаков. Но такой вывод стано­вится в полное противоречие с упомянутым выше фактом улучшенной садовой практики, при котором листовые поч­ки обращаются в цветочные и обратно, раз этот факт со­ставляет несомненный метаморфоз и единогласно всеми плодоводами признается зависящим от количества прите­кающего сока к почкам: чем короче обрезана ветвь, тем более в нее притекает сока и тем более вероятность на получение листовой ветви вместо цветочной. Кроме того, в привитом черенке, как и вообще в растении, не следует разделять жизненных отправлений от особенностей фор­менных признаков, признавая их стойкость ненарушимой и сохраняющейся вне жизни органов, ибо форменные при­знаки всегда находятся в непосредственной связи с от­правлениями органов и сами по себе обусловливаются осо­бенностями роста, изменениями в величине, изменениями заключающихся в них веществ и т. д. Таким образом, уже на первом шагу признания вышесказанной формулы за истину мы сталкиваемся с очевидным противоречием, которое не имеет никакого объяснения, ибо изменение жизни органов необходимо должно вызывать и измене­ние видимых свойств или особенностей органов; вдобавок

536

стойкость (константность) признаков есть явление крайне относительное, и всякий орган но своей природе склонен к изменениям в самых разнообразных направлениях от всяких условий, вызывающих изменение его жизни (2, стр. 2—3).