pnb_2015

Результаты процесса принятия группового морального решения были крайне интересны и неоднозначны. В группах 1, 2, 5 и 6 было достигнуто единое групповое моральное решение, соответствующее третьему уровню развития морального сознания, что можно оценить по структурным элементам решения: Хайнц должен украсть лекарство,

только если любит свою жену, и не должен понести наказание за этот поступок. Группы 3 и 4 не смогли принять единое групповое моральное решение, поскольку активные участники группы отстаивали решение, соответствующее второму уровню развития морального сознания: Хайнц не должен украсть лекарство, поскольку это ему навредит, и каждый должен заботиться о своем благополучии, не нарушая закон.

Ограниченная рациональность проявлялась в том, что участники более низких уровней не могли в полной мере ориентироваться в аргументах и позициях участников более высокого уровня. В целом их познавательная активность была направлена на сохранение баланса, а не на поиск новой информации. В совокупности с феноменом моральной регрессии данная характеристика подтверждает, что моральное сознание не является исключительно когнитивной структурой.

Характеристика склонности к оппортунизму проявила себя в том, что участники более высокого уровня с удивительной легкостью отказывались от своих аргументов при принятии группового решения. Причины этого могли быть различны: одним было важно сохранить отношения в группе, другим повысить свой статус. Но подобное положение вещей явно противоречит когнитивным теориям морали и позволяет с уверенностью сказать, что ситуация может быть значимым фактором, влияющим на уровень развития морального сознания и его проявления.

Характеристика пассивности проявилась в том, что участники дискуссии были не склонны искать дополнительные причины и основания своей позиции. Их удовлетворял более доступный, а не более верный тип аргументации. Несмотря на то, что дискуссии протекали достаточно оживленно, участники очень редко выделяли в аргументах позицию оппонента, критически оценивали ее и возвращали суждения более высокого уровня, тем самым повышая когнитивную сложность суждений.

Таким образом, основой интерпретации поведения и суждений субъекта в ситуации принятия группового морального решения могут быть такие характеристики, как ограниченная рациональность, склонность к оппортунизму и пассивность. Данные характеристики проявляют себя только на групповом уровне взаимодействия субъекта и позволяют более точно описывать групповые процессы и моделировать поведение людей на групповом уровне принятия моральных решений.

Безусловно, предложенные нами интерпретации могут быть специфичными для нашей выборки и дизайна исследования, но этот и многие другие вопросы должны найти свое продолжение в нашей исследовательской работе в дальнейшем.

141

Литература

Андреева Г. М. Психология социального познания. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Аспект-Пресс, 2005.

Аузан А. Институциональная экономика. Новая институциональная экономическая теория. М.: Инфра-М, 2011.

Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние. СПб.: Питер, 2011.

Haidt J. The New Synthesis in Moral Psychology // Science. 18 May 2007. V.316. № 5827. Р. 998–1002.

Lapsley D. K. Moral psychology. Boulder, CO: Westview Press, 1996.

Контент-анализ психологических аспектов личности персонала, потенциально компрометирующих информационную безопасность организации:

опыт применения метода

Ю. С. Зарубин (Калининград)

Можно предположить, что постоянно возрастающая сложность информационных систем в современном мире должна приводить к повышению требований к профессиональным навыкам как компьютерных преступников, так и специалистов в области информационной безопасности, углублению их специализации и разделению труда, возникновению профессиональных групп как с одной, так и с другой стороны. Но сейчас мы можем наблюдать картину, когда ведущие компании в сфере обеспечения компьютерной безопасности заявляют о том, что на данный момент, наоборот, снижается уровень технических знаний и навыков злоумышленников, специализирующихся на информационных преступлениях (Zecurion, 2013). Эта тенденция наблюдается на фоне увеличения доли атак, направленных не на техническую инфраструктуру, а на использование человеческого фактора. С другой стороны, можно отметить рост доли целенаправленных нападений на различные организации, связанный со стремительным развитием информационных технологий, их внедрением и монетизацией и, соответственно, повышением потенциального ущерба от осуществления успешного промышленного шпионажа или диверсии (Zecurion, 2015).

Цель данного исследования: выявить наличие или отсутствие факторов уязвимости у сотрудников организации при имитации таргетированной атаки и предложить методы противодействия ей.

Гипотеза исследования: психологические особенности пользователей как субъектов деятельности, а именно: склонность к азартным играм, употреблению алкоголя, наличие выраженных стереотипов и предрассудков (этнических, гендерных, политических, классовых),

142

а также конфликтность и алчность могут выступать факторами уязвимости информационных систем и актива организации в целом.

Аудит информационной безопасности проводился в двух калининградских группах компаний, основным видом деятельности которых является разработка и внедрение программно-технических решений

иинформационных услуг, а также имеющих в своей организационной структуре федеральные и международные филиалы. Наличие последних, с точки зрения злоумышленника, значительно упрощает осуществление таргетированной кибератаки на предприятие за счет растянутости линий связи и наличия малознакомого персонала в различных, разнесенных локально офисах организации. Таким образом, выборку составили 82 сотрудника компании «Один» и 39 сотрудников компании «Локи». Весь постоянный персонал обеих компаний (подпадающий под скрининг) имеет высшее образование и находится в возрастном диапазоне от 22 до 45 лет, что, вероятно, обусловлено деятельностью компаний.

Входе текущего эксперимента мы проанализировали порталы исследуемых компаний и выявили ключевой персонал организации. Это в значительной степени было упрощено в обоих случаях самими организациями, содержащими список контактов ключевого персонала на своих корпоративных порталах. На следующем этапе мы выделили аккаунты выявленных пользователей в социальной сети «Вконтакте».

Последующий этап представлял собой выявление единиц контентанализа, применяемого нами для изучения продуктов деятельности сотрудников организаций, а именно: фотографий, рисунков, собственных записей, а также материалов, отмеченных и выделенных пользователями из множества других. На этом этапе было необходимо учитывать смену воспринимающего лица, действующего лица или категории.

Сучетом всего вышеописанного нами были определены тематические категории и подкатегории, выступившие единицами счета. Дальнейшая обработка полученных данных проводилась методом факторного анализа при помощи специализированного статистического программного обеспечения.

Единицами контент-анализа стали: темы сообщений, фотографии, репосты сообщений аффелированных и публичных лиц, видео- и аудиозаписи, созданные пользователем в различных социальных сетях, на форумах и в иных сообществах.

Единицы счета представляют собой тематические категории, обобщенные по изучаемым по предмету нашего исследования, а именно: склонность к азартным играм; склонность к употреблению алкоголя; конфликтность, алчность; выраженные этнические, классовые, политические или гендерные стереотипы. В связи с тем, что при анализе социальных сетей достаточно трудно достоверно разделить изображение

итекст, сохранив смысловое содержание сообщения, мы обозначили

143

за единицу частоту возникновения категории как продукта деятельности индивида.

Врезультате первого этапа контент-анализа нами было выявлено 77599 тематических сообщений, из них 27106 сообщений в виде фотографий и 50629 сообщений в виде записей в аккаунтах социальной сети «Вконтакте». Подавляющая часть из них представляют собой сообщения, скопированные на «стену» своего аккаунта чужие сообщения – «репосты». Исключение составляет тематическая подкатегория «Гендер» во второй выборке, представленной сотрудниками группы компаний «Локи». Эта картина объясняется наличием выраженных гендерных стереотипов у нескольких сотрудников, которые суммарно образуют данный показатель.

Врезультате факторного анализа подкатегорий наблюдения персонала группы компаний «Один» методом главных компонент было выявлено четыре агрегированных фактора, описывающие 42,29%, 59,71%, 74,07%, 85,94% выборки соответственно. Первый фактор в три раза превышает порог выделения компонента, остальные три имеют значение, близкое к пороговому. Первый и наиболее выраженный фактор включает в себя тематическую категорию «алчность» целиком. Полагаем, что именно так его и возможно определить. Второй фактор можно определить как комплексные «классово-этнические стереотипы», «политические стереотипы» и «гендерные стереотипы», однако вес последних трех указанных факторов не столь велик.

Для того чтобы было возможно проведение факторного анализа, нами были исключены подкатегории с нулевой дисперсией. После чего был выявлен единственный значимый компонент, описывающий 83,78% дисперсии.

Этот фактор влияет на две из трех подкатегорий, связанных со склонностью к употреблению алкоголя (собственные фотографии

имотивирующие картинки), выделение (репост) записей, связанных

сэтническими, классовыми и гендерными стереотипами, а также публикацию собственных суждений, содержащих политические предрассудки. Мы полагаем, что это сложный комплексный фактор и для его более точного определения требуются дальнейшие исследования.

Входе эксперимента также были выявлены два тематических сообщения, соответствующие категориям «конфликтность», и дополнительный аккаунт одного из пользователей, предназначенный для участия в различных лотереях и иных призовых играх, что свидетельствует о выраженной склонности к азартным играм. При использовании номотетического подхода этот факт не имеет достаточного веса для влияния на результат эксперимента.

Вдвух из семи случаев углубленный анализ собственных сообщений сотрудников показал наличие выраженных стереотипов и предрассудков: гендерных, классовых и политических. В трех случаях можно

144

говорить о выраженности у пользователя категории «алчность» в той или иной мере.

Полученные, а затем уточненные данные позволили построить 13 уточненных персонализированных векторов атаки на сотрудников компаний, пользователей информационных систем.

В ходе экспериментального исследования методом структурного контент-анализа был обработан значительный объем данных, который в дальнейшем был распределен на тематические категории и подкатегории. Результаты были обработаны с помощью факторного анализа методом выделения главных компонентов. Было выделено четыре компонента для данных сотрудников ГК «Один»: «склонность к употреблению алкоголя», «классово-этнические стереотипы», «политические стереотипы» и «гендерные стереотипы» – и один выраженный экономический компонент для персонала ГК «Локи».

Было составлено 13 (5 и 8 по организациям соответственно) уточненных векторов атаки. Мы полагаем, что необходимо проведение дальнейших исследований с фокусом на анализе непосредственно продуктов деятельности пользователей и более широком применении идеографического подхода.

Литература

Zecurion Analytics и Ассоциация российских банков: Информационная безопасность в российских банках 2013 // Zecurion. 2013. URL: http://www. zecurion.ru/upload/iblock/115/Zecurion_ARB_Banks_research_2013. pdf.

Zecurion Analytics: Отчет об утечках конфиденциальной информации в 2014 году // Zecurion. 2015. URL: http://www.zecurion.ru/upload/ iblock/80e/Zecurion_Data_Leaks_2015_full.pdf.

Семантические особенности имиджа г. Иркутска

Т. В. Зверева (Иркутск)

Исследования имиджа приобретают все большую актуальность в современной науке. В научной литературе довольно много внимания уделяется имиджу человека (в частности, в работах И. М. Кыштымовой, А. Ю. Панасюка). В настоящее время ряд ученых и исследователей (С. А. Киреева, К. А. Кузина и др.) обратили свое внимание на изучение таких вопросов, как имидж города, региона, страны, его влияние на социально-экономическое развитие в целом и на отдельные его составляющ ие.Однако представленные в научной литературе подходы неоднозначны, некоторые положения противоречат друг другу, отсутствуют строгие структурные модели имиджа, слабо изучена взаимосвязь

145

имиджа с динамикой психологических свойств человека. Все это делает проблему имиджа актуальной и значимой.

Проблема имиджа города носит междисциплинарный характер, находит свое отражение в психологии, социологии, философии. В данной статье представлены результаты анализ имиджа города (на примере г. Иркутска), с позиции особенностей психосемантики. Семантический подход к анализу имиджа ранее использовался в работах И. М. Кыштымовой (Кыштымова, 2006).

Под имиджем мы понимаем мнение, впечатление об объекте, обладающее чертами стереотипности и характерное для группы людей (Кыштымова, 2006). Исследование имиджа г. Иркутска у студенческой молодежи важно в связи с усилением трудовой миграции получившей образование молодежи. Мы предполагаем, что выявление имиджевой семантики города может помочь пониманию процессов профессионального самоопределения молодежи в пространственном дискурсе.

Целью исследования является выявление семантических особенностей имиджа города, объектом – имидж города, предметом – семантические особенности имиджа г. Иркутска. Гипотетическое предположение, верифицируемое в процессе исследования: «особенности имиджа города проявляются в его семантической структуре».

В качестве метода исследования особенностей семантикиобраза города определен классический вариант семантического дифференциала Ч. Осгуда (Серкин, 2008). Слабо осознаваемая оценка индексируемого в процессе диагностики объекта позволяет выявить глубинные оценочные категории как структурные составляющие имиджа оцениваемого стимула.

Исследование проводилось в феврале 2015 г. среди студентов 1–3 курсов университета. Опрошено 94 студента, им предлагалось оценить 4 стимула: «г. Иркутск», «город, в котором я хочу жить и работать», «город, в котором я ни за что не хочу жить и работать», «моя будущая работа».

Обработка результатов проводилась с применением факторного анализа, который позволил выделить комплексные факторы, наиболее полно объясняющие имеющиеся особенности имиджа города. В результате было выявлено, что 70,12% дисперсии объясняются 4 факторами.

Первый фактор объясняет 44,24% дисперсии и включает шкалы (в порядке убывания факторной нагрузки): плохой/хороший ( – 0,911), противный/приятный ( – 0,901), свежий/гнилой (0,878), глупый/умный ( – 0,870), жизнерадостный/унылый (0,869), любимый/ненавистный (0,868), злой/добрый ( – 0,863), слабый/сильный ( – 0,862), чистый/ грязный (0,873), темный/светлый ( – 0,831), радостный/печальный (0,831), активный/пассивный (0,773), родной/чужой (0,750).

Отношение к выделенным стимулам характеризуется такими понятиями, как: хороший, приятный, свежий, умный, жизнерадостный,

146

любимый, добрый, сильный, чистый, светлый, радостный, активный, родной, что позволяет первый фактор обозначить как фактор «любовь».

Второй выделенный фактор объясняет 12,58% дисперсии, состоит из следующих шкал семантического дифференциала: простой/сложный (0,822), расслабленный/напряженный (0,727), мягкий/твердый (0,662). Общая тенденция в оценке по представленным шкалам выражена в ориентации на простоту, расслабленность и мягкость, поэтому данный фактор обозначим как фактор «расслабленности».

Третий фактор определяет 8,75% дисперсии и включает следующие шкалы: большой/маленький (0,731), дорогой/дешевый (0,652), быстрый/медленный (0,611). Данный фактор характеризуется понятиями дорогой, большой, быстрый, обозначим его как фактор «величины».

Четвертый из выделенных факторов объясняет 4,62% дисперсии, состоит из 2 шкал, назовем его фактор «хаотичности»: влажный/сухой (0,657), хаотичный/упорядоченный (0,560).

Таким образом, исследование показало, что имиджевая оценка студенческой молодежью города производится, прежде всего, по критериям соответствия факторам любви, расслабленности, величины

ихаотичности. Т. е. выбор будущего места проживания, отношение к нему, выбор будущей работы обусловлен, в первую очередь, тем, насколько комфортные ощущения и приятные чувства они вызывают, затем имеет значение размер города и порядок. Молодежь, в первую очередь, руководствуется чувствами, эмоциями, внутренними ощущениями (любовь, расслабленность), и только после подключаются рациональные характеристики, такие как размер, масштабы, логика (упорядоченность/хаотичность). Полученные выводы согласуются

ис теоретическими положениями о том, что образ какого-либо объекта воспринимается в большей мере чувствами, ощущениями, нежели осмысливается и осознается (Панасюк, 2001).

Среди предложенных для оценки стимулов только один является реально существующим объектом («г. Иркутск»), а три других – это воображаемые образы. Для проверки эмпирической гипотезы о наличии семантических особенностей оцениваемых объектов сформулирова-

на статистическая гипотеза (H0) о сходстве между выборками (сравнивались 4 выборки: каждая соответствует одному из предложенных

стимулов). Проверка гипотезы (H0) была проведена по всем 25 шкалам семантического дифференциала и по 4 фактором. Статистический анализ показал (определение критерия Краскала – Уоллиса), что по всем факторам и шкалам, кроме шкалы «простота/сложность», нулевая гипотеза отклоняется, подтверждается альтернативная гипотеза (H1 –

оразличии), что говорит о различии показателей, и это различие статистически значимо (p=0,05). Полученные данные свидетельствуют

отом, что выдвинутая эмпирическая гипотеза «особенности имиджа города проявляются в его семантической структуре» – подтверждается.

147

Следует отметить, что в отношении реального объекта (г. Иркутск) средние значения по шкалам и факторам изменяются в меньшем диапазоне (от –1,170 до 1,117) и в некоторых случаях близки к нулю, тогда как средние значения в отношении вымышленных объектов колеблются в диапазоне от –2,426 до 2,436. Эти данные иллюстрируют, что студенческая молодежь в отношении вымышленных объектов обладает более определенными и четкими представлениями, тогда как о реальном объекте она не может дать столь же однозначных и определенных оценок.

Для проверки гипотезы о сходстве семантики выделенных стимулов у мужчин и женщин была выдвинута статистическая гипотеза (H0) об отсутствии различий между выборками. В результате определения критерия U Манна–Уитни для независимых выборок выявили, что гипотеза (H0) принимается по всем факторам и шкалам, кроме двух шкал: «дорогой/дешевый» и «жизнерадостный/унылый». Гендерные различия по данным шкалам заключаются в том, что мужчины склонны оценивать все предложенные стимулы как менее дорогие (среднее значение по шкале – 0,728 против 1,171 у женщин), тогда как женщины воспринимают указанные стимулы более жизнерадостно, по сравнению с мужчинами (0,867 против 0,478). Это можно считать проявлением рациональности, присущей мужчинам в целом, и эмоциональности, свойственной женщинам.

Основные выводы

1.Имиджевая оценка городов (реальных и воображаемых) определяется в значительной степени факторами любви, расслабленности, величины и хаотичности.

2.Описание имиджевых характеристик реально существующего города значимо отличается от описания имиджевых характеристик вымышленных объектов, при этом наблюдается стремление к сближению реального объекта с желаемым вымышленным (в данном исследовании г. Иркутск и город-мечта), особенно по эмоционально окрашенному фактору «любовь».

3.В отношении реального объекта суждения не столь определенны и четки, тогда как воображаемые объекты оцениваются более категорично и однозначно.

4.Значимых гендерных различий в оценке предложенных стимулов не обнаружено, выявленные различия объясняются естественными различиями в восприятии мира мужчинами и женщинами.

5.Восприятие каждого из предложенных стимулов обладает особенностями, проявляющимися в семантических свойствах его структуры.

Литература

Киреева С. А., Кузина К. А. Имидж региона: теоретический аспект // Вестник Астраханского государственного технического университета. 2007. № 1 (36). С. 233–235.

148

Кыштымова И. М. Индивидуальный образ: введение в психосемиотику имиджа: Монография. Иркутск: ИГУ, 2006.

Панасюк А. Ю. Вам нужен имиджмейкер? Или о том, как создавать свой имидж. М.: Дело, 2001.

Серкин В. П. Методы психологии субъективной семантики и психосемантики: Учеб. пособ. для вузов. М.: Пчела, 2008.

Психологические особенностистудентов

иработающих взрослых, влияющие на представление

облагополучном старении*

А.А. Зинина (Москва)

Сегодня российское общество переживает глубокие трансформационные преобразования, при которых именно социальная сфера оказывается наиболее уязвимой (Емельянова, 2006). Характерное для России и мира увеличение численности старшего населения вкупе с растущим межпоколенческим разрывом обуславливают ряд социальных проблем. Общество не проявляет должного внимания к престарелым людям (старше 75 лет). С каждым годом укореняется практика дискриминации по возрасту, называемая эйджизмом. Подобную тенденцию подкрепляет характерное для современного общества пуэрилистическое сознание, при котором молодость становится социально престижной характеристикой, а старость воспринимается исключительно как время утрат и угасания (Петрова, 2008). Можно сказать, что престарелые люди в настоящее время оцениваются как маргинальная группа (Смолькин, 2004), а в менталитете всего населения, включая самих представителей «третьего» возраста, превалируют геронтофобные тенденции.

Подобное восприятие престарелого возраста в обществе наносит ущерб не только старикам, которые сами поддерживают право быть беспомощными и безынициативными (Пряхина, 2006), теряют самоуважение, не могут достичь психологического благополучия, но и всем остальным возрастным группам. Негативная общественная установка по отношению к старческому возрасту и неизбежное его наступление позволяют назвать старость парадоксальным экземпляром социальных представлений (Jesuino, 2014).

Цель нашего исследования состоит в изучении представлений о психологическом благополучии людей престарелого возраста. Мы предположили, что представители разных социальных групп (студенты и работающие взрослые) отличаются друг от друга выраженностью элементов социального представления (СП), а также такими социально-

*Исследование выполнено при поддержке РГНФ (проект № 14-06-00434).

149

психологическими особенностями, как психологическое благополучие

иготовность к освоению возрастно-временных изменений. На основном этапе в исследовании приняли участие 125 чел.: студенты (средний возраст – 20,1 год; 41 девушек, 24 юноши), работающие взрослые (средний возраст – 40,3 года; 40 женщин, 20 мужчин). Среди опрошенных в студенческой группе 70,6% на момент исследования имели престарелых родственников, в группе работающих взрослых – 54,6%. В качестве методик использовались разработанный автором опросник для определения структуры СП, «Шкалы психологического благополучия» (К. Рифф в адаптации Т.. Шевеленковой, П. П. Фесенко), опросник «Готовность к возрастным изменениям» (Н. С. Глуханюк, Н. С. Гершкович). Математическая обработка осуществлялась в программе «Statistica.10» с использованием коэффициента корреляции Спирмена и непараметрического критерия для несвязанных выборок Манна–Уитни.

Результаты. Для определения структуры СП подсчитывался математический коэффициент позитивных ответов, предложенный Ж.-К. Абриком. В двух группах в качестве ядерных элементов определяются следующие: «Психологически благополучный престарелый человек находится в гармонии с собой и с окружающим миром» (коэффициент Абрика в группе студентов (С.) – 83, в группе работающих взрослых (Р. В.) – 90), «Психологическое благополучие для престарелого человека ощущается через внимание и заботу со стороны родных

иблизких» (С. – 88, Р. В. – 82), «Гармоничность отношений престарелого человека с окружающим миром зависит от личности человека» (С. – 89, Р. В. – 85). Наименее выражен элемент «Большинство престарелых людей психологически благополучны» (С. – 16, Р. В. – 18). Вместе с этим студенты и работающие взрослые значимо отличаются по выраженности других элементов. Например, в студенческой группе высокий коэффициент Абрика определяется у элемента «Семья ответственна за психологическое благополучие престарелых людей» (С. – 90, Р. В. – 70), а у работающих взрослых – «Психологически благополучный престарелый человек имеет цель и смысл жизни» (С. – 63, Р. В. – 85). Также значимые (p<0,05) различия определяются по элементу «Смыслообразующим занятием для престарелого человека является помощь семье (уход за внуками, помощь по дому)» (С. – 63, Р. В. – 51).

Различия между группами определяются не только в структуре СП, но и при анализе социально-психологических особенностей. Несмотря на то, что студенты и работающие взрослые в среднем достаточно благополучны (индекс общего психологического благополучия

уС. – 357, у Р. В. – 366), можно отметить существенные (p<0,05) различия по шкалам «Управление средой» (С.– 54, Р. В.– 59), «Самопринятие» (С. – 49, Р. В. – 57), «Осмысленность жизни» (С. – 90, Р. В. – 97) и «Баланс аффекта» (С. – 94, Р. В. – 82). В связи с этим можно отметить, что работающие взрослые сами выбирают и создают условия, удовлетворяющие

150