Часть II. Инстинктивное поведение Глава 3. Инстинктивное поведение: альтернативная модель

Я испытываю большие сомнения по поводу того, что на основе исследования психологического материала можно получить какие-либо существенные ориентиры, указывающие, как проводить дифференциацию и классификацию влечений (инстинктов)¹*. Исследование такого материала, по-видимому, само нуждается в определенных предположениях относительно жизни влечений, и было бы желательно, чтобы эти предположения были взяты из какой-либо другой области знания и привнесены в психологию.

З. Фрейд (Freud, 1915а)

В психологии нет более настоятельной потребности, чем потребность в хорошо обоснованной теории инстинктов (влечений), располагая которой можно было бы идти дальше. Однако никакой подобной теории не существует...

3. Фрейд (Freud, 1925)

Введение

За пятьдесят лет, прошедших с тех пор как Фрейд искал способы построения прочно обоснованной теории инстинктов и сокрушался, что ему это не удалось, были достигнуты поразительные успехи. Свой вклад в этот прогресс внесли многие дисциплины. Давно ожидаемый теоретический прорыв был совершен в аналитической биологии и теории управления, сочетание которых высветило принципы, лежащие в основе адаптивного, целенаправленного поведения. Этот прорыв был использован тремя науками, основанными на эмпирическом опыте: этологией (в русле которой зоологи изучают поведение животных), экспериментальной психологией, а также нейрофизиологией, которая была «первой любовью» Фрейда. Каждая из этих трех дисциплин имеет свои, особые истоки происхождения, так же как свои собственные сферы интереса, методы и понятия; поэтому неудивительно, что на протяжении нескольких лет между ними было мало контактов и взаимопонимания. Однако в последние годы появилось больше информации о подходе, изучающем системы управления. Знакомство с работами каждого из названных направлений помогло понять, какими уникальными возможностями обладают все три науки и как удачно они дополняют друг друга. То, что раньше было источником слабости, стало источником силы, — и, наконец, начали вырисовываться принципы единой науки о поведении.

_________________

¹* В связи с приводимыми Боулби положениями Фрейда следует учитывать, что английское слово «instinct» одновременно означает два фрейдовских термина — «инстинкт» и «влечение». — Примеч. ред.

Даже у простейших животных поведение имеет чрезвычайно сложный характер. Поведение представителей одного биологического вида определенным образом отличается от поведения представителей другого биологического вида, причем отличия в поведении особей внутри одного вида не столь явны, как межвидовые отличия. Более того, поведение одной и той же особи в молодом и в зрелом возрасте тоже различно, так же, как оно меняется от сезона к сезону, день ото дня и каждую минуту. Тем не менее в поведении имеется множество закономерно повторяющихся проявлений, и некоторые из них носят настолько яркий характер и играют такую важную роль в выживании особи и вида, что получили название инстинктивных. При условии, что с этим термином мы не связываем никакой определенной теории причинной обусловленности, а используем это слово как прилагательное, т.е. в чисто описательных целях, термин «инстинктивный» сохраняет свое ценное значение. Присущие ему ограничения, а также трудности, связанные с использованием существительного «инстинкт», обсуждаются в гл. 8.

Поведение, которое традиционно обозначается термином «инстинктивное», имеет четыре основные характеристики:

а) оно осуществляется сходным и прогнозируемым образом почти у всех представителей вида (или всех представителей одного пола);

б) это не просто отдельная реакция на отдельный стимул, а последовательность поведенческих реакций, обычно имеющая стереотипный характер;

в) некоторые из его обычных результатов имеют очевидное приспособительное значение для выживания особи или продолжения вида;

г) во многих случаях оно развивается даже тогда, когда все обычные возможности для научения ему почти (или полностью) отсутствуют.

В прошлом обсуждение поведения этого типа часто приобретало запутанный и сложный характер из-за бесплодного спора, является ли тот или иной пример поведения врожденным или приобретенным (путем научения или каким-либо иным способом). Теперь все понимают, что резкое противопоставление врожденного и приобретенного не соответствует действительному положению дел. Так же как площадь является произведением длины на ширину, так и любой биологический признак — морфологический, физиологический или поведенческий — является продуктом взаимодействия наследственности и окружающей среды. Поэтому такие термины, как «врожденный» и «приобретенный», должны быть отброшены и преданы забвению, а использовать нужно новую терминологию.

Применяемая здесь терминология введена Хайндом (Hinde, 1959). Любой биологический признак, который в своем развитии мало подвергался влиянию со стороны изменений окружающей среды, называется экологически устойчивым (стабильным); любой признак, который в своем развитии испытывал на себе сильное влияние среды, называется экологически лабильным (экологически изменчивым). Примерами экологически устойчивых признаков служит большая часть таких морфологических свойств, как цвет глаз и форма конечностей, или такие физиологические признаки, как кровяное давление и температура тела, а также поведенческие признаки, например сооружение гнезда у птиц. Примерами экологически изменчивых признаков являются вес тела и цвет кожи у саламандры, такие физиологические признаки, как иммунные реакции, а также поведенческие признаки, например, конкур и игра на фортепьяно. Между приведенными примерами, представляющими собой крайности, конечно, находится множество биологических признаков разной степени устойчивости и лабильности. На самом деле экологическая устойчивость и экологическая лабильность образуют континуум: признаки, которые обычно называют врожденными, занимают полюс экологически устойчивых, а признаки, называемые приобретенными, — экологически лабильных или находятся посередине.

Поведение, которое по традиции описывают как инстинктивное, является экологически устойчивым, при условии, что окружающая среда остается в границах, в которых живет вид. В такой среде оно проявляется в прогнозируемой форме у всех представителей вида и поэтому часто называется видоспецифическим.

Иногда обсуждается вопрос о том, имеются ли у человека формы поведения, которые можно назвать инстинктивными. Утверждают, что поведение человека крайне разнообразно; в каждой культуре оно разное; ничто в нем не напоминает устойчивые и прогнозируемые формы поведения животных. Действительно, такую точку зрения можно поддержать. Это правда, что поведение человека весьма разнообразно, но не беспредельно; и хотя культурные различия велики, можно видеть и определенные общие черты. Например, несмотря на явные различия, некоторые формы человеческого поведения (часто это поведение, движимое сильными мотивами) — поиск партнера, уход за младенцами и маленькими детьми, привязанность детей к родителям, — которые можно найти почти у всех представителей человеческого рода, по-видимому, лучше всего рассматривать как проявления какого-то общего плана, а поскольку их значение с точки зрения выживания очевидно, то их можно рассматривать в качестве примеров инстинктивного поведения. Впрочем, нужно подчеркнуть, что у всех высших видов животных, не только у человека, формы инстинктивного поведения не являются стереотипными движениями, а представляют собой своеобразные по манере исполнения формы поведения конкретных особей в конкретных условиях среды. Тем не менее это такое поведение, которое следует некой узнаваемой схеме и которое в большинстве; случаев приводит к какому-то прогнозируемому результату, полезному для отдельной особи или вида в целом. Что касается теории инстинктивного поведения, основанной на концепции стереотипных движений, то она совершенно неадекватна не только; применительно к человеку, но также и ко всем высшим видам, включая птиц.

Оспаривающие точку зрения, что в поведении человека есть нечто общее с тем, что у других видов по традиции называется инстинктивным началом, берут на себя тяжелое бремя доказать это. В отношении анатомической и физиологической систем человека, структурная преемственность с другими биологическими видами неоспорима. Что касается поведения, то структурная преемственность, может быть, и менее очевидна, однако если бы преемственность полностью отсутствовала, то все, что мы знаем об эволюции; человека, было бы опровергнуто. На самом деле более вероятно не отсутствие преемственности, а сходство базовой структуры поведения у человека и животных, которая в ходе эволюции претерпел особые изменения, позволяющие человеку достигать тех же целей, но гораздо более разнообразными средствами. Римляне могли по пасть в Йорк всего лишь несколькими путями, а сегодня мы выбираем из сотен вариантов. В древности санскрит обладал весьма ограниченными средствами выражения; произошедшие от него современные формы языка обеспечивают поразительное, по-видимому, бесконечное разнообразие. Тем не менее, в каждом случае структура современной системы, будь то дороги или язык, основан на древней структуре и берет из нее начало. Ранняя форма не вытеснена: она изменилась, стала более сложной и мощной, но она все еще определяет целостный паттерн. В этом и заключается выдвигаемая здесь точка зрения относительно инстинктивного поведения у людей. Предполагается, что его базовая структура происходит от какого-то прототипа или прототипов, общих с другими биологическими видами; то, что они изменились и усложнились, само собой разумеется.

Но в таком случае, какими могут быть эти прототипические структуры? Как можно себе представить систему, способную в своих менее сложных формах отвечать за инстинктивное поведение, скажем, рыб, в каких-то более сложных формах — за такое поведение у птиц и млекопитающих, а в наиболее сложных формах — за инстинктивное поведение человека? Поиски таких прототипов можно сравнить с поисками прототипических форм костей таза, которые ведет ученый в области сравнительной анатомии, отталкиваясь от особенностей строения таза лошади.

Модели, обещающие внести большой вклад в наше понимание протоструктур инстинктивного поведения, — это модели, разрабатываемые теорией управления. Данная сфера знаний интенсивно расширяется в течение последних двадцати пяти лет, и, помимо бесчисленных примеров использования в технике, уже доказана ценность применения моделей управления в решении проблем физиологии (Grodins, 1963). Хотя было бы наивным полагать, что такая теория уже способна решать поведенческие проблемы подобной степени сложности, с какими приходится сталкиваться врачу-клиницисту, или что она скоро будет способна делать это, ее полезность в анализе простых движений уже продемонстрирована, и она обещает пролить свет на более сложные последовательности действий.

Представляя идеи, берущие начало в теории систем управления, мы будем идти от самых простых систем к более сложным. В этом способе представления идей есть свое преимущество, поскольку, во-первых, можно показать, что является основным для этого класса систем, и, во-вторых, можно продемонстрировать, как план, который сначала выглядит простым и легко доступным для понимания, может постепенно усложняться до такой степени, чтобы в конце концов система могла достигать все более сложных и отвечающих предъявляемым требованиям результатов. Но этот метод представления идей имеет также и недостаток: может создаться впечатление, будто системы, описанные вначале, настолько просты, а функции их так ограничены, что читатель-скептик способен поддаться искушению отказаться от всякой мысли о полезности их изучения для понимания поведения человека. Будем надеяться, что другие читатели более терпеливы.