- •Міністерство освіти і науки, молоді та спорту україни
- •Раздел 2: Интимность повседневности через объектив web-камеры
- •Раздел 1 теоретико-методологические основы исследования понятия интимности
- •1.Теоретико-методологические основы исследования понятия интимности
- •Семантические коннотации понятия «интимность»
- •1.1.2. Трансцендентный уровень интимности
- •Телесное понимание интимности
- •1.2. Основные взгляды на исследование понятия публичного
- •1.2.1. Общие теоретические позиции определения публичности
- •1.2.2. Публичность как пространство социальной коммуникации
- •1.2.3. Структурно-функциональный подход и политические измерения публичности
- •1.2.4. Массмедийная трансформация понятия публичности
- •Раздел 2 интимность повседневности через объектив web-камеры
- •2.1.«Жизнь врасплох» в контексте потокового видео
- •Реалити-шоу против «Паноптикума»
- •Раздел 3 переход от интимного к публичному в романтических и сексуальных отношениях в виртуальном пространстве
- •Развитие подходов к восприятию интимности межличностных взаимоотношений
- •3.3. Сексуальность в виртуальном пространстве
- •Раздел 4 разрушение интимности смерти в виртуальном пространстве
- •4.1. Отмена табу на публичность смерти
- •2.2. Видеофиксация момента умирания как перехода от интимного к трансцендентному
- •2.3. Реализация суицидального акта в прямом эфире
- •Раздел 5 «Охрана труда и безопасность в чрезвычайных ситуациях»
- •Заключение
Раздел 4 разрушение интимности смерти в виртуальном пространстве
4.1. Отмена табу на публичность смерти
Пожалуй, наиболее интимным для человека являются все же процессы, происходящие с его телом. Как отмечает Х. Арендт, «наиболее интенсивным и в то же время наиболее личным, непередаваемым словесно переживанием, которое нам известно, вытесняющим любые другие виды опыта, является переживание сильной телесной боли [61, c.50]. Исходя из этого, а также из экзистенциональных переживаний субъекта и объективной возможности ими поделиться, наиболее интимным переживанием, которое не идет в сравнение с повседневными бытовыми практиками, сокровенными переживаниями и потаенными сексуальными аспектами человеческого бытия является смерть, точнее, сам процесс умирания.
Отношение к акту смерти изменялось в зависимости от эпохи и соответствующей ей культурной парадигмы. К примеру, в Средние века смерть наступала публично – в присутствии священника, родственников, соседей, а порой и просто зевак (смерть, настигнувшая человека наедине с самим собой, считалась постыдной, приравнивалась к плате за земные грехи или проклятью) [20]. В эпоху Ренессанса и Нового времени она также присутствовала в публичном пространстве, но уже как зрелище, в виде казней при огромном скоплении народа. Начиная с XVIII века, смерть была вытеснена из общественного дискурса в интимное пространство, обрела статус сокровенного, сугубо личного (явления, не выходящего за рамки семейной трагедии). По сути, понятие смерти было редуцировано до факта прекращения физического существования – повествования о «триумфе смерти» было замещено газетным некрологом.
Сегодня же, в эпоху господства постмодернистской парадигмы, из категории скрытого смерть постепенно вновь выводится на публичную арену, находит свое отображение в медиа: от статей в желтой прессе, различных направлений кинематографа до компьютерных игр и Интернет-мемов. Однако, в них смерть подается в дистанцированно, без особых подробностей, нивелируя ее реальную значимость и феноменологические аспекты. Таким образом, медиа создают общественно приемлемый отстраненный образ смерти, в то время как непосредственно сам процесс умирания остается сугубо индивидуальным, интимным, тем, что остается скрытым от глаз посторонних и тем, о чем не принято говорить открыто - современное человечество десоциализировало смерть, отнесло ее к сфере биоантропологических законов, автономии индивидуальной судьбы [8, с.242]. Как говорит о вытеснении смерти на периферию общественного дискурса Ж.Бодрийяр: «Быть мертвым — совершенно немыслимая аномалия, по сравнению с ней все остальное пустяки. Смерть — это антиобщественное, неисправимо отклоняющееся поведение. Мертвым больше не отводится никакого места, никакого пространства/времени, им не найти пристанища, их теперь отбрасывают в радикальную утопию». [8, с.236]. Современное виртуальное пространство дает возможность не только вынести индивидуальную смерть на всеобщее обозрение, открыть публике таинство перехода из бытия в небытие, но и зафиксировать этот переходный момент – совместить жизнь, акт умирания и смерть в едином видеоряде или наборе фотографий. Подобное явление может быть сравнимо с «послежитием», предложенным Ж.Бодрийяром и отождествляемым с властью – в данном случае, переступающей общепринятые социальные рамки, позволяющей вывести акт смерти из-под запрета публичной огласки [8, с.239]. «Артикулирование» акта смерти видится основой символической операции, при которой виртуальное и реальное теряют свою демаркационную линию, становясь единым целым. При этом «смерть, освободившись от субъекта, словно обретает наконец свой статус объективной конечной цели, как энергия влечения к смерти или принцип функционирования психического аппарата»[8, с.266].
Особый интерес к манифестации акта смерти в публичном пространстве Интернета обуславливается также подсознательной тягой человека к (со)переживанию данного опыта еще при жизни. Подтверждение данного утверждения находим в концепции «влечения к смерти» Ж.Батая. Для него «сообщество живущих — это сообщество тех, кого сплачивает тревожное обещание смерти, данное каждому и всем вместе» [50, с.172]. По Ж.Батаю, людей не может сплачивать что-то счастливое и светлое. Он не скрывает своих надежд: только смерть другого человека должна пробудить в каждой личности бытие. Наблюдение за смертью Другого раскрывает единый страх, который присущ всем людям («люди - по крайней мере предки рода человеческого. - узнав, что они умрут, стали жить в ожидании, в тревоге перед смертью» [3, с.275]), выводит человека за рамки ежедневного опыта, выступает необходимым эмоциональным элемент на пути постижения собственного бытия. При этом Ж.Батай говорит о «смущении», которое неизбежно сопровождает человека при виде чужой смерти (тут автор проводит аналогию с чувством, которое переживает человек, став случайным свидетелем сексуального акта), что отражает интимность момента умирания: «Есть что-то непорядочное в смерти»[3, с.278].
Таким образом, мы видим, что устоявшееся восприятие смерти как чего-то сокрытого и интимного сегодня вновь сменяется стремлением человека постичь все аспекты умирания путем созерцания данного неизбежного процесса. Все еще находясь в общественном сознании за рамками допустимо зрелища, акт смерти «без купюр» постепенно находит свое воплощение в виртуальном пространстве.