41, «Остров сокровищ» и поздние романы р.Л. Стивенсона

«Рано или поздно, мне суждено было написать роман. Почему? Праздный вопрос», - вспоминал Стивенсон в конце жизни в статье «Моя первая книга - «Остров Сокровищ», как бы отвечая на вопрос любознательного читателя. Статья была написана в 1894 году по просьбе Джером К. Джерома для журнала «Айдлер» («Бездельник»), который затеял тогда серию публикаций уже прославившихся современных писателей на тему «Моя первая книга».

«Остров Сокровищ», собственно, не отвечал теме, так как этот первый роман писателя был далеко не первой его книгой. Стивенсон имел в виду не один хронологический порядок появления своих книг, но прежде всего их значение.

«Остров Сокровищ» - первая книга Стивенсона, получившая широкое признание и сделавшая его всемирно известным. В ряду самых значительных его произведений эта книга действительно первая по счету и вместе с тем самая популярная. Сколько раз, начиная с ранней юности, принимался Стивенсон за роман, меняя замыслы и приемы повествования, снова и снова испытывая себя и пробуя свои силы, побуждаемый не одними соображениями расчета и честолюбия, но прежде всего внутренней потребностью и творческой задачей одолеть большой жанр.

Долгое время попытки оказывались безуспешными. «Рассказ - я хочу сказать, плохой рассказ, - может написать всякий, у кого есть усердие, бумага и досуг, но далеко не всякому дано написать роман, хотя бы и плохой. Размеры - вот что убивает».

Объем пугал, изматывал силы и убивал творческий порыв, когда Стивенсон принимался за большую вещь. Ему с его здоровьем и лихорадочными усилиями творчества вообще трудно было одолеть барьеры большого жанра. Не случайно у него нет «длинных» романов.

Но не только эти препятствия стояли на его пути, когда ему приходилось отказываться от больших замыслов. Для первого романа нужна была известная степень зрелости, выработанный стиль и уверенное мастерство. И надо, чтобы начало было удачным, чтобы оно открывало перспективу естественного продолжения начатого. На этот раз все сложилось наилучшим образом, и создалась та непринужденность внутреннего состояния, которая особенно нужна была Стивенсону, когда воображение, полное сил, одухотворено и творческая мысль как бы развертывается сама собой, не требуя ни шпор, ни понукания. Все началось, можно сказать, с забавы.

Стивенсон сам рассказал о том, как это было. Ллойд Осборн попросил его «написать что-нибудь интересное». Наблюдая, как пасынок что-то рисует и чертит, он увлекся и набросал карту воображаемого острова. Своим контуром карта напоминала «приподнявшегося толстого дракона» и пестрела необычными наименованиями: Холм Подзорной трубы, Остров Скелета и др. Больше многих книг Стивенсон ценил карты: «за их содержательность и за то что их не скучно читать». На этот раз карта вымышленного «Острова Сокровищ» дала толчок творческому замыслу. «Промозглым сентябрьским утром - веселый огонек горел в камине, дождь барабанил в оконное стекло - я начал «Судового повара» - так сперва назывался роман». Впоследствии это название получила одна из частей романа, а именно вторая.

Длительное время, с небольшими перерывами, в узком кругу семьи и друзей Стивенсон читал написанное за день - обычно дневная «порция» составляла очередную главу. По общему свидетельству очевидцев, читал Стивенсон хорошо. Слушатели проявляли живейшее участие к его работе над романом. Некоторые из подсказанных ими деталей попали в книгу. Благодаря Томасу Стивенсону появился сундук Билли Бонса и бочка с яблоками, та самая, забравшись в которую герой раскрыл коварный замысел пиратов.

Роман еще далеко не был закончен, когда владелец респектабельного детского журнала «Янг Фолкс», ознакомившись с первыми главами и общим замыслом произведения, начал печатать его. Не на первых страницах, а вслед за другими сочинениями, в успехе которых он не сомневался, - сочинениями пустячными, рассчитанными на банальный вкус, давно и навсегда забытыми.

«Остров Сокровищ» печатался в «Янг Фолкс» с октября 1881 года по январь 1882 года под псевдонимом «Капитан Джордж Норт». Успех романа был ничтожным, если не сомнительным: в редакцию журнала поступали недовольные и возмущенные отклики, и подобные отклики не являлись единичными.

Отдельным изданием «Остров Сокровищ» - уже под настоящей фамилией автора - вышел только в конце ноября 1883 года. На этот раз его успех был основательным и бесспорным. Правда, первое издание разошлось не сразу, но уже в следующем году появилось второе издание, в 1885-м - третье, иллюстрированное, и роман и его автор получили широкую известность.

Журнальные отзывы были разных градаций - от снисходительных до чрезмерно восторженных, - но преобладал тон одобрения. Романом зачитывались люди различных кругов и возрастов. Стивенсону стало известно, что английский премьер-министр Гладстон читал роман долго за полночь с необычайным удовольствием. Стивенсон, не любивший Гладстона (он видел в нем воплощение ненавистной ему буржуазной респектабельности), сказал на это: «Лучше бы этот высокопоставленный старик занимался государственными делами Англии».

Роман приключений невозможен без напряженной и увлекательной фабулы, ее требует природа самого жанра. Стивенсон разносторонне обосновывает эту мысль, опираясь на психологию восприятия и классическую традицию, которая в английской литературе ведет начало от «Робинзона Крузо». События, «происшествия», их уместность, их связь и развитие должны, по его мнению, составлять первоочередную заботу автора приключенческого произведения. Психологическая разработка характеров в приключенческом жанре попадает в зависимость от напряженности действия, вызываемой быстрой сменой неожиданных «происшествий» и необычных ситуаций, оказывается невольно ограниченной ощутимым пределом, как это видно по романам Дюма или Марриэта.

42, Неоромантизм у творчості Кіплінга ВВЕДЕНИЕ

Отношение среди критиков и читающей публики к Киплингу всегда было двояким. Сам Киплинг сделал немало для того, чтобы запутать отношение к себе и своему творчеству. Утвердившееся за ним прозвище «милитаристского» поэта, воспевающего колониальные захваты, войны и национализм, долгое время отталкивало критиков от изучения его поэтического наследия. Подобная оценка, безусловно, однобока и неверна. Внимательное изучение его творчества позволяет опровергнуть подобную точку зрения. Киплинг, прежде всего, философ, тонкий и иронический наблюдатель. Его позиция довольно сложна и неоднозначна, и так же неоднозначны в прочтении его тексты.  Пробелы в изучении творчества Киплинга вынуждают заново «перечитывать» его художественное наследие. Актуальность темы обоснована и тем, что творчество Киплинга оказало влияние на поэзию многих выдающихся поэтов ХХ века (Т.С. Элиота в Англии, Н. Гумилева в России), а также прозаиков Дж. Лондона, А. Куприна и др.). Целью работы является неоромантизм в творчестве Р. Киплинга. Задачи работы определим следующим образом:

Актуальность выбранной для исследования темы определяется несколькими фактами: 1) наличием пробелов в изучении творчества Киплинга, вынуждающими заново «перечитывать» его художественное наследие; 2) новизной поэтического слова Киплинга и своеобразием его «мужественного стиля»; 3) влиянием, оказанным творчеством Киплинга на многих выдающихся писателей ХХ века (Дж. Лондона, А. Куприна и др.); 4) соединением в его творчестве разных поэтических систем (романтической, символистской, реалистической).  Методами исследования данной темы являлись: семантико-лингвистический анализ литературных текстов, историко-концептуальный подход к проблеме, историко-сравнительный метод, структурный анализ текстов его рассказов из произведения «Простые рассказы с гор». Логика исследования обусловила следующую структуру работы: Введение, в котором дается обзор литературы, состояние киплинговедения. Глава 1. Творчество Киплинга. Включает в себя два параграфа: 1. «Загадки киплинговской манеры», где дается общая характеристика особенностей и своеобразия киплинговского творчества. 2. Неоромантизм как литературное направление конца 19 в. и место в нем творческого метода Киплинга. Глава 2. «Неоромантизм в творчестве Киплинга». Состоит из 3 параграфов:  Заключение. Выводы по теме исследования.

Обзор литературы Исследование творчества Киплинга как в нашей стране, так и за рубежом отличалось прерывистостью и противоречивостью.  В 90-ые годы 19 в. Киплинг был кумиром и общенациональным символом. А после первой мировой войны в Англии его уже перестали читать. Загадку такого безудержного взлета и столь же стремительного падения популярности Киплинга исследователи объясняют по-разному. Уэллс писал: «Наиболее влиятельной силой в дни моего студенчества был киплингизм... этот кудесник, открывший нам мир машин, ветоши, инженеров и младших офицеров и превративший профессиональный жаргон в поэтический диалект, стал чуть ли не национальным символом... Нелегко вернуться к чувствам того периода..., когда Киплинг с мальчишеским энтузиазмом что-то выкрикивал, призывал действовать силой, упивался цветами, красками и ароматами Империи. Он подчинил нас себе, вбил в голову звенящие и неотступные строки, заставил многих... подражать себе, дал особую окраску нашему повседневному языку...». Под обаяние Киплинга попали и Стивенсон, и изысканный эстет и безупречный стилист-мистик Генри Джеймс. При присуждении Киплингу Нобелевской премии его сравнивали с Джейн Остин, Дефо и Диккенсом, тем самым при жизни вводя его в ранг классиков и признавая высочайший писательский профессионализм.  Дж. Оруэлл в 1936 г. в некрологе на смерть Киплинга писал: «В 13 лет я боготворил Киплинга, в 17 - ненавидел, в 20 - восхищался им, в 25 - презирал, а теперь снова нахожусь под его влиянием, не в силах освободиться от его чар». Казалось, Киплинг делал все возможное, чтобы погубить себя в глазах читателей. Поддержка Англо-бурской войны дорого ему стоила, но ничему не научила. Во время первой мировой войны, не замечая реакции современников, он продолжал рассылать милитаристские призывы. Не стоит забывать, что его высоко ставили в королевском доме; он был помещиком, владевшим тремястами акрами земли, нобелевским лауреатом, а его дом притягивал толпы праздных зевак, от которых приходилось прятаться. Все это вместе вызывало у читателей противоречивые чувства. В довершение ко всему, он в 1917 г. обрел репутацию «антисемита», объявив русскую революцию результатом «международного заговора». После смерти Киплинга 18 января 1936 г. и скромных похорон вспомнили о нем лишь много десятилетий спустя. Тем не менее трагедия забвения была подготовлена не только самим Киплингом, как полагал Уэллс, но и стремительно меняющимся временем, временем разочарования в войне и Империи. Парадоксально складывалась литературная судьба Киплинга в ХХ веке. «Этот живой классик английской литературы, - отмечала Е. Гениева, - после всех споров, дебатов вокруг его имени превращается, в первую очередь в Англии, в детского писатeля, создателя «Маугли», «Книги джунглей», «Простых рассказов с гор». Хотя даже поверхностное знакомство с Киплингом не оставляет сомнений, что он больше нежели просто детский писатель. Он - современный мифотворец. Его герои давно уже покинули пределы книжного переплета, стали чем-то вроде архетипов» [13. C. 5]. Любопытно, что певца Британской империи, «железного Редьярда» приняли на «ура» советские литераторы, что даже вызвало бурю негодования у литературоведа князя Дм. Святополка-Мирского, вернувшегося в 30-х годах из лондонской эмиграции. «В Англии, - писал Д. Мирский, - Киплинг - поэт империалистически лояльного обывателя, не читающего других современных стихов... У нас его высоко ценят многие из лучших наших поэтов» [29. C. 145]. Появляются массовые переводы стихотворений Киплинга, откровенные подражания. А. Сурков, призывая к нескрываемому подражанию, восхищался «простой и энергичной поступи походной песни, песни веселой и пафосной, мужественной и строгой». А К. Симонов писал: «Киплинг нравился своим мужественным стилем, своей солдатской строгостью, отточенностью и ясно выраженным мужским началом, мужским и солдатским». Идеи Киплинга, его призывы к добровольному подчинению высшему закону, забвению личного ради общего, его прославление героики жертвенности оказались близкими идеологии молодого советского государства. На 30-е годы приходится немалое число изданий Киплинга в СССР. В предисловиях, греша против правды, Киплинга объявляли наиболее читаемым автором в современной западной литературе. Любопытно при этом, что в Германии почитателями Киплинга были как люди, тяготеющие к фашизму, так и марксисты (Бертольд Брехт).